Семья для босса по договору (СИ). Страница 18

На мгновение закрываю глаза, готовясь морально к тяжёлому разговору. Видимо, сейчас наступил тот самый подходящий момент и откладывать новость о моём предстоящем замужестве – уже не имеет никакого смысла, ведь необходимость продавать квартиру отпадает автоматически.

– Мам, мы не будем продавать квартиру.

– Будем, Алёна. Другого выхода нет, мы уже с тобой говорили на эту тему.

– Мама, давай присядем, – взяв маму за руку, веду к столу и дожидаюсь, пока мама сядет на стул.

– Ты что-то задумала. По глазам вижу, – прищурившись, мама пытается считать мои мысли. – Что ты уже натворила? Говори.

– Да ничего я не натворила, – отвожу взгляд в сторону. – Я замуж выхожу, мам.

Пауза повисает в воздухе. Я не знаю, что думает мама, а потому просто молчу, ожидая её первую реакцию.

– Ты в своём уме, Алёна? У нас сейчас нет возможности сыграть свадьбу.

– Но я же не прошу у тебя денег. Мам, – беру маму за руку, – мой будущий муж состоятельный мужчина, он поможет Ростику с коллекторами и закроет его долги. Поэтому нам не придётся продавать квартиру.

– С чего вдруг такое благородство? – недоверчиво ухмыляется мама. – И что за жених такой, о котором родная мать слышит впервые?

С трудом выдерживаю родительский взгляд, пронзающий до самих костей будто рентгеновский луч. Это же мама и она видит меня насквозь, как бы я ни старалась замаскировать эмоции и что-либо утаить. К тому же рано или поздно ей всё равно станет известно имя “жениха”, так что врать бессмысленно.

– Пообещай не ругаться. Мам, я выхожу замуж за… Динара, – говорю на выдохе.

– Динара, – повторяет мама, будто вспоминает, откуда ей знакомо это имя. – При моей памяти был только один Динар и слава богу, что был. Или же?..

– Это тот самый Динар, о котором ты подумала, мам.

– Не может быть, – хватается за сердце, – Алёна, у тебя такие дурацкие шутки?

– Я не шучу. К нам на фирму пришёл новый генеральный директор Султанов Динар Шамилевич. Помнишь, когда я вернулась с корпоратива в три часа ночи? Это я с ним была, мам.

– Нет, Алёна. Нет! – качая головой, ещё сильнее прижимает руки к тому месту на груди, где колотится сердце. – Не вбивай в мою крышку гроба последний гвоздь! Хватит мне и братца твоего.

– Но что здесь такого, мам? Я же ничего плохого не делаю в отличие от Ростика! Я всего лишь выхожу замуж, а ты так реагируешь, будто я родину продала врагу.

– Ты свою честь и гордость продала, Алёна. Это не меньше грех. Забыла, как он унизил тебя? Забыла, как наплевательски отнёсся, как опозорил перед всей роднёй?

– Ну так не ты же опозорилась, мам, а я! – отвечаю в сердцах на повышенном тоне.

Не выдержав, мама стучит раскрытой ладонью по столу, и моё сердце ухает вниз. Страшно, аж руки трясутся, но маму это нисколько не трогает.

– Пока я жива, ты не выйдешь замуж за этого мерзкого типа. Я не позволю опозорить нашу семью ещё раз, Алёна.

– Но я люблю его, мама!

– Перелюбишь! – фыркает презрительно.

Эмоции берут вверх и я уже не ведаю, что творю дальше. Просто подскакиваю, просто иду в коридор и сгребаю мобильник с ключами в свою сумку. Наклоняюсь, чтобы надеть обувь, как в коридоре появляется мама. Видит бог, я хотела уйти, чтобы мы вдвоём немного остыли, успокоились, а затем, возможно, поговорили в более спокойной обстановке. Но мама включает строгий родительский контроль и свои диктаторские замашки несмотря ни на что.

– Если ты сейчас уйдёшь к нему, то домой можешь не возвращаться.

Поднимаю взгляд на маму. Плакать хочется, но я держусь, потому что если сейчас хоть немного дам слабину, то потом меня уже ничто не остановит и я наверняка разбужу Юльку.

– Мне тридцать лет и я давно сама мама. Хватит приказывать и решать за меня, что мне делать или не делать!

Рукой тянусь к замку, чтобы повернуть его против часовой стрелки и распахнуть входную дверь, спасаясь бегством.

– Я тебе всё сказала, Алёна. Свадьбы не будет. Если ты ни во что не ставишь свою мать, то тогда иди к нему, давай. Но тогда ноги моей не будет в твоём доме.

Ничего не говорю в ответ, да и сил уже никаких нет. Всё-таки ухожу из дома. И плевать, что на дворе ночь, что из вещей со мной только сумка и мобильный телефон. Сердце кровоточит как никогда раньше. Я будто в прошлое вернулась на десять лет назад, только тогда я была ещё почти девчонкой, а сейчас взрослая женщина.

Оказавшись на улице, долго брожу по двору, но эмоции так и не отпускают. Хочется поделиться болью, хочется чтобы кто-то обнял, утешил и успокоил. И я, поддавшись порыву, звоню в службу такси, уверенная, что сейчас на всей планете есть только один человек, который мне может помочь. Который нужен мне как никогда раньше.

Пока ожидаю такси, в небе разрываются первые волны раскатистого грома. Гроза озаряет всё вокруг яркой вспышкой и на землю падают большие капли проливного дождя. Таксист с опаской поглядывает на мою промокшую до нитки одежду и услужливо стелет на заднее сиденье клеёнку, чтобы я не испачкала обивку.

Когда машина подъезжает к загородному дому Динара, я уже почти согрелась в тёплом салоне, но всё равно дрожу. Пальцы непослушно ищут его номер в журнале телефонных звонков и уже через несколько секунд на том конце провода мне отвечает хриплый мужской голос.

– Алёна…

– Встреть меня, пожалуйста. Я стою у тебя под воротами.

Не проходит и минуты как в окнах на первом этаже загорается свет. Сердце скачет галопом по всей грудной клетке, пока я ожидаю появление Динара. Наверное, было глупым – вот так взять и приехать к нему посреди ночи. Наверное, стоило вернуться домой и попробовать ещё раз поговорить с мамой. Поздно, потому что калитка распахивается и в свете уличного фонаря, бросающего блики на знакомое до боли лицо, я вижу перед собой встревоженный взгляд карих глаз.

***

Если бы мне кто-то сказал буквально вчера, что я добровольно и в здравом уме буду обнимать Султанова, крепко прижимаясь к его груди, то посчитала бы это ересью и покрутила пальцем у виска. Да быстрее Земля сошла бы со своей орбиты, нежели я изменила своё отношение к владельцу двадцати трёх хромосом у моей дочери. Но сейчас, в эту самую секунду, когда мои руки оплетают сильную шею Динара, а по щекам стекают солёные дорожки, я абсолютно ничего не чувствую, кроме потребности быть рядом с мужчиной, разбившим мои мечты и укравшим моё сердце на веки вечные.

От холода дрожу, потому что дождь до сих пор не прекратился и я, вся такая мокрая (прямо до трусов), ищу тепло, утыкаясь носом в области шеи Динара.

Его рука ползёт по моей спине вверх, вызывая в том месте, где прикасалась, настоящий табун мурашек. Ладонь ныряет в копну волос на затылке и от этого жеста я запрокидываю голову, чтобы уже через мгновение столкнуться взглядом с чёрными глазами.

Динар ничего не говорит и даже если бы сейчас сказал хоть слово – не уверена, что смогла бы ответить. Во мне слишком много эмоций, нерастраченной любви, которую я копила годами, не зная, кому её подарить, кроме дочери. Все чувства обострились, смешались воедино и теперь они напоминают разноцветный коктейль.

Затянувшиеся секунды кажутся вечностью, прежде чем мы попадаем в дом. И я сама не понимаю, как позволяю Динару держать меня крепко за руку, перекрестив наши пальцы, а чуть позже – снять через голову мокрую кофточку и бросить её на пол.

Дрожащими пальцами тянусь к пуговице на джинсах. И пока я воюю со змейкой, Динар ненадолго выходит из гостиной, чтобы вскоре вернуться с халатом.

Стою перед ним в одном нижнем белье, но стыда не испытываю. И то, как его взгляд ласкает мои плечи, цепляется за тонкие бретельки лифчика и останавливается на ложбинке между грудей – не смущает абсолютно.

На горле Динара заметно дёргается кадык. Он сглатывает с трудом, фиксируя взор на моём обнажённом животе, покрытом мурашками.

– Оденься. Замёрзнешь, – вручает халат и снова уходит, отчего я издаю тихий вздох.

Запахнув полы халата, на талии завязываю пояс. По телу прокатывает очередная волна дрожи, заставляя моё сердце болезненно трепыхнуться. Это его халат и запах его. И эта дурацкая дрожь – тому доказательство.