Развод. Любовь вдребезги (СИ). Страница 10

Точно. Я только что поняла, что не нужна никому, и моя жизнь зависит только от меня самой. В какую пропасть себя и своих детей столкну, если останусь рядом с этим жестоким человеком поняла особенно хорошо.

Бежать надо и как можно скорее. Урок и вправду пошёл мне на пользу. Я обошла Максима, отправилась в ванную умыть лицо. Голова гудела, кружилась, мне было очень плохо. Тем более я вспомнила, что ничего не ела.

Зачерпывала тёплую воду ладонями, швыряла пригоршнями в лицо, заставляла себя успокоиться. Нельзя же столько плакать, это для маленького плохо. Не глядя потянула полотенце, промокнула лицо, взглянула в зеркало и вздрогнула. За спиной стоял Максим, смотрел через зеркало мне в глаза. Надоел, скотина, воспитатель чёртов.

Повесила полотенце, хотела выйти из ванной, он преградил путь, уперев руку в стену возле моей головы:

— Мы не договорили.

— Дай пройти.

— Никуда не пойдёшь, пока я не разрешу, поняла?

Я уже ничему не удивлялась. Ковалёв закусил удила, теперь его понесло. Но и я, вероятно, прошла точку невозврата. Сделав вид, что мне не страшно, хотя именно сейчас меня парализовало от страха, спокойно подняла лицо:

— Пошёл к чёрту, Ковалёв.

Толкнула его плечом, отправилась на кухню. Смотрела на гору посуды на столе, ворох коробок, кучу пакетов оставшихся после неудачного ужина с его мамашей. Открыла пластиковый контейнер, так, что это? Утка по-Пекински, в другом тушёные овощи, ещё была картошка фри. Вот и отлично. Мне вдруг захотелось всего сразу. Устало села за стол, потянула ломтик картошки, жевала, вкуса не почувствовала.

— Вот даже сейчас ты жрёшь то, что принёс в дом я! Пойми же ты, женщина без мужа никто и ничто — добытчик семейных благ сел напротив, провожая глазами каждый кусочек, что я запихивала в рот.

— Не жру, а ем, — я равнодушно слушала весь бред, что он нёс. После того, что я пережила за дверью в пижаме, мне не было страшно. Однако, мысли не выпускали суть скандала. Перед глазами маячили полукружья худой груди с телефона, на языке крутился вопрос: как я могла не заметить, что наш корабль дал трещину и тонет. Почему была такой слепой дурой. Мне муж отказывал в близости, говорил устал, за праздник я считала его нечастые визиты ко мне в постель. А оказалось, мужик — стахановец! По две смены пашет.

Отодвинула от себя картошку, тыкала вилкой в печёные овощи. Чего то расхотелось есть. Всё казалось несолёным. Потянулась за солонкой. Она у нас была с хитрецой, давно стёрлась резьба с крышки, не придержи её, всё содержимое разом бухнется в тарелку. Купить новую жадность Максима не позволяла, приходилось подстраиваться под старую.

Жевала овощи, совершенно не понимая, что говорит Максим. Фоном нудел муж, а я понимала, что мне надо бы подумать о юридической консультации. Алименты на Матвея я буду из этого человека тянуть клещами. Младший зайчик в свидетельстве в графе папаши получит прочерк. Вот это главный вопрос. Как сделать грамотно, чтоб Максим не имел отцовских прав на второго ребёнка.

Выжатая до последней капли, я продолжала жевать какую-то дрянь, встала, потянулась к верхнему шкафчику, достала аптечку. Прятала её на самую высокую полку, подальше от Матвейки. Достала таблетку от головы, выпила.

Откинулась головой к стене, равнодушно смотрела в чёрное ночное окно.

— Прибери на кухне и идём спать. — скомандовал мне мой господин хренов.

— Гори ты огнём вместе со своей кухней, Ковалёв, — прошла мимо него, отправилась в комнату сына. В спину мне летело шипение, я не слушала. Плевать мне на мужа. Теперь я точно знала, на что он способен. На всё.

Скорее бы утро, чтоб он упёрся на работу, а я с детьми шагну в новую жизнь.

Глава 10

— Прибери на кухне и идём спать. — скомандовал мне мой господин хренов.

— Гори ты огнём вместе со своей кухней, Ковалёв, — прошла мимо него, отправилась в комнату сына. В спину мне летело шипение, я не слушала. Плевать мне на мужа. Теперь я точно знала, на что он способен. На всё.

Почувствовала усталость. Внезапную, тяжёлую. Мне надо было срочно добраться до подушки.

Встала, обогнула мужа, пришла в детскую, вытащила комплект белья, смастерила постель.

— Что ты думаешь о том, что я сказал тебе только что?

Максим стоял напротив в дверях, засунув руки в карманы.

— Ненавижу тебя, — надеялась, мысль моя мужу была понятна, но он, кажется, не слушал меня. Продолжал рассказывать, что со мной будет, если я его не послушаюсь, перечислял все египетские казни, в довершении сообщил:

— Переступишь порог, не сомневайся: уйдёшь в чём есть. Заруби себе на носу.

Я не сомневалась. Конечно, уйду! Завтра.

Свернулась клубочком на детском диванчике, пыталась уснуть, сон не шёл. Голова снова разболелась так, что начало подташнивать. На цыпочках выскользнула в коридор, чтоб не шуршать в поисках таблетки, забрала сумку с собой из прихожей, там были запасные. Захватила воду из кухни, снова оказалась на своём диванчике в комнате сына.

Приняла таблетку, о сне не могло быть и речи. Я не могла справиться с возмущением, выяснив, что мой муж перед моим визитом к нему на работу только-только очухался от оральных ласк, но дело даже не в этом. Любовница была нужна ему для скотской похоти, между ними не было той самой любовной страсти, которую хоть как то можно понять. Это был рабочий сладкий момент, когда ему надо было только расстегнуть ширинку, а ей потом по-новой накрасить губы.

Всё обыденно, просто, как чашка кофе или сигарета между делом. Уверена, между ними это было не в первый раз, и даже не в десятый. Представила, как мой муж после своих утех заправлял рубашку в штаны, поправлял ширинку и ехал домой, раздавать команды жене. Наверное, всё это тянулось бы годами, если бы я случайно сегодня не вошла к нему в кабинет.

Всё когда нибудь случается.

Как наглядно сегодня мужчина продемонстрировал свою власть! До меня бы долго ещё доходило, кто мой муж. Кобель! Скотина — вот он кто.

Вот сейчас я на самом деле поняла, как не защищена от его сумасбродства. Захотел, выгнал, захотел, назад вернул. Ну что же, я видать школу жизни проходила ускоренными темпами. Так сказать, пятилетку в три дня. Больше Максим меня врасплох не застанет. Оказаться ещё раз в состоянии беспомощности я не позволю себе никогда.

Я всё думала, думала как мне теперь с двумя детишками…

Проснулась, как от толчка. Сынок захныкал, я вскочила, еле расправив затекшие ноги после ночи в неудобной позе.

Заглянула в его кроватку, взяла дорогой тёплый комочек на руки:

— Что тебе приснилось, мой хороший. Мама рядом.

Подняла жалюзи, мельком глянула на часы, время почти семь. Как раз время сборов моего ненаглядного на работу. Обычно я уже сварила кофе к этому времени, напекла чего то свежего и ароматного. “Обычно” закончилось, начался новый отсчёт.

Мне самой пора было собираться в новую жизнь. Не подавая вида, что решение мною принято, прошла с сынишкой в ванную. Посадила его на стиральную машинку, вручила зубную щётку, с раздражением заметив, что у тюбика, как всегда, не закручен колпачок и всё зеркало в брызгах. Порой мне казалось, что муж специально это делает. Всё разбрызгивает, швыряет, комкает.

Автоматически, по привычке за секунду всё поправила, закрутила, промокнула, подхватила умытого Матвея, отправилась на кухню.

Максим был там, стоял у окна, пил кофе. Обычный, растворимый. Открытая банка с незавинченной крышкой сиротливо жалась к сахарнице — вот и весь завтрак мужа на сегодня. Ничего, сгоняет подружку в соседней с офисом киоск за пирожком.

Муж стоял у окна, как всегда в белоснежной рубашке, в дорогущем галстуке, в золотых запонках, этакий хозяин жизни. На нас не обернулся. Да и чёрт с ним. Теперь мне это неважно. Нам не важно.

Сын сидел в своём стульчике, возился с игрушкой, я поставила турку на огонь, полезла в холодильник, доставала молоко, масло. Вот, казалось бы, обычное, прекрасное летнее утро. Молодая семья собралась на кухне. Уютно пахло свежесваренным кофе, бормотал телевизор, на плите шипело закипающее молоко.