Только вперед! (СИ). Страница 13

— По здорову ли, Андрей Иванович? — спросил у дверей своего тезку Остерман.

— По здорову, господин Остерман, — пробурчал Ушаков.

Остерман был уверен, что ответом будет игра слов на имени-отчестве. Но, видимо, настроение у главы Тайной канцелярии было не лучшем. Остерман решил после подумать над этим. Но пока он должен доложиться государыне. Есть что сказать.

— Ты на меня не смотри, Андрей Иванович! — встретила Остермана государыня.

Статс-министр ничего не понял, зачем прозвучала такая воля императрицы, но конечно же заверил:

— Ваше величество, ваша воля — суть есть закон!

— Ну давайте уже, господин Остерман, рассказывайте, с чем пожаловали! — сказала государыня.

— С чего позволите начать, ваше величество? С Персии, Римских кесарцев, али с Польши? — спросил Остерман.

— Начни со шведов! — потребовала императрица. — Разве же ничего там не происходит?

— Несомненно, в Швеции начались разговоры про войну с Россией. Удачное для них время, что большая часть нашей армии нынче в Крыму. Но… — Остерман усмехнулся. — Пока фельдмаршал Миних не проиграл войну, они не решаться.

— А ты не зубы мне показывай, Андрей Иванович, улыбается он… Чье имя в риксдаге они пользуют? — перебила государыня своего министра.

— Пустое. Они и ранее… Но политика иная. Если в Крыму будет победа, то войны со Шведами не случится, — сменив модель поведения на серьезный, говорил Остерман.

Да, в парламенте Швеции прозвучало имя, якобы истинной наследнице русского престола, Елизаветы Петровны. Но это пока можно считать блефом, блажью крайне малой группы депутатов. И Остерман прекрасно понимал, что если война с Османской империей будет затягиваться, то скорее всего шведы рискнут воевать. Но пока русская армия не потерпела ни одного крупного поражения, Швеция будет только прощупывать возможности.

— Отслеживайте, что там шведы говорить будут. А что мой венценосный брат, кесарь?

— Австрия готовит свои силы. Уверен, что они собирались посмотреть и только через год вступить в войну. Но сделают это уже скоро, если Миних отобьется от турецкого войска. О том всяческие намеки поступают из Вены, — Ушаков достал бумагу и показал ее государыне.

Анна Иоанновна отмахнулась, передавая документ Бирону.

— Хитрацы, — прокомментировал герцог, бегло прочитав текст на немецком языке.

— Хитрецы! — поправила своего фаворита государыня.

— Персы? — спросила императрица.

Остерман понял, что досужих разговоров не получится, как и обстоятельного доклада, так что стал говорить односложно. Персы? Да, начнут наступление на Эрзерум в ближайшее время. Но там немалые турецкие силы, так что результат не очевиден.

— Что Польша? — озвучила очередной односложный вопрос государыня, почти уже полностью потеряв интерес даже к внешней политике.

— По Данцингскому договору, выставляет двадцать пять тысяч войск. В основном это саксонцы. Просит серебра на прокорм армии, — отвечал Андрей Иванович Остерман.

— Всем серебра дай, никто не хочет воевать за свои! — посетовала государыня. — Хорошо, будет Августу серебро. Чтобы шведы увидели единения наше с поляками и не удумали воевать. А боле… Ступай, Андрей Иванович, и ты прочь. Расскажешь после герцогу, что и как.

Остерман поклонился, не стал спорить. Бирону рассказать? Ну, хорошо. Пусть министр и ненавидел фаворита, но никогда не покажет этого. Напротив, Остерман будет учтив и вежлив с Бироном. И с такой же учтивостью с удовольствием проводил бы герцога до палача.

В это время Ушаков, бегая по дворцу, словно какой приказчик, был в покоях принца Антона Ульриха. Не мог успокоится Андрей Иванович, пока не увидит, когда же начнет действовать яд.

— Я знаю, что вы угрожали моей жене! — ещё Ушаков не успел пройти в спальню к Антону Ульриху, как уже стал подвергаться нападкам принца.

Андрей Иванович опешил. Ну, никак не вязался тот образ Антона Ульриха, который уже выстроился в голове Ушакова, с тем, как вёл себя принц сейчас.

— Ваше высочество… — пробормотал Ушаков, с радостью для себя замечая в облике принца болезненность.

Радость была не оттого, что все-таки яд есть и что он начинает действовать. Андрей Иванович дал бы противоядие государыне, возможно и принцу, хотя последнему, мог и не дать. Рад был Ушаков, что хоть какая-то определенность появилась. И что он может действовать.

Тяжёлые мешки под глазами Антона Ульриха провисали так, что казалось, вот-вот сорвутся и с грохотом упадут на пол. Лицо было бледным, что краше в гроб ложатся. Глаза красные, выпученные еще больше, чем обычно.

Однако Ушаков ни разу ещё не видел принца поутру. А такое состояние и для Антона Ульриха вполне нормальные. Это потом он наносил где белила на лицо, где умывался молоком, отчего глаза приобретали чуть более бодрый взгляд. Но утром принц еще больше неприятен.

— Вы меня не услышали! — старался как можно более решительно сказать Антон, но голос его дал петуха.

— Как вы себя чувствуете? — не реагируя на слова Антона Ульриха, спросил Ушаков.

— Со мной всё хорошо. И я должен вам сообщить, что не боюсь вас. Отстаньте от моей жены! — подобравшись, сказал Антон Ульрих.

— Вы разобрались бы со своей женой. Словно и не знаете о её сердечных делах, — зло пробурчал Ушаков, покидая покои принца. — Честь имею!

Ещё больше пребывал в рассеянности Андрей Иванович. Вот только что обрадовался, и опять. Особых признаков, что яд действует, не было ни у государыни, ни у Антона Ульриха. Последний, правда, выглядел болезненно, но утверждал, что с ним всё хорошо.

Были яды, которые начинали действовать через некоторое время. Но Ушаков не знал такого зелья, что не проявляется в течении двенадцати часов. Тем более, что заявлялось, когда Юлиана рассказывала о яде, об одном дне — и всё, смерть. Долгодействующими ядами травить можно, но для этого необходимо неоднократно кормить отравой. А тут… Странно. Всё очень странно.

Ушаков поплелся прочь, в сад. Там недавно прошел дождь и можно было подышать свежестью. Может прогулка проветрит голову?

А в это время две подружки ликовали. Анна Леопольдовна только чуть пожурила Юлиану за то, что могло бы их рассорить в край. Но радость и от беременности, и от того, что разрешился вопрос с отравлением, перехлёстывала сейчас любые эмоции.

— Но сколь же умён наш Александр! — восхищалась Анна. — Предугадал и такое! Повелел своим людям присматривать за тобой. Каков кавалер!

«Наш Александр?» — подумала госпожа Норова.

Юлиана уже научилась сдерживаться от таких слов, не кривиться. Хотя она очень сильно сомневалась теперь, что сможет наблюдать, как её муж… Да хоть бы и с матерью наследника престола. Норова хотела под любым предлогом, как только муж вернется, отправиться в поместье, и там… Она… Покажет ему, что лучше и Елизаветы и Анны, всех лучше.

«Ничего, у меня есть почти год, чтобы Саша стал только моим!» — думала Юлиана, при этом подруге не перечила.

— Чем сегодня думаешь заняться? — спросила Юлиана подругу, чтобы как-то поддержать разговор, но только не об Александре.

— Буду лежать в кровати и никуда не ходить. Только поговорю с Антоном. Чувствую себя виноватой перед ним, — Анна лихо оттолкнулась от кровати и плюхнулась на спину, утопая в перинах. — Хорошо же как! Я не была так счастлива… никогда ранее. Даже с Морицем. С ним мне было даже больно… А тебе было больно в первый раз, как вел себя Александр был ли внимателен?

«Первый раз? У меня тоже был с Морицем» — подумала Юлиана.

— Нет, он был груб со мной, — ответила Норова, явно многого не договаривая.

— О! Варвар! Берет сам, как и положено мужчине! — восхищалась Анна.

А Юлиана уверилась, чтобы она не сказала, Александр все равно будет оставаться для Анны лучшим. Так что единственный выход — это всячески избегать тем, связанных с Норовым.

В дверь постучали. Подружки подобрались. Юлиана ринулась надевать платье. Поняла, что не успеет и сиганула в кровать, укрывшись одеялом. Ранее Анна настояла, чтобы подруга разделась для разговоров как раньше, когда обе были девочками и когда впервые увидели Морица Линара. Казалось, что когда девочки обнаженные, обнажены и их мысли, можно говорить откровенно.