Гостинцы от Снежной Царицы. Мороженого не желаете? (СИ). Страница 2

— Софья Валерьевна, осторожнее, тут эти… э-э… неаккуратные официанты что-то пролили. Кажется, мартини.

— Ничего страшного, Сережа, обойдем, — улыбнулась я. Эта маленькая лужица не испортит мне момент.

Мы легко обогнули досадное недоразумение на полу, и я, стараясь, чтобы шаг мой был легким и уверенным, приблизилась к Артуру Лоскутову. Моему… конкуренту. Хотя, после сегодняшнего дня это слово уже звучало как-то неуместно. Он улыбался мне. Широко, открыто, во все свои тридцать два идеально ровных зуба. Такая улыбка могла бы обезоружить кого угодно, но я-то знала цену этой обезоруживающей искренности. В нашем мире бизнеса эмоции часто бывают лишь красивой упаковкой.

Сергей, подстраховав меня до самой импровизированной сцены, тактично ретировался. Я тоже одарила Артура улыбкой, стараясь, чтобы она выглядела как можно более благожелательной и спокойной.

— Благодарю, Артур. Думаю, ты можешь продолжать.

Он коротко кивнул, и его улыбка, кажется, стала еще шире. Если это вообще было возможно.

— Да, так вот… Наша компания и "Чертоги Вкуса" Софьи Валерьевны, — он сделал эффектную паузу, обводя взглядом затихший зал, — не всегда, скажем так, находились по одну сторону баррикад. Более того, еще несколько лет назад я и представить себе не мог, что мы будем вот так, вместе, стоять перед вами, почти… рука об руку. Однако жизнь — удивительная штука, и, как я уже говорил, перемены необходимы. Поэтому я с безмерной радостью и некоторым волнением объявляю, что с сегодняшнего дня, с этой самой минуты, компания "Снеговик" становится частью "Чертогов Вкуса". И…

Кажется, в этот самый момент до Артура дошло в полной мере, что его слова — это не просто красивая декларация, а свершившийся факт. Его компания, его детище, теперь принадлежит мне. И эта простая мысль, похоже, выбила его из тщательно отрепетированной колеи. Он на мгновение замолчал, сбился, и я увидела, как он торопливо достает платок и промокает внезапно выступившую на лбу испарину. Зал замер в ожидании, и я поняла, что спасать ситуацию придется мне.

Я шагнула чуть вперед, стараясь перехватить внимание аудитории.

— Все совершенно верно, — мой голос прозвучал спокойно и уверенно, хотя внутри все немного трепетало от значимости момента. — Хочу сразу заверить, что для рядовых сотрудников ничего кардинально не изменится. Все сохранят свои рабочие места, свои обязанности. Небольшие перестановки коснутся лишь высшего управленческого звена. Но будьте уверены в одном — мы все вместе будем трудиться не покладая рук, чтобы каждый день радовать наших дорогих клиентов полезными и, конечно же, невероятно вкусными продуктами. Спасибо вам за ваше доверие.

Публика снова разразилась аплодисментами. Я уже собиралась с достоинством вернуться на свое место, когда Артур вдруг довольно резко, почти бесцеремонно, схватил меня за запястье. Его ладонь оказалась влажной и немного липкой, и по моей коже пробежали неприятные мурашки.

— Простите мою… нескромность, Софья Валерьевна, — его голос звучал чуть напряженно, — но какую именно перетасовку вы имели в виду?

Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица.

— Самую обычную, дорогой Артур. Вы займете почетный пост вице-президента объединенной компании и, разумеется, войдете в совет директоров. Не беспокойтесь, все ваши привилегии останутся при вас.

Он как-то нервно, сдавленно рассмеялся.

— Ох, рад это слышать. А то я, знаете ли, грешным делом, уже начал было предполагать…

— Что я вас выставлю за дверь? — я постаралась, чтобы мой голос звучал мягко, но с легкой ноткой удивления. — Ну что вы, Артур. В цивилизованном мире так дела не делаются. Ваше будущее, уверяю вас, останется совершенно безоблачным.

Он что-то невнятно пробормотал, одними губами, так что я не расслышала ни слова. Выражение его лица тоже неуловимо изменилось — улыбка сползла, и на него будто легла тень.

— Надеюсь, вы не слишком расстроены таким поворотом событий? — спросила я, стараясь говорить как можно мягче.

— О чем вы, Софья Валерьевна! — Артур вновь натянул на лицо улыбку, но она уже не выглядела такой искренней. — Конечно, меня вполне устраивало мое прежнее положение, но я мужчина и умею признавать… поражение, если оно честное. А Лоскутовы, знаете ли, не привыкли жульничать!

— Вот и прекрасно, — кивнула я. — Тогда приятного вам вечера, господин Лоскутов.

— Одну минуту! — его пальцы снова, на этот раз почти судорожно, сжали мое запястье. Мне отчаянно захотелось выдернуть руку. Что за навязчивость?

— Да? — спросила я, изо всех сил стараясь скрыть подступающее раздражение.

— Давайте же отметим нашу… нашу сделку! Выпьем немного! — предложил Лоскутов, его глаза как-то странно блеснули. Он быстро подхватил со столика ближайший бокал с шампанским и протянул его мне. — За наше общее, успешное будущее!

— За будущее! — эхом откликнулась я и, чтобы поскорее закончить этот несколько затянувшийся и неловкий диалог, взяла бокал и сделала глоток. Игристое вино приятно защекотало горло, и теплой волной разлилось по пищеводу. Зрители, увидев это, вновь принялись аплодировать, видимо, решив, что это часть запланированной церемонии.

Один глоток, потом второй, чтобы уж точно не обидеть… третий, совсем маленький… И вдруг это приятное тепло сменилось резким, пробирающим до костей холодом. Таким мрачным, недружелюбным, чужеродным холодом, от которого, казалось, стынет кровь в жилах.

Он прошел по всему моему телу — от макушки, где волосы, кажется, встали дыбом, до самых кончиков пальцев, которые мгновенно онемели. Я перевела изумленный, испуганный взгляд на Артура и увидела, что его улыбка изменилась. Теперь в ней не было ни капли прежней любезности или даже скрытой досады. Теперь это была улыбка триумфатора. Хищная, жестокая.

Я почувствовала, как мышцы внезапно одеревенели, а ноги стали ватными и предательски подкосились. Сережа, мой верный Сережа, среагировал молниеносно — он подскочил ко мне и успел подхватить, не дав рухнуть на пол. Но это была лишь минутная отсрочка. Потому что через пару секунд яркий, почти праздничный свет люстр в зале вдруг вспыхнул ослепительно, нестерпимо ярко, а потом… потом все погасло. Окончательно.

И в этой наступившей темноте, в этом ледяном оцепенении, до меня наконец дошло. С пугающей, убийственной ясностью.

Глава 3

— Хозяйка, вы это… шевелиться в состоянии? — пискнула моя персональная эльфийская сиделка, Элина. Ее имя всплыло в памяти само собой.

В голосе девчушки плескался такой концентрированный раствор неподдельного беспокойства, что, казалось, им можно было бы консервировать огурцы на зиму. — Вы так… стремительно приземлились, я даже дернуться не успела, не то, что подхватить. Умоляю, не гневайтесь на нерасторопную меня!

— Полнейший порядок, — прохрипела я, ощущая, как язык превратился в сушеную воблу и совершенно не имеет ни малейшего желания шевелиться в этой засухе.

Пить хотелось невообразимо.

Моя внутренняя система оценки рисков, обычно надежная, как швейцарские часы (ну, или как мой старый бухгалтер перед сдачей годового отчета), сейчас вопила дурным голосом, что «полнейший порядок» — это примерно как назвать всемирный потоп «небольшой проблемой с сантехникой».

Но остроухая девчушка Элина, с ее ушами, способными улавливать шепот блохи на другом конце континента, выглядела такой искренне убитой горем, что, казалось, еще немного, и она начнет производить слезы в промышленных масштабах. Я снова оценила обстановку. А что, было бы неплохо. Жаль, что плакать пресной водой нельзя. Хотя… кто знает этих эльфов…

— Можешь ослабить караул, — просипела я, стараясь придать голосу оттенок «я-вся-такая-контролирую-ситуацию». Девушка, надо отдать ей должное, чуть ослабила хватку, но руку мою не отпустила. Правильно, вдруг я снова решу исполнить грациозный пируэт с последующим падением лицом в песок? Видимо, местный этикет такого не одобряет.