Провал (СИ). Страница 16
Паника на подопечной территории в планы Семеренко, конечно, не входила. А посему, приказав вывести их всех на спортплощадку школьного двора, он сам показал им пропажу ДнепроГЭСа, которую они заметили и без него, а потом подозвал их всех ближе к себе, открыл на своём ноутбуке карту города, увеличил масштаб и вытащил на середину экрана оба уцелевших квартала. Обвёл их пальцем для наглядности — вот только они, ещё парк Металлургов и Дворец за ним. Заметили ведь все уже, что нет и стадиона Арена, а за Днепром не видно и правобережной части города. Если хотят разбежаться, он удержать их не в силах, но куда они собрались разбежаться? Где теперь ихние дома? Если кто-то вот из этих, оставшихся, то никаких проблем. Отмечаются только вот у капитана Зозули и могут хоть сейчас спокойно идти домой, но с условием немедленной явки по вызову. Смысла-то держать их нет никакого, поскольку и отправка их в армию не представляется возможной ни сегодня, ни завтра, ни вообще в обозримом будущем. С удовольствием точно так же и остальных по домам распустил бы, но куда? По каким домам?
Ни о каком полном успокоении тут, конечно, не могло быть и речи, но отмена того, чего боялись больше всего — отправки на войну с высокой вероятностью гибели или увечья — нервозности заметно поубавило, и дальнейший разговор пошёл уже нормальный и вполне конструктивный. Нет, к сожалению, что это было, и что за хрень сейчас вокруг них творится, он им внятно пока объяснить не может, поскольку и сам пребывает в точно таком же охренении, как и любой из них. Самого бы кто просветил! Но бегать вокруг для разведки местности смысла нет. Уже поднят в воздух и совершает её облёт полицейский дрон, который с высоты охватит панораму намного большей площади, чем можно за день объехать даже на машине. Нет, это не значит, что всем сидеть на месте безвылазно. Надо отлучиться — вот старший команды, штаб-сержант Чубук. Отпроситься у него, записаться и уведомить, где их можно найти при экстренной необходимости, да получить у него свой увольнительный талон. Ваш призыв на службу остаётся в силе, и порядок есть порядок.
А теперь — вопросы быта. Все призванные впервые на срочную — шаг вперёд. С вами — понятно, встаньте в строй. Остальные, значит, мобилизованные. Кто из вас служил срочную или работал на гражданке поваром? Ого, аж двое? Вот и отлично. Нет, это вовсе не навечно, а только до подбора гражданского персонала. Жильцы окрестных домов почти все остались без работы, включая и умеющих готовить баб, так что не проблема, но прямо сегодня и до их подбора кто-то ведь должен готовить жратву? И хорошо бы — умеючи.
— Пан майор, а готовить-то из чего? — поинтересовался вполголоса Чубук, уже понявший, с кого теперь здесь будет спрос за всё.
— А вот это мы сейчас и посмотрим. Столовая — есть, пищеблок — есть, и что-то в нём наверняка найдётся.
— Да это-то я понял, пан майор, но дальше-то что будем делать? — штаб-сержант выразительно указал глазами на далёкий первозданный ландшафт.
— А дальше — будем решать проблемы по очереди их срочности. День-то только начался, и я сам ещё не владею всей обстановкой. Поэтому сейчас решаем то, что можем и понимаем из того, что не может подождать до завтра.
После осмотра закромов пищеблока Зозуля настоял, чтобы картошку, крупы и такие овощи с фруктами, которые есть надежда прорастить, исключили из меню готовки. Почему и крупы? А с ними тоже надежда умирает последней. Их — перебрать и отобрать из них зёрна без видимых повреждений. Какая-то их часть, пускай и небольшая, может и прорасти. А пока — макароны всяческие в котёл, которые уж точно хрен прорастут.
Решив вопросы с кормёжкой людей, Семеренко поручил Чубуку назначить для себя заместителя из своих, кто поопытнее, а затем организовать по школе и трёхсменный караул с одним его вооружённым бойцом и двумя пока ещё безоружными призывниками в каждой смене. Скорее всего, стрелявший по машине дикарь и сам этой машины испугался до усрачки, и едва ли его соплеменники заявятся уже сегодня, но во-первых, бережённого и бог бережёт, а во-вторых, надо тренировать хлопцев и приучать к порядку службы.
Только вышли из школы на Парковый бульвар, как налетела толпа жильцов из квартала за ним. Что это ночью было?! Что вокруг творится!? Люди умирают, а где врачи, и куда смотрит власть?! Куда всё вокруг подевалось?! И главное — что им теперь делать, и как жить дальше?! Да сколько же можно издеваться над людьми? Немедленно верните всё обратно, как было до этой ночи! Спасибо хоть, тарифы на коммуналку не требуют вернуть прежние, ещё допорошенковские, и не скандируют "Зелю — гэть"! Хотя, наверное, просто ещё не вспомнили, потому как активисты-то всяческие — имеются. Вернуть всё, как было, он не может. Он не господь бог, даже не архангел, а всего лишь майор полиции. Природа ему не подчиняется и его приказов исполнять едва ли будет. А что им теперь делать и как жить дальше — как раз это он и пытается сейчас выяснить. И если уважаемые сограждане позволят ему продолжить это занятие, то может быть, часам к двенадцати дня он и будет уже иметь об этом какое-то внятное представление. В двенадцать ноль ноль он назначает общее собрание граждан в актовом зале школы, на котором и будет обсуждаться, в какую задницу они все угодили, и как теперь из неё выкарабкиваться.
Вернувшись на машине на улицу Богдана Хмельницкого, доехали до углового дома четырнадцать по улице Валерия Лобановского. Бесполезный мемориал Василенко и детская библиотека "Юный читатель". Ну, и то хлеб. А оттуда Зозуля настоял свернуть к хлебу понасущнее — стоящему отдельно продуктовому магазинчику. Здание повреждено на углу — самый край зоны переноса, и поскольку там жратва, его детальную ревизию надо провести в первую очередь. Разумеется, с поиском владельца, а при его отсутствии взять того круглосуточного адвоката и вести изъятие при нём с составлением описи. Принципа законности ведь никто не отменял, верно? А следующая очередь — ресторанчик "Олимп" за ним, в котором тоже наверняка что-то есть. Магазин резиноизделий между ними — это уже как-нибудь потом, когда дойдут руки.
Оттуда доехали до прямого дома двенадцать по улице Валерия Лобановского, в котором размещался мебельный магазин. Ну, не срочно, но тоже пригодится. А в десятом, угловом — млять, опять двадцать пять! И мемориал того Лобановского, которого улица, и частный адвокат, и страховая компания, и нотариус, и Управление исполнения наказаний! Из хоть как-то полезного — зоомагазин, магазин замков, магазин женской обуви и частный уролог. Ну, ещё ремонт электронной техники. Много полезного в сто восемьдесят девятом доме по проспекту, но из жратвы — только кафе Ретро. И выходит, первоочередные цели — тот мелкий продуктовый магазинчик, ресторанчик "Олимп", да кафе это.
Ну, кондитерская там ещё есть совсем маленькая, и это-то, конечно, важно для мелкой детворы, но по запасам — курам на смех. Магазинчик — овощи с фруктами, которые Зозуля, конечно, тоже сортировать потребует на предмет выращивания, да чай с кофе, что тоже важно и нужно, но лучше бы там и сахару оказалось побольше. Понятно, что дома у народа много чего припасено, потому как в этой старой застройке народец старомодный и весьма запасливый по неистребимой советской ещё привычке, но надолго ли хватит всех этих запасов? Что-то подъедено за зиму, что-то и хранилось не дома, а в гаражах, которые южнее, вдоль железки — ага, были, да сплыли. Млять, а ведь там же многие и инструменты свои хранили из-за вечных придирок бабья, и теперь их тоже у людей ни хрена нет! Куда ни кинь, всюду жопа. Но прежде всего — жратва. А получается, что основные запасы её в школьном пищеблоке, спасибо прежним беженцам, да раненым воякам, для которых её и завозили. Но тоже надолго хрен хватит, на неделю, максимум на две, так что и освоение подножного корма надо организовывать сразу.