Стать тенью для зла (СИ). Страница 23
И это при том, что торпедированные "Цесаревич" и "Ретвизан", тоже стреляли! А сейчас эти корабли в доках, минус "Петропавловск" и "Победа" в подранках. Да еще "Севастополь" только выходит на внешний рейд, причем между этим "Севастополем" и тем, который был у нас 27 января - большая разница. Поврежденный винт теперь не дает ему возможности разгоняться свыше 13 узлов. Почему же японцам сейчас не атаковать? Вряд ли они смогут нас застать в еще больший расплох с еще меньшими силами, Того просто обязан был сейчас рискнуть! Но нет, вот уже на горизонте остались пара крейсеров.
Так-так... Как это у нас называется в учебниках? Нет, про то, что действовать надо всегда решительно, а добившись хоть небольшого успеха - сразу его развивать, знает каждый гардемарин. А то, что сейчас делает японский адмирал, называется по другому. Это называется осторожное использование неотъемлемого преимущества. Неотъемлемого, понятно? Того знает о существовании неких благодетелей, которые ему помогают, и уверен, что они будут помогать и дальше. Так зачем-же рисковать?
Вильгельм Карлович задушенный черными мыслями уставился в море. Крейсер уже фактически заполз на внешний рейд, и на палубе началась торопливая возня, подготавливающая корабль к постановке на якорь. Скоро начнется суета у шлюпок, Вирен явно собирается лететь на всех парах в штаб на совещание. Кстати, а где это у нас теперь? Прошлый штаб эскадры находился на "Петропавловске", и погиб вместе с броненосцем. Вроде бы теперь старший по эскадре - Ухтомский, тот держит флаг на "Пересвете", но команды прибыть к нему на мачтах новоиспеченного флагмана не было. Или Витгефту бежать в свой штаб, готовится к приему гостей? Наверное, следует отбить телеграмму Алексееву, пусть приводит все это броуновское движение в какое-то русло.
Глава 12
Представьте себе, что Вы готовитесь к битве со страшным противником. Противник опытный и сильный, он выходил победителем из многих схваток с умелыми соперниками, ни разу и никто не смог его прикончить. Всюду, куда падал его взор, он одерживал или молниеносную победу, или забирал свое со временем. Его руки держали меч, изнемогая в смертельных схватках с такими-же опытными воинами как он сам, в то время, как над вашей кроваткой мама еще вешала смешные фонарики, которые привез отец с ярмарки в Ямагути. И сейчас его хищный взор упал на твою страну, малыш Накагоро...
А страна выбрала тебя, доверив все что у нее есть. Тебе вести в бой ее корабли, тебе возглавлять эту великую битву. Как сказал один гайкокудзин про свою страну, находящуюся с другой стороны земного шара, но имеющую схожие проблемы - "В наступающем веке мы будем или молотом или наковальней, другого выхода нет". Твой меч уже готов свистящей змеей покинуть ножны, а страшный противник еще лениво потягивается, уверенный, что у него есть немного времени произнести ритуальные оскорбления, пройтись вокруг арены, неторопливо осмотреть свое оружие. Сейчас или никогда...
Ты все рассчитал, все подготовил. В твоих ладонях уже бежит разогнанная кровь, дух очищен, спина прямая. Еще мгновение - и тренированные по методике иайдзюцу руки рванут из-за пояса катану, чтобы за долю секунды жало устремилось к шее врага, отделяя небытие от победы а его голову - от тела. У хорошего мастера мгновенного обнажения меча противник даже не успевает сбросить надменное выражение с лица, до того момента как оно превращается в посмертную маску. Ты уже победил. Вернее, ты должен быть уверен что победил, и тогда сталь пройдет через то, что когда-то давно, до того как ты принял решение, было твоим врагом. Момент истины, последний незаметный выдох и....
И в этот момент кто-то со спины неуклюже хлопает тебя по плечу. Ты оборачиваешься, перефокусируешь взгляд, стараясь одновременно держать в поле зрения противника и уделить внимание новой помехе - и обнаруживаешь в своих руках детский рисунок. Кривой, дурацкий в своей странности и прямоте.
А теперь наваждение снимаем, добавляем конкретики. Вы - Командующий Объединенным Флотом Японии, адмирал Хейхатиро Того, и вы находитесь в адмиральском салоне броненосца "Микаса"...
25 января 1904 года, Желтое Море, броненосец "Микаса". Хейхатиро Того.
- Ну так вызовите мне его.
К северным демонам все эти ритуальные невозмутимости. Нет, рвать и метать не стоило, подчиненным не надо видеть, что адмирал нервничает, но и тратить хоть малейшее усилие на сохранение бесстрастного выражения лица не имело смысла. Ровно как того требовала ситуация, слегка взволновано и с легким нетерпением, вызываем начальника вахты. Следовало убедиться что действительно, в адмиральский салон никто не входил. А листочек, непонятно как попавший на письменный стол, полежит пока в ящике стола. Полежит, пока его эскадра идет двумя параллельными колоннами к событию, переопределенному волей божественного Тэнно. К войне, которая определит, кем будет народ Аматерасу все последующие столетья - молотом или наковальней.
Вахтенный офицер подтвердил что никто не входил. Начальник караула, поговорив с матросом, охранявшим вход в салон, заверил что тот действительно бодро и внимательно нес службу, его регулярно проверяли. Империя, понимая, что стоит на пороге решительной битвы, досрочно отправила на Флот несколько десятков курсантов Императорской Военно-Морской Академии, и сейчас, гордые от оказанного доверия, вчерашние школяры рвались изо всех сил доказать, что они достойны оказанной чести. Все приказы, распоряжения и пожелания выполнялись ими с такой прытью, что бывалые моряки, отдавая команду, предусмотрительно отходили в сторону, дабы не быть сметенными ринувшемся исполнять волю командира телом. Командир корабля пожелал усилить вахты - и сейчас по погруженному в темноту броненосцу, режущему в ночи волны Желтого моря, бодро прохаживался дополнительный десяток добровольных церберов, готовых всех удивить своей лихостью, умением и знанием уставов. Усилена была не только вахта на мостике, в машинном и штурманской. Усилен был и караул, и его проверки. Адмирал не сомневался, что можно восстановить посекундно, что происходило на каждом квадратном футе броненосца, но так-же не сомневался, что лазутчика не найдут.
Вызовем начальника штаба? Нет, не срочно, завтра побеседуем. А пока ознакомимся поподробнее с этой грубой шуткой. Если ее цель - вывести адмирала из равновесия, то на таком его не проведешь. Документ, не появись он на столе совершенно непонятным образом, был способен вызвать лишь добрый хохот. Может, матросики балуются? Но зачем нижним чинам пытаться давать подсказки адмиралу? Матросы у нас отличные, хотя адмирал помнил, как два года назад такие вот нижние чины втихаря прожгли котел канонерской лодке "Цукуба", не желая покидать понравившийся им китайский порт с дешевым пойлом и сговорчивыми женщинами. Тут тоже, наверняка, встречались такие потомки крестьян, не очень горевшие желанием сражаться за свою страну, но и даже если это так - зачем такой дурацкий трюк?
Во-первых (тут Того скривил губы в ухмылке) - писал малограмотный человек. Пишущему были неизвестны некоторые иероглифы кандзи, и он наивно замещал их значками каны, достаточно вольно чередуя хирагану и катакану, в том числе и в местах, где каждый выпускник хотя бы среднего учебного заведения применит ромадзи. И напротив, на некоторых местах, где просилось ромадзи, такое ощущение, автор не без изящества, ПРИДУМАЛ свои обозначения на кандзи! Старший сын как-то, лет в восемь, забавлял адмирала чем-то похожим. Можно было бы представить, что писал какой-нибудь гайкокудзин, но белые варвары крайне неохотно брались изучать японский язык, и такое письмо, скорее всего, было под силу лишь паре профессоров-лингвистов из Соединенных Штатов. Остальным вот к дохлым рыбам не уперлось что-то там изучать. Если японцам надо - пусть и учат наш язык. Вот и учим...