Измена. Игра в чувства (СИ). Страница 10

А что, такая беспринципная тварь знает, что мужик шкодит, он знает, что её презирает общество, вот и скрепились в преступной похоти, зато без обязательств.

Уже въезжала на нашу подъездную площадку, когда увидела машину Ивана на парковке перед домом. Интересненько, и что Иван тут делает в разгар рабочего дня. Сколько раз раньше я просила мужа поехать со мной на детскую площадку или в театр, так он вечно был занят.

А сегодня какие звёзды сошлись.

И тут у меня в душе кошки распустили когти. Вот если посмотреть сот стороны. Жена сбежала, дом свободен, зачем ютиться на работе, в кабинете, когда дома свободная спальня? Горячими мурашками по затылку поползла ревность. Неужели мой ненаглядный муженёк привел свою бабу к нам в дом?!

Взялась за прогретую солнцем ручку входной двери, оглянулась. Машина мужа стояла, как всегда ровно по центру, перед ступенями.

А сейчас …

Я во все глаза смотрела и не верила сама себе. Не обернись я на пороге перед дверью, я бы не увидела во внутреннем дворе другую, чужую машину! Там, возле гостевого флигеля стояла облезлая Хонда… То есть, они с любовницей решили не светить её машину (это же её машина, чья же ещё?! — у друзей Ивана машины миллионы стоили) перед соседями, что ли, зачем отогнали её задроту так далеко.

Как же у Ивана хватило совести притащить эту дрянь в дом!

Значит, они всё таки вдвоём…А я уже было начала себя убеждать, что в кабинете тем вечером случилось недоразумение, что есть какой-то миллионный шанс на то, что это не измена была.

Как быстро моя планета стала раскручиваться в другую, в обратную от надежд на прощение сторону. У меня в глазах потемнело.

Вошла в прихожую, вздрогнула, когда у меня за спиной сквозняком захлопнулась входная дверь.

Я выехала отсюда всего день назад, а сейчас не узнавала запах в своём собственном доме. Чужой, какой то враждебный. Я чувствовала, вернее знала, мой муж здесь не один. То есть, не успела я за порог, а он уже здесь со своей шмарой …

Стояла возле двери прибитая реальностью. Думала — что делать и сама себе не верила, что всё ещё стою и ничего не предпринимаю. Это с моим-то темпераментом.

Замерла затаив дыхание, полными недоумения глазами уставилась на мужа, выглянувшего на хлопок двери из своего кабинета. В первую секунду его лицо мне показалось растерянным. Это у Василевского, привыкшего врукопашную сражаться со всеми проблемами в одну минуту. Затем его шетина на скулах дрогнула, на лице появилась улыбка. Ну, артист, сделал вид, что рад мне.

Иван вышел, плотно закрыл за собой дверь и отгородил её от меня спиной. Думал, что спрятал от меня свою тварюшку?

Муж был раздет до пояса. Мягкие домашние штаны пузырями собрались под коленями, завязка на них была полураспущена, тонкие шнурки на поясе болтались. Штаны свисали с его тела, держались на честном слове на бёдрах, оголяя мохнатую шерстяную дорожку от пупка к паху.

Его тело искрилось бисеринками пота, волосы лохматые и лицо… Мой муж улыбался на все 32 зуба, радостно широко раскинув руки:

— Ты вернулась, моя птичка-синичка. Вот и умница.

— Окстись, Василевский! Я за вещами приехала, — не узнала собственный голос — глухой, сиплый. Это потому, что я хотела заорать, что сейчас убью обоих.

— Брось, птичка-синичка, я тебя никуда не отпущу. Ты попалась, я так рад тебя видеть, иди ко мне.

Я не шевелилась. Понятное дело, меня никто не ждал, вот Иван и обрадовался, притащил свою ненаглядную, а сейчас просто заговаривал мне мозги. Я прикрыла глаза, представив себе, что буду делать, когда толкну дверь в кабинет и увижу там его белобрысую лахудру. Интересно, там она, или Василевский многостаночник и там другая ведьма?

Честно сказать, я и не знала, что такая ревнивая. В голове роились просто дьявольские предположения. В душе я чувствовала, меня сейчас сметёт огнём ревности. Ой, девочки, никому не пожелаю таких мучений. Ревность, настоянная на подозрениях это просто смертоносный коктейль.

Меня интересовал один единственный вопрос, кого Иван прятал в кабинете. Моего мужа интересовал другой вопрос:

— Где Машенька? Её не пора забирать из садика? — Иван подошёл ко мне, нагло поцеловал в висок, широченной лапищей скользнул по спине: — Сама поедешь за Машей в садик, или вместе съездиим?

Я подняла глаза на Ивана. Вот же явно юлит человек. Мы в жизни не ездили за дочкой вместе в сад, он сам пару раз забирал её за всё время. А, понятно, он хочет выставить меня за дверь, чтоб скрыть ту дрянь, что прячется в кабинете. Ишь ты, артист какой, хотел мне зубы заговорить, назвав “птичкой-синичкой” и про садик вспомнил, лишь бы запудрить мне мозги и выставить из дома. Я пронзительно всматривалась в его лживую рожу, муж не выдержал:

— Элеонора, терпеть не могу твои бабские заскоки. Чего ты молчишь? Стоишь, как привидение.

— Бабские заскоки? А сколько баб у тебя было с заскоками. Та, на столе, тоже с заскоками?

— Ты когда такой язвой стала, Элеонора?

— С позавчерашнего вечера.

— Мать твою, да что такого было то в тот вечер? Одна устроила спектакль, другая устроила сюрприз и я же в этом виноват?

— Ну да. Это перед тобой сидела женщина, предлагая себя, а не передо мной мужик. Так кто виноват?

Я отстранила Ивана рукой, нечаянно коснувшись его голого, влажного торса. Меня как током ударила. Горячее тело мужа, такое привычное, родное, красивое сейчас стояло возле меня напоминанием того, что у него есть другая. Не для меня он пять минут назад трудился до седьмого пота. Это как же он её там, что стоит весь в испарине.

Я зажмурилась на секунду, задержав дыхание, чтоб не вдыхать его запах. Одёрнула себя: сама только что подала заявление на развод, уже в голове всё решила — нам не быть вместе, мы чужие люди. Но этот гад, что был самым родным, стоял рядом со мной и делал вид, что ничего не случилось. Вот же скотина!

Это конец. Я оказалась перед разбитым корытом в качестве оплёваной жены. Стоитмне открыть дверь, встретиться с глазами с его бабой и услышать, как она рассмеётся мне в лицо! Потому, что это я допустила такое поведение мужа. А тут ещё Василевский решил меня приобнять. Так, как он делал всегда: крепко и нежно, одновременно утопая лицом в моих волосах.

Оттолкнула мужа со всех сил, я не шутила:

— Не прикасайся ко мне, Василевский. От тебя воняет не пойми чем.

Пульс набатом стучался в сердце, я настолько ослабела, было впечатление, что у меня из спины вытащили позвоночник. Я как будто небо держала на плечах, чтоб оно не рухнуло и не пришибло меня, расплющив вдребезги. Там, куда так старательно мой муженёк закрыл дверь — баба. Наверняка, голая.

А он держит меня, давая ей возможность одеться!

Отчаянная решимость разобраться подпирала изнутри рёбра. Смотрела стеклянными глазами на дверь как на мишень.

Сказать, что жизнь пронеслась перед глазами, ничего не сказать. На деревянных ногах шла к двери и чем ближе подходила, тем явнее становилось, что там кто то шуршит.

— Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

— Это я сама решу, — собравшись с духом, толкнула дверь.

Глава 12

— Тебе не стоит туда заходить, Элеонора.

— Это я сама решу, — собравшись с духом, толкнула дверь.

Резкий запах химии ударил в нос, я кашлянула.

Мужик в спецовке ползал по полу кабинета с рулеткой и с ножницами над куском материи, я смотрела на него круглыми глазами.

— Здрасьте, — мужик поднялся, пошёл что то примерять на стене.

— Ну, говорю же, девочка моя, не надо туда ходить было, — Василевский приобнял меня, снова закрыл плотно дверь в кабинет: — Там специальным составом обработали стены, будем перетягивать новым шёлком. Ты же порезвилась в кабинете, надо его срочно приводить в порядок.

Василевский настолько восхищённо и радостно махал руками, рассказывая, какой новый портрет он закажет художнику, где мы уже будем не вдвоём, а втроём с Машей, что не замечал моего выражения лица: я его, кажется, сейчас задушу.