Судьба империи (СИ). Страница 16

— Тяжко тебе? — участливо спросила Юля. — Я сопереживаю. Александр Матвеевич показался мне достойным человеком.

Я ничего не ответил, попытался взять её за руку. Однако, несмотря на свой порыв и явное проявление сочувствия, руку Юлиана одёрнула. Приподнял голову, посмотрел в глаза жене. Она отвернулась.

Большая злобная чёрная кошка пробежала между нами. Догнать бы хвостатую, да объяснить ей, сколь не права она. Да, видимо, придётся ещё больше обождать. Я так и не могу полностью отпустить ситуацию и простить жену. Она не прощает меня.

Сколько не договаривайся в отношениях, ни обещай говорить только правду, или что примешь человека со всеми его слабостями, подружишься с тараканами в голове любимого, — сказать проще, чем сделать. В любви крайне мало рационального, логичного. Тут все случается или вопреки, или же под пеленой из чувств и эмоций.

С характером моя жёнушка. Да и я, получается, не подарок. Тоже обижаюсь на неё. И вот только что, когда я попробовал взять её за руку, а она одернула и уже, показав мне спину, выходила из моего кабинета. Мы упускали шанс на примирение. А после можно же и смириться с тем, что стали чужими друг другу. Отвыкнуть от общения и забыть, что еще недавно не могли надышаться друг друга.

Встал из-за стола, так и не притронувшись к водке. Время раннее, только взошло солнце. Нечего сидеть и стаканы наполнять своим негативом. Не греет солнце? Печь затоплю. Не греет жена? В конечном итоге найду себе привлекательную «грелку на все тело». В бездну эмоции и переживания. У меня дел на воз и маленькую тележку. А когда с ними разделаюсь, прибавиться еще больше.

В движении — жизнь!

Устроил себе тренировку. Да такую, чтобы не думать ни о чем ином, только считать повторения и количество подходов. Отжимался, после бегал, подтягивался. Потом забивал мышцы деревянной штангой с деревянными же кругляшами на ней. И когда сделаю нормальный гриф и блины? Ну и завершал все это нелепыми отработками ударов шпагой. Нелепыми, так как мышцы были забиты и уже отказывались выполнять свои функции.

Срочно нужно было отвлекаться от этих эмоциональных качелей. Я же не сдержался и пустил-таки на волю несколько своих слез на похоронах. А после будто бы замкнулся в себе.

Так что только работа. Много работы, меньше сна. Загонять в свою голову только мысли о работе. Достигать своих целей. Об этом думал я, когда гнал кучера быстрее ехать до Гатчины.

Мне было обещано, что в Гатчину, в пяти верстах в сторону Петербурга уже разворачивается грандиозное строительство. Приказчик от Бирона заверял, что часть времянок, наспех сколоченных изб, или готовы, или вот-вот будут сооружены. Часть? Он не соврал. Не уточнил же, что это мизерная часть. Почти ничего из положенного.

Однако, прибыв на место, я увидел лишь горы плохо обтёсанных брёвен и грубых досок, немного кирпича. Так что, видимо, придётся накручивать хвосты главам строительных артелей. Да и приказчику нужно будет жёстко указать, что обманывать меня не стоит, и что эта стройка должна отличаться от всех других. Она должна идти быстро. Нам до холодов нужно успеть поселить как бы не тысяч восемь.

Да, тут было некоторое жилье. Как я понял, когда тут располагалась деревня. Немалая при этом. Но куда-то всех крестьян забрали. Может на строительство Петербурга, или на Демидовские заводы. Такое практиковалось. И дома были. Но такие ветхие…

Если брать во внимание всего лишь одну времянку, которая была поставлена и походила больше на небольшой терем, то мы могли бы с Юлей уже заезжать. Однако смысла в этом я не видел. Если заезжать, то уже и начинать плотно работать. А без солдат это сделать будет невозможно.

— Пять дней тебе даю! — жёстко говорил я с главой строительных артелей. — Не справишься — видит Бог, отправлю строить города Сибири.

— Помилуй, барин, кто ж так быстро строит? — пробовал урезонить меня артельщик.

— Нынче я тебе опишу, как сладить спальные места для солдат, — сбавив тон, сказал я.

И после принялся объяснять. Суть задумки была проста: трехъярусные кровати. Пусть даже не кровати, а пока что стеллажи, где могли бы в допустимых условиях, под крышей, спать солдаты.

Понятно, что это временная мера. А ещё мне было ясно: если уже сейчас не начать передислокацию своего батальона и приём тех рекрутов, которые будут составлять основу моей дивизии, то это может не произойти и до весны. Обещанного три года ждут? Так гласит русская поговорка. У меня не было трех лет, которые можно было бы потратить на ожидания.

Как же всё красиво звучало, когда барон и государыня говорили о скором формировании новой дивизии. У меня сложилось впечатление, что для этого уже всё есть, и что для десяти тысяч солдат и офицеров готовы, как минимум, спальные места.

Как это часто бывает в России: было гладко на бумаге, да забыли про овраги. Проблем столько, что я и не знаю, кто мог бы эффективно с ними справиться. Нет, не утверждаю, что я — истина в последней инстанции. Но послезнание… Это же опыт проб и ошибок, эволюция развития всего. В том числе и военного администрирования.

Ну, ничего, бежать с этим вопросом к императрице я точно не стану. Да и герцога пока беспокоить нет смысла. Я же прекрасно видел, что по нынешним медлительным меркам строительства уже сделано немало. А то, что солдатам предполагается жить в ужасных условиях, так солдаты же… Что с ними будет? Наверное, так думают.

Да, построек почти нет, начали возводить только, может, процентов пять от всего того, что положено. Но вокруг было столько материала — и доски, и брёвна, и даже кирпич я увидел, что можно было утверждать, что работа кипит. Потому-то и артельщики не понимали, что же я от них, таких молодцов и удальцов, требую. Тут бы премию выдать, а я…

— За скорость каждому артельщику по пять рублей сверху, — решил я не только кнутом мотивировать строительство, но и пряником.

Конечно, не хотелось бы платить по пять рублей каждому из почти сотни строителей. Но заехать в тёплое помещение и казармы до начала холодов — цель, перекрывающая любые траты. А холода не заставят себя ждать: в октябре уже явно будет так холодно, что в неотапливаемых помещениях находиться будет нельзя.

Да и выделят же мне деньги на формирование дивизии. Ведь выделят? Правда же? А если и да, то когда?

— Ну, такие лежанки сделать не мудрено, — сказал глава артельщиков, когда я ему объяснил суть своей задумки.

Почему-то во время объяснения у меня из головы не вылезал образ фашистских концлагерей. Вот там люди тоже жили в похожих условиях и спали на стеллажах из досок. Успокаивало лишь то, что мера сугубо временная, и что уже скоро один за другим начнут возводить не бараки, а казармы.

В этом времени полки были еще на квартирах, не было казарменного обязательного положения, как это будет, или было, во время правления Павла Петровича. Так что и в таком деле — новаторство. И, как по мне, и не может же быть иначе, если преследовать цель создания максимально подготовленного и боеготового подразделения.

Между тем, пробыв полдня на стройке, я отправился в Петербург. Должен быть даже благодарен артельщикам, что они мне предоставили хороший повод ещё некоторое время не выезжать из столицы Российской империи. Ведь некуда заезжать. Голое поле. А стоять палатками можно, но только в крайнем случае. И не долго, так как скоро зима.

У меня ещё было немало дел в столице. В том числе планировал найти пару дополнительных строительных артелей. Таких, которые специализировались бы на строительстве каменно-кирпичных сооружений. Ряд сооружений на базе дивизии просто обязаны быть основательными.

Ближе к полуночи, чуть ли не загнав коня, лишь на одной станции задержавшись на час, я был дома. Разделся, чтобы помыться. Полотенце и халат принесла служанка. Не Аксинья, которая все же вернулась к нам служить, а её напарница.

В голове промелькнула шальная мысль зайти к жене, словно бы и не ничего не произошло. Дать шанс нашим отношениям обнулиться и вновь начать развитие. Но она же сама не соизволила даже выйти и поздороваться со мной по приезду. Хотя я знал, что Юля точно не спит. Как минимум потому, что свечи горели в её комнате.