Кукла 4 (СИ). Страница 12

— Пап, что-то случилось? Проблемы?

— Ты только скажи, и мы мигом разберемся! Мы сильные! Мы — охотники!

— Да, пап, не надо все тащить лишь на себе! Мы далеко не слабые дети, и можем тебе помочь если что. Ты можешь на нас положится.

Но папка в ответ на наше предложение лишь отшучивался

— Вы у меня самый лучше! Дайте я вас обниму! Да подниму!

— Вии!

— Вот! А ту даже, в проблемы взрослых… нет, вы не думайте! Если нужно будет с какой тварью разобраться — я вас мигом позову! Вы так и знайте! Вы же поможете папке, да?

— Пап!

— Но чем вы мне можете помочь в счет фактуре, и подбивкой квартального баланса по дебет с кредитом? Вот…

— Вообще-то можем, — усмехнулась на это сестра, и взглянула на меня, ища поддержки.

И я кивнул в знак согласия, ведь пусть я и не силен в экономике, но цифры считаю не хуже калькулятора в уме, вплоть до дробей десяти в пятой. А если перестану думать о иных вещах, о тайнике, и его состоянии, о осколках, что мне интересны и прочем, то и десятые и даже сотые вполне по силам потянуть, если настрою внутренние алгоритмы сознания на расчет данных. Хотя знать об это папке точно ни к чему, так что ограничимся и простыми дробями.

— Так что не стесняйся, обращайся!

Папка слегка опешил от подобного заявления, попытался засыпать нас терминами — успешно! Поплыл с задачек с неизвестными — слабак! Попытался привлечь маменьку, что с хмурым видом слушала нашу беседу — поплыли уже они оба! А еще говорят образованнее хорошее…

В общем, по итогу я их маленько помотал по алгебре, но от моей помощи, отец в итоге все равно отказался. Сказав, что его работа — это его работа! А мы, пока что лишь долги имеем! И сначала их бы стоило вернуть, а потом уже что-то говорить — на больное надавил, гад! И зарабатывать семье на жизнь должен он и мать, а не мы, что дети, и что должны пока лишь учи… то есть просто, быть милыми, и славными охотниками!

На том и разошлись. Они — спать, хоть им и осталось три часа до подъёма. Мы — в тайник! Мы ведь и не устали за день толком. Так что можем продолжить наши «посиделки» растягивая часы, на дни. Тем более, нам есть что обсудить, и о чем подумать.

Глава 5

— Ну брат, давай, рассказывай, что ты там наглядел, — интересуется сестра, наконец скидывая с себя осточертелую одежду, в которой мы и пред маменькой с папенькой выступали, и которая уже изрядно порченная, мятая и лапанная, но все та же бальная.

И недолго думая, сестра плюхнулась попкой прямо на «камень» мира тайника, выжидающе смотря на меня, всем своим видом говоря «Ну, давай, расказывай!»

— Только не говори мне что все было зря! — возмутилась она, устав ждать рассказа-ответа, — Что все… — взмах в стороны горы одежды, — было напрасно! И эти страдания, — вздрогнула она и сама себя обняла, — были пустой тратой времени!

— Вот прямо-таки исстрадалась! — усмехаюсь я, глядя на неё сверху вниз, и тоже начинаю раздеваться.

Понимаю бессмысленность возни со шмотками, и просто убираю их с себя через пространство. Выхватываю из шкафа в детской легкую пижамку, в виде мишки, и споро облачаюсь в неё, под пристальным взором сестры. Читаю в её глазах немой вопрос «Что?» и пожелание «Мне тоже давай!» и выбрасываю из воздуха пред носом пижамку зайчика, в которую сеструха тут же облачается.

— А то песок опять во все места набьется, — шепчет она сама себе под нос, а я тихонько усмехаюсь.

И заменяю псевдо камень под нашими ногами на камень настоящий! Из того ворованного городка, из почвы под ним, а не с мостовой, но все равно настоящий, а не фальшивый! Да еще и делаю его ровным, гладким, и без пыли с песочком — а то пижама от этого дела как-то не спасёт вот ни разу, и песок меж ног… ну такое себе, даже если он ненастоящий.

Даже если он не нанесет нам урона, это, все же, действительно неприятно, когда чешется меж булок, под мышками, да под коленкой. Да и… пижамки жалко! Они от эксплуатации в подобных условиях, быстро придут в негодность. Так что… посидим лучше на камнях! Они у меня тут, нехолодные, а словно бы на солнце гретые, так что мы, словно ящерки, погреем тушки, и ничего себе не застудим.

— Знаешь, брат, — продолжила сеструха, облачившись в кролика, и проверяя как на ней сидит костюм, понимая, что он ей тоже становится маловат, хоть и был куплен совсем недавно по меркам мира материального, — у меня, вообще-то, до сих пор щеки горят! — посмотрела она на меня, и с задержкой, для убедительности, потрогала свои щечки, тоже их немножко руками помяв.

А я вспомнил, что по меркам материального мира, её щеки, совсем недавно имели две кровавых полосы. Что приходилось прятать от чужих глаз тональным кремом. Но сейчас, углядеть их если и реально, то только под микросом, находя следы от этих ран-царапин, что давно уж заросли. В тайнике, нельзя раны зарастить, но мы ведь и дома бывали временами! А для одаренных нашего уровня, такие раны, ничего не значат, и сходят без следа, просто за неделю.

Но все же…

— Крем дать?

— Не надо. — сморщилась она и отвернулась.

Плюхнулась на камень, и уселась ножки крестиком, выжидающе смотря на меня, с видом, тоже садись! В ногах правды нет, мы своё уже отстояли. Ну я и сел, и улыбнулся, а сестра продолжила жаловаться.

— Все эти старые пе… перечницы и пердуны, меня по-настоящему достали! И как вообще охотники их терпят?

— А они их терпят? — улыбнулся я вновь, глядя в зелень глаз сеструхи.

— Ну да, тоже верно. Эти все важные шишки, пред заезжими охотниками разве что под ноги не стелятся! Брр! — вздрогнула она всем телом, и вновь сама себя обняла, — Ужас! И вообще — иерархия у них там, понимаешь ли! На вершине всего, влиятельные четверки! Потом просто четверки, потом тройки с влиянием…

— А тут мы, что прощупали всех без разбору, — не сдержал я усмешки, и тихо хихикнул, — Прошли по рукам от мала до велика.

— Брат!

— Что, считаешь, мы зря ходили? И это… не было забавным? А сестра?

— Ну… было, — отвела девчонка взор, — Но оно того не стоило!

— В самом деле? А если я предложу повторить?

— Ну… нет. — посмотрела она мне прямо в глаза, — Второй раз это точно того не стоит! А вот этот раз… да, было интересно, посмотреть на всех этих людей, в, так сказать, естественной их среде обитания!

— Как в зоопарке!

— Людопарке!

— Ха-ха-ха!

— Ладно, брат! Признаю, это было познавательное! Все эти люди…

— Они как бы сдерживались, — сказал я со вздохом, перебив сестренку, и подрезав крылышки её веселому настрою, — не делали того, чего бы там хотели делать, чего ждали от этой «отвязаной вечеринке» вдали от цивилизации.

— Ну так то да, — подумав с минуту, она со мной согласилась, — Мы, в их стройном коллективе, элемент неясный, непредсказуемый, непонятные. Да еще и дети, и у многих самок и самцов этого загона, играл на нас родительский инстинкт, так что они видели нас… милыми? — вопрошает сестра, глядя на меня. и я киваю в знак подтверждения, — Забавными… брат! Да они нас зверушками видели!

Я — рассмеялся в голос. Сестра — надула свои красные щечки в притворно-непритворной обиде. Унизили её понимаешь ли, за забавного зверька приняли! Хотя она сама тоже, эту бочку с крысами, с серпентарием сравнивала мгновение назад! За людей людей не посчитала, и удивляется, что её, оказывается, тоже за человека не принимал там никто.

— Не, это нечестно, — пробубнила она сама себе под нос тихонько, — я их только в мыслях за зверьков, а они мен… за щечки! — и потрогала свои алеющие щеки ручками.

Я вновь посмеялся с этой картины, вновь посмотрел на дутого зверька «тип сестра», и, отсмеявшись, поинтересовался:

— Ну а по магии ты что-нибудь поняла из всех этих… щечко теребительств!

Дутая сестрица, посмотрела на меня с вызовом. Сдулась, вздохнула, и замотала головой.

— Каша мешанная какая-то! Ничего непонятно! Вот вообще! Брат! Ну не смотри ты на меня так! Я знаю… что еще слаба в восприятии! Но… там очевидно сильных было раз два и все! А остальные… ну, говори уже, что ТЫ там углядел? Не томи!