Миротворец. Дипломатия Кланов (СИ). Страница 8

— Моя правда Вас не устраивает? — спросил я, добавляя в голос стали.

От графа Кнежевича послышался лёгкий звон. Дурной знак. Было похоже на активацию магических сил.

— Ты пытаешься накормить нас ложью. И если ему… — он не оборачиваясь качнул головой назад, на графа Франкопана, — … это приемлемо, то я требую от тебя правды! Личная встреча с князем — это не тот уровень, на котором будут вербовать консультанта! Любой подданный князя, даже на четыре ступени ниже статусом, мог договориться с тобой о подделке прогнозов!

Он надыбился, как готовый к броску зверь и продолжил говорить:

— Но князь вызвал тебя на ЛИЧНУЮ встречу, значит что-то вы должны были обсудить строго НАЕДИНЕ! Значит это либо дело государственной важности, либо дело княжеской семьи, что равноценно ДЕЛУ ГОСУДАРСТВА! И если ты попробуешь солгать мне снова, то уже завтра твои ненаглядные родственнички — ублюдки твоего папаши — получат новость, что их старший брат пропал в подворотнях ЗАГРЕБА! — последние слова он натурально прорычал.

Сейчас мне больше всего хотелось… втащить ему. За «ублюдков». Смачно так, приложить головой о чайный столик и выяснить отношения, как это делают мужчины на самом примитивном уровне.

И плевать, что несмотря на свой чуть более низкий рост и скромное телосложение, граф Кнежевич прошёл не один бой в первых рядах. Он наверняка знал, что такое сражение, куда лучше меня.

Но в любом случае, это была мимолётная слабость. Которую я тут же отбросил, потому что поднимать руку на местного аристократа — это гарантированный смертный приговор.

К тому же, я — дипломат и моё поле боя — переговоры.

Однако в голове я поставил себе пометку: проучить этого человека. Не сейчас, но позже. Обязательно проучить…

— Кое в чём Вы правы, граф, — не мигая, я взглянул ему прямо в глаза. — Я рассказал не всё, но то, что относится к делам государственной важности. Остальное связано с моей семьёй.

Вот тут он и подвис. Этого он точно не знал.

— Поясни, — потребовал он.

— Мой отец был знаком с князем Адрианом и князь видел во мне продолжаетеля его дела. Какого именно? Я без понятия. Но князь хотел, чтобы я был рядом и приносил пользу княжеству. Мои догадки: его предложение — это был своего рода испытательный срок, после которого последовала бы настоящая работа. Какая именно? Опять же, понятия не имею.

— Граф… Михаэль, я ему верю, — к Кнежевичу подошёл граф Франкопан. — Вы же знаете, насколько большое сердце было у Его Величества. Он был первым князем, за чей счёт было построено более десяти детских домов в одном только Загребе и проведена масштабная программа по пропаганде усыновления сирот во всём княжестве. А то, как сильно он ценил своих друзей, даже несмотря на их происхождение?

— Не напоминайте, — поморщился граф Кнежевич. — Его сентиментальность никогда не приносила нашему государству пользу. Только портила репутацию Его Величества.

— В Ваших глазах, портила? — слегка съехидничал граф Франкопан.

В ответ на что граф Кнежевич выстрелил в него убийственным взглядом.

— В глазах любого, кто понимает, чего это может стоить нашей стране.

— Народ бы с Вами не согласился.

— Под народом вы понимаете ту аморфную массу, которая готова вешать себе на уши любую лапшу, которая заставляет их чувствовать себя чем-то большим, чем простая обслуга⁈ Если да, то мнение этого народа меня не интересует. Есть только государство и его интересы. Остальное — блажь для клинических идиотов.

Какие опасные слова… но очень важные для моей личной безопасности и безопасности моих близких. Я сдержал победную ухмылку.

Как же славно, что при входе сюда охрана меня не досматривала.

— Ваша риторика не меняется. Из года в год Вы повторяете всё одно и то же, — губы Франкопана тронуло подобие улыбки. — Но знаете, к чему я завёл разговор о человеколюбии нашего князя? Отец господина Добрынина действительно был его хорошим другом. Поэтому в том, что Его Величество решил поддержать Виктора, нет ничего удивительного.

— Если Вы хотите верить в этот бред — пожалуйста, — процедил граф Кнежевич. — Я — отказываюсь. Хотя бы потому, что для этого можно было выбрать любой другой день! В месяце их, как правило, тридцать! И не в каждый происходит событие государственного масштаба!

— Именно поэтому он вызвал меня сегодня, — вставил я свои слова, отчего оба графа на меня обернулись. — Князь Адриан любил символы. В том числе — знаменательные даты. День назначения престолонаследника — это акт передачи ответственности новому поколению. С одной стороны — своему сыну, с другой — мне — сыну своего друга.

Повисла тишина.

Иван Франкопан чуть приподнял брови, в удивлении.

— А ведь действительно, — он кивнул. — Его Величество зачастую руководствовался символизмом.

— И это была очередная из его ошибок, — выплюнул Кнежевич. — Не знаю, граф Франкопан, для чего Вам этот русский. Но хорошенько подумайте, стоит ли он того, чтобы впрягаться за него, передо мной?

— Я всего лишь предлагаю не рубить с плеча, — мягко ответил Франкопан. — Или Вы подозреваете его в том, что случилось у усыпальницы?

— Допускаю участие, — граф Кнежевич сверкнул глазами в мою сторону. Я только расслабленно посмотрел в ответ, из-за чего он раздражённо поморщился и сказал: — Моё время здесь подошло к концу. Но у тебя есть ещё ровно сутки, чтобы рассказать мне правду. Мои люди свяжутся с тобой. О последствиях отказа ты знаешь.

Он вышел, отчеканивая шаг по древесному полу.

Конечно. Вот только к концу суток он резко потеряет в гоноре.

Да, он был одним из первых людей в государстве. Но именно поэтому его публичное положение было уязвимее, чем у любого простолюдина. Если знать как, куда и чем бить.

Я знал. А оружие для этого удара он мне предоставил сам, даже не допустив мысли, что у меня мог быть с собой включенный диктофон.

— Щенок, — слова сами рвались изо рта графа Кнежевича, пока он шагал по коридору. — Вёл себя так, будто он мне ровня.

Но он одёрнул себя. Нельзя было болтать слишком громко, даже его бормотание могли услышать. А лишнее внимание было ему ни к чему.

Его люди доложили, что проклятый багровый туман уже начал рассеиваться. И нужно было сделать всё, чтобы первым поговорить с князем, если он жив. А если нет… то взять княжну под свою собственную охрану и организовать её брак с Анте Зринским. Пусть они родственники, но достаточно дальние, чтобы не возникло проблем с потомством. А сам парень будет под плотным колпаком у клана Кнежевич.

Племянник, как никак.

И если престол княжества окажется пуст, то именно Анте займёт его. Под мудрым руководством своего дяди — Михаэля Кнежевича.

Хоть какую-то пользу сестра принесла для своего рода. Правда, померла вскоре после рождения Анте. Но большего от неё не требовалось и не ожидалось.

Рядом возник помощник. Граф Кнежевич, не глядя, задал вопрос:

— Командир гвардейского корпуса определился, на чьей он стороне?

— Он Ваш, Ваше Сиятельство.

— Он всегда был сообразительнее своих коллег, в том числе благородных. Теперь он должен сделать две вещи: как только багровый туман рассеется — он доложит непосредственно мне о состоянии князя; второе — официальное объявление должно произойти позже, не меньше чем на пятнадцать минут после того, как о князе узнаю я.

— Будет исполнено, Ваше Сиятельство.

— Если всё пройдёт как надо, то я выбью для командира гвардии банский титул и найду невесту для его наследника, с каким-никаким Даром. Что с личной охраной княжны Софии?

— Упираются, Ваше Сиятельство.

Граф Кнежевич цыкнул, сжимая руку в кулак. Вокруг него зазвенел воздух.

Что-то сегодня у всех недоростков самомнение устремлялось в небеса. Изначально он рассчитывал, что Добрынин спасует, когда увидит перед собой двух аристократов графского титула. Что весь разговор пройдёт быстро и без заминок.

Но малец его удивил.

Как и этот скользкий ублюдок — Франкопан. Он играл в свою игру, а все его намёки на сотрудничество были не больше, чем фальшью. Впрочем, в этот раз Михаэль Кнежевич обыграл его.