Провал (СИ). Страница 25

После ужина надуют лодку, и как стемнеет, сплавятся на юг Хортицы. Течение реки сильнее, чем было, но вечером оно будет им в помощь. И маловероятно, конечно, что окажется там остальная группа с Перепелом во главе, по всем признакам маловероятно, но чем чёрт не шутит, когда бог спит? И если, паче чаяния, таки окажутся — львиная же доля всех их проблем долой. Там уж Перепел будет думать и решать, как им быть, и что делать дальше. Да и виднее это там будет. Там и рация посерьёзнее для связи с командованием, и к фронту ближе, а в воде звук и быстрее распространяется, и дальше. Это здесь канонада не слышна, а там, в плавнях Хортицы, она намного слышнее. Будет связь, будет слышна и канонада, и тогда расклад понятен. Наверняка и командование возвращаться прикажет. Не будет ни того, ни другого — хреново, потому как звиздой тогда накрывается тыл и дом, но лучше, чем сейчас самим по себе. Тогда уж Перепел со всеми вместе решать будет, самой группе выживать или присоединяться к бывшим врагам, а ныне товарищам по несчастью.

И правильно Авар делает, что не пытается ничего предрешать заранее. Пока не потеряна последняя надежда на соединение с группой, нужно стремиться к этому. Обидно будет, если вернуться к своим и домой окажется не судьба, но всем вместе — и надёжнее, и ловчее. Если решат держаться самим, так вместе у них и людей достаточно, и снаряжения, и оружия с боеприпасами, и возможностей выжить и адаптироваться в этом мире так, как сами правильным посчитают, не прогнувшись под дикарей и не пропав среди них. А если присоединяться к хохлам решат, так опять же, группа спецназа ГРУ в полном составе и с целым капитаном ГРУ во главе — это разве какие-то там отдельные старший лейтенант и прапорщик? Вся группа — это уже серьёзная сила, с мнением которой не считаться нельзя, и это вчерашним врагам придётся принять как данность. Хрен их знает, какой там настрой и каково влияние упоротых националистов. Если большее, чем им хотелось бы, то всей их группе унять и урезонить таких будет намного легче, чем им двоим.

А ведь скорее всего, как ни тяжко об этом думать, но именно так и окажется. И тогда, если они застряли в этом мире только вдвоём, тем более рациональнее всего будет присоединиться к пускай и не своему, но родственному и современному анклаву людей из своего мира и своей цивилизации. Если все остальные хомосапиенсы вокруг них — дикари с родоплеменным мышлением, для которых чужак — не человек вообще, то по сравнению с ними и самый упоротый укроп вполне сойдёт за своего. Не самый упоротый — тем более, а уж нормальный русскоязычный горожанин — реально свой за неимением более своих. А благодаря дрону они и обстановку окружающую наверняка знают лучше и точнее. И если всё вокруг именно так и есть, как им представляется по догадкам, анклав уже оценил или в самые ближайшие дни оценит всю глубину той жопы, в которую попал. И тогда какие у них останутся разногласия по вопросам о дальнейших жизненных планах? Едва ли такие важные и принципиальные, чтобы по ним нельзя было никак договориться нормально на нормальном человеческом языке…

5. Жратва и вода

Следующий день, условное 19 мая, перенесённая часть города.

— Я вам эту долбаную рыбу чистить не подряжалась! — психанула одна из баб, — Это же работа для даунов! А я, между прочим, креативный менеджер!

— Ну так и скреби её тогда покреативнее! — отбрила другая под смех остальных, — Есть ты что в обед собираешься?

— Да фиг ли это за еда! Там же одни кости!

— Не одни, но — да, есть надо аккуратно. Речная рыба — она вся костлявая, но где мужики найдут морскую посреди Днепра? Ты радуйся хотя бы, что она вся крупная. Ты не видела ещё, какую мелюзгу раньше ловили и считали за нормальный улов.

— Ага, мелкую мы не брали, а крупную складывали в спичечный коробок! — ещё одна напомнила бородатый рыбацкий анекдот, тоже развеселив чистильщиц, — Да ты, Аня, представь себе только, каково нам было бы чистить гору вот такой! — она показала размер с палец, — И ничего, когда мой приносил садок с вот такими карасиками, я их чистила и не ныла. А сейчас и жрать кроме этой рыбы больше нечего, и чистить намного удобнее, да и чистишь же сейчас одну, а еды в ней, как в десятке той мелюзги.

— И вообще, нет у нас сейчас вакансий креативных менеджеров, — подала голос четвёртая, — А за просто так никто теперь никого кормить не будет, и радуйся той работе, которую дали. Я вон тоже бухгалтер, только кому теперь нужны эти бухгалтера? Теперь женская работа — вся такая, если не умеешь ничего более полезного. Будь довольна, что на кухню попала, а не огороды вскапывать.

— А пока мы с вами тут скребём эту чешую, мужики рыбалкой развлекаются! — не унималась бывшая менеджерша.

— Ты вытащи ещё из воды даже не такую рыбину, а карася с ладонь. И десяток, а не одного. И кстати, ты таракана свёрнутой газетой прибить неспособна, а визжишь так, что уши у всех закладывает, а там и червяка надо в руки взять, пополам его разорвать и на крючок насадить. Ты как, готова к таким развлечениям?

— Да задолбала ты меня со своими червяками!

— И это ещё не самое страшное. Там тебя ночью комары сожрут, а днём — когда жара начнётся, так ещё и фиг разденешься — от долбаных слепней продыху не будет. Мой говорил, чем жарче, тем они сволочнее, не спасает и репеллент, а ведь не будет же потом и его. Здесь мы хоть комаров со слепнями не кормим. Чистим рыбу со всеми удобствами.

— Ага, ты-то тёркой трёшь, а я — ножом этим дурацким скребу!

— А кто тебе виноват в том, что ты дома ни фига не готовила, а по кафешкам, да по ресторанчикам питалась? Вот поэтому у тебя и нет ни фига. Молись, чтобы нашлись в выморочных квартирах, а пока — терпи и работай тем, что есть. И чем быстрее научишься, тем тебе же лучше. Если удочками вон аж сколько наловили, то сколько наловят сетями?

— Да уж, Григорьич наловит — только чистить и готовить успевай, — поддержала её первая, — И один-то сколько ловил, пока не завязал, а теперь ему целую бригаду собрали в помощь и перенимать опыт. Степанычу уже и над коптильней подумать поручили — соли же с гулькин нос, а рыбу и впрок заготавливать надо.

— Григорьич, когда оснастится, да бригаду натаскает, столько выловит, что мы с чисткой и разделкой фиг управимся, — предрекла вторая, — Помощь нужна будет.

— Когда закончат с огородами, будет и помощь. Дай бог, чтобы успели раньше, чем Григорьич со своей бригадой браконьеров, иначе точно зашьёмся, — бабы рассмеялись.

— И опять женщины! — сварливо съязвила менеджерша, — На мужиках же пахать можно, а они фигнёй какой-то занимаются!

— Например, выгребными ямами, чтобы ты не бегала каждый раз в парк.

— Лучше бы канализацию починили!

— Мой сказал, что думают над этим, но без водопровода она всё равно работать не будет. А из ведра в унитаз сливать — ты сколько раз в день готова с вёдрами за водой к реке спускаться и полные наверх тащить?

— Ну так починили бы заодно и водопровод!

— Так а воду-то в него откуда и чем закачивать?

— Пожарка же привезла? Вот пускай так и возит!

— Водила сказал, что с полной цистерной еле въехал на подъём, и если так всё время ездить, машина долго не прослужит. И тогда — точно ведь с вёдрами будем ходить.

— Водить надо уметь, чтобы машина не ломалась!

— Если ты такая умелая, так сядь за руль сама и научи его.

— Делать мне, что ли, больше не фига? И вообще, задолбали вы меня! Света ни фига нет, газа ни фига нет, воды ни фига нет! Не хочу я так жить! Верните всё обратно!

— Не хочешь жить — не живи, никто не заставляет. Но пока ты живёшь — делай свою работу, как все её делают. Кто не работает, тот не ест.

— А я что, не работаю? Только кто-то дома и нормально поест, а мне рыбьими костями давиться!