Папина дочка (СИ). Страница 9

Не переставая улыбаться, я оборачиваюсь на голос. Темноволосый парень в синей рубашке, не переставая энергично двигаться, делает приглашающий взмах пальцами: мол, смелее, присоединяйся.

Я мотаю головой и зачем-то киваю в сторону Александра. Сверкнув зубами, парень понимающе склоняет голову и, исполнив ещё несколько эффектных па, исчезает в пёстрой толпе нарядов.

Композиция сменяется новой, не менее весёлой, но я всё же заставляю себя вернуться за стол: будет невежливо оставлять Александра сидеть в одиночестве.

— Простите, что оставила вас скучать, — откинув назад разметавшиеся локоны, я притягиваю к себе стакан с водой. Щёки горят, пульс азартно стучит, требуя охлаждения.

— Не скучал ни секунды, — мерцающий взгляд Александра касается моей кисти — по совпадению той самой, которой я его манила.

Рассмеявшись, я делаю несколько жадных глотков и замечаю, что на столе лежит папка со счётом, из которой выпирают чаевые. Как ни прискорбно признавать, но вечер подошёл к концу.

Глубокое вечернее небо покрыто мелкой россыпью звёзд, порывы ветра доносит свежесть воды и звуки ударяющихся волн. Под подошвами с хрустом переминается гравий, смешиваясь с напевами цикад и гулом бесперебойно работающих кондиционеров.

— Спасибо большое за вечер, — я оборачиваюсь к Александру, неспешно идущему рядом. В голубоватом свете фонаря его профиль кажется особенно красивым и волевым.

— Я бы могла изучать историю костюма, но вместо — будто побывала на свидании.

Я встречаю его пристальный взгляд и моментально чувствую прилив смущения оттого, что сказала. Но слово, как говорится, не воробей, и к тому же я ничуть не соврала: в моих руках букет тубероз, сердце волнительно бьётся, а с лица не сходит улыбка. Именно так я и представляла себе своё первое идеальное свидание.

— Ещё мне очень понравилась мексиканская кухня, — продолжаю я, чтобы сгладить впечатление. — До этого дня я думала, что она ограничивается тапасами.

Он кивает.

— Мне тоже всё понравилось.

Не знаю, как Александру удаётся сказать что-то настолько коротко, но ёмко. Мне обычно требуется много слов, чтобы донести до собеседника идею, а он обходится всего лишь парой фраз — но таких, что безоговорочно в них веришь и трепещешь.

— Как вы сказали зовут того исполнителя?

— Каролина… — твёрдая ладонь ложится на мою поясницу, заставляя сменить направление. Одернув руку, Александр хмурится, словно и сам не рад тому, что допустил такую вольность, и поясняет: — Отель находится в той стороне.

От неожиданного, почти собственнического контакта кожа сплошь покрылась мурашками. Со смехом пробормотав «со мной всегда так», я послушно следую за Александром к скошенной под углом дорожке.

Мы заходим в лифт. Зеркальные стены удваивают скакнувшее напряжение, мешая не только разговаривать, но и дышать. Александр стоит напротив, взгляд устремлён на мой подбородок. Между нами всего тридцать сантиметров воздуха и никого постороннего. Навязчивые мысли и желания наталкиваются друг на друга, будоражат и кружат голову.

Двери со звяканьем разъезжаются, стравливая электричество. Тело как по сигналу отмирает, приоткрывшийся рот жадно хватает кислород.

Дёрнув уголками губ, я выхожу из кабины первой, Александр идёт следом. Мой номер находится через два поворота, но всё равно приятно, что он хочет меня проводить.

— Спасибо за вечер, — повторяю я, остановившись у дверей.

Взгляд Александра касается моей щеки, стекает к ключ-карте, зажатой в руке.

— Каролина, — тихо произносит он, слегка склонив голову, — спасибо за компанию и спокойной ночи.

Дрожащими пальцами я прикладываю пластиковый прямоугольник к замку. Радость от прекрасно проведённого вечера смешивается со странным разочарованием, источник которого мне пока не удаётся обнаружить.

12

Жмурясь от солнца, пробравшегося в номер через зазор штор, я сладко потягиваюсь. Мышцы ног приятно ноют после вчерашней тренировки, а в животе щекочет радостное предвкушение: начинается новый день.

Откинув одеяло, я первым делом спешу распахнуть балконные двери, чтобы поприветствовать открывшийся вид. Лучи врываются в комнату, золотом перекатываются по стенам, отражаясь в хрустальных гранях вазы, в которой стоят туберозы.

Восхищённо ахнув, я хватаюсь за телефон и навожу камеру на букет. Впервые мне хочется запечатлеть подаренные цветы — и не просто сделать снимок, а выложить его в соцсетях с подписью «Особенный подарок».

Отщёлкав около пятнадцати фотографий, но так и не сумев выбрать подходящий вариант для поста, я, пританцовывая, иду в душ. В голове звучит та самая заводная песня Карлоса Риверы, которую я раз десять переслушала перед сном и под которую так задорно отплясывала, с лица не сходит улыбка.

Я чувствую себя невероятно счастливой. Скоро я выпью первую чашку кофе за день, окунусь в океан и… увижу Александра.

Судя по тому, что мама мне не отвечает, романтический ужин на яхте прошёл прекрасно, и они с папой до сих пор спят. Вздохнув, я закидываю телефон в сумку. Что ж, позавтракаю без них.

Мой образ для сегодняшнего утра: льняной ромпер, сандалии-гладиаторы и соломенная шляпа. Из аксессуаров только нитка жемчуга и солнцезащитные очки.

Часы над дверями ресторана показывают восемь утра, информируя, что сегодня я опередила не только родителей, но и большую часть отдыхающих. Поставив тарелку с круассаном и клубникой на поднос, я выхожу на уличную террасу и тут же натыкаюсь на Марка.

Он сидит за тем же столом, за которым вчера завтракал Александр, перед ним — бутылка с минеральной водой и оранжевый смузи. Я улыбаюсь, в очередной раз впечатленная тем, как отлично Рудневы выбирают себе одежду. Белые шорты карго и серо-розовая футболка на Марке смотрятся изумительно.

Завидев меня, он стремительно поднимается. На лице — виноватая улыбка, щёки чуть порозовели.

— Каролина! Вижу, я не один сегодня рано встал. Пожалуйста, присаживайся!

Его приветливый энтузиазм не позволяет отказаться от приглашения. Поставив поднос на стол, я прошу проходящего официанта принести капучино и сажусь.

— Прости, что так вышло вчера. Папа рассказал, что ты поздно получила мои сообщения… — Поморщившись, Марк опускает ладонь на живот. — Идиотская ситуация… Но я обязательно исправлюсь.

— Всё в порядке, — заверяю я, ловя себя на ощущении стойкого диссонанса. Сложно принять тот факт, что у Александра такой взрослый сын. — Как ты себя чувствуешь?

— Сейчас всё в порядке, — Марк отмахивается. — Но на всякий случай смузи пью вместо кофе. Ты сегодня серфить пойдёшь?

Как следует обдумать ответ, я не успеваю: над столом нависает тень, и знакомый глубокий голос произносит:

— Доброе утро.

Я задираю голову, встречаясь взглядом с Александром. В груди восторженно щёлкает: ну до чего же он красивый и стильный! Тёмно-синее поло и льняные брюки — по совпадению идеально гармонирующие с моим ромпером — сидят безупречно, а влажные волосы, напротив, небрежно взлохмачены, что добавляет образу особого шарма.

— Здравствуйте! — радостно вырывается из меня. — Как ваши дела?

— Спасибо, всё хорошо, — сдержанно отвечает Александр.

Плетёный стул скрипит под тяжестью опустившегося тела. Официант ставит на стол кофе, и Александр просит принести ему такой же, после чего, развернувшись к Марку, интересуется, как прошла его ночь и справляется о самочувствии.

Крутя чашку в пальцах, я растерянно смотрю перед собой. И это всё? Вчера он признался, что прекрасно провёл со мной время, а сегодня делает вид, что я — лишь знакомая его сына?

Марк рассказывает о планах снова заманить меня к воде: дескать, сегодня ветер юго-восточный, волна короче, «пойдёт мягче, чем вчера». Я обещаю подумать и, спрятавшись за чашкой, пытаюсь поймать взгляд Александра.

Мне нужно хотя бы крошечное доказательство, что химия вчерашнего вечера никуда не исчезла с восходом солнца. Многозначительный взгляд или тёплая улыбка вполне бы подошли.