Старая любовь – новые неприятности. Страница 3

Лиховцева вновь улыбнулась, но на этот раз улыбка ее не украсила. Слишком уж вышла горькой и даже злобной.

– А жена Артемия Витальевича, чем она занимается? – уточнила я. – Все так же развивает свой бизнес или отошла от дел?

Лиховцева словно внезапно вынырнула из тяжелых раздумий и уставилась мне прямо в глаза долгим пристальным взглядом.

– Жена? – переспросила она странным глуховатым голосом и повторила: – Жена… С его женой все сложно.

– О чем вы, Вероника Георгиевна? – спросила я с искренним любопытством.

– Она умерла, эта его жена, – как ни в чем не бывало сообщила Лиховцева самым обычным будничным тоном. Словно речь шла не о смерти человека, а о ценах на молоко в ближайшем супермаркете.

– И давно она умерла? – поинтересовалась я.

– Давно, – отозвалась моя собеседница. – Несколько лет назад, точнее не скажу. У нее ведь был букет болезней, да еще Артемий не из тех мужей, которые продлевают женам жизнь. Она ведь знала, что он ей изменяет. Скоропостижно скончалась от инсульта. Артемий оказался ее единственным наследником.

– А дети?

Лиховцева покачала головой.

– Детей у них не было. У Артемия вообще нет детей.

– Тогда кто же станет наследником самого Артемия Витальевича? – задала я вопрос, неизбежный для следствия, когда при странных обстоятельствах внезапно умирает состоятельный человек.

– В том-то и дело, что теперь уже никто, – заявила Лиховцева и в ответ на мой недоуменный взгляд добавила: – Сейчас расскажу, здесь все не так просто.

Она одним большим глотком допила кофе и продолжила:

– Артемий женился во второй раз. Теперь уже по любви. И, как вы сами понимаете, не на мне.

Я почла за лучшее молча подождать, когда Лиховцева решит продолжить повествование, поскольку над столом вновь повисла неловкая пауза.

– Женился на молодой красивой танцовщице, этой вертихвостке!

– Танцовщице? – переспросила я. – То есть девушка выступала на сцене или…

Я не стала перечислять свои предположения, пусть Лиховцева сама озвучит, каков был истинный род занятий у второй супруги Белорецкого.

К моему удивлению, Лиховцева энергично замотала головой.

– Нет-нет, это вовсе не то, что вы подумали!

Откуда она знает, что я подумала?

– Никаких кабаре, стриптизов и прочего, – продолжала развивать свою мысль Вероника Георгиевна. – Все вполне благопристойно, чинно, благородно. Виолетта участвовала в танцевальных конкурсах, а Артемий обожал на них бывать. Там-то он ее и высмотрел.

– Белорецкому нравились танцевальные конкурсы? – удивилась я. Хотя что тут, собственно, удивительного.

Лиховцева кивнула.

– Он ведь был эстет. Любил красивые зрелища, эффектных женщин, а здесь все это в известном смысле совмещается. Великолепные костюмы, музыка, роскошные залы, атмосфера… Что самое интересное, конкурс проходил в Санкт-Петербурге, а сама Виолетта оказалась из Тарасова. Преподавала хореографию в местном училище.

Я заметила, что Лиховцева постоянно говорит о второй жене Артемия в прошедшем времени.

– И что же, Белорецкий развелся с Виолеттой? – решила я не тратить времени, ожидая, пока сама Лиховцева сообщит об этом.

Но та вновь одарила меня своим фирменным цепким взглядом.

– Она умерла, – тихо произнесла Лиховцева. – Покончила с собой. Оставила записку, написала, что никого не винит.

– Когда это случилось? – спросила я.

– Недели три назад, – сообщила Вероника Георгиевна. – Почему она это сделала, так никто и не понял. Ничто не предвещало, и вот… Чего ей не хватало? Артемий буквально пылинки с нее сдувал, сам путешествий терпеть не мог, но ее вывозил в Таиланд, и даже на Кубу они летали, что для него уж совсем непостижимо. Такие дальние перелеты, а он всегда этого боялся. И вот поди ж ты…

– А сам Белорецкий никаких предположений не высказывал? – поинтересовалась я на всякий случай.

– Предположений-то никаких, – раздумчиво отозвалась Вероника Георгиевна. – Вот только как-то раз он похвастался, что якобы отбил Виолетту у какого-то красавчика, когда у них дело шло уже к свадьбе. Мол, уже и заявление собрались подавать. А Виолетта выбрала его, Артемия. Тщеславный он был во всем, что касается женского внимания. И тот еще ходок.

– Так, может быть, он изменял Виолетте? – высказала я предположение. – Это и послужило причиной?

Лиховцева на минуту задумалась.

– Не зна-аю, – протянула она. – Со мной он ей уже не изменял, для постельных утех я стала ему не нужна. Да и вообще никто, кроме нее, не нужен. Нет, думаю, дело не в этом. А в чем – никто не знает.

Я решила, что пора переходить к главной теме нашего разговора. Мне необходимо было выяснить, действительно ли смерть Белорецкого носит криминальный характер и, соответственно, стоит ли мне вообще браться за это дело.

– Вероника Георгиевна, – попросила я, – постарайтесь как можно более подробно описать обстоятельства, при которых умер Белорецкий. Расскажите все, что знаете. Здесь важны любые детали, даже те, которые кажутся вам несущественными.

– Я понимаю. – Лиховцева сосредоточенно нахмурилась. – Но до чего сложно мне об этом говорить…

– Почему? Вы чего-то опасаетесь?

Вероника Георгиевна вздохнула.

– Нет, не то чтобы опасаюсь. Но поймите, я вновь выставила себя в невыгодном свете, да еще и сама оказалась той еще сволочью. Ведь я чуть ли не обрадовалась, узнав о смерти Виолетты. Вот, думала, теперь между нами точно никто не будет стоять. Даже немного стыдно перед умершей, ведь девчонка передо мной ни в чем не виновата, она обо мне даже не знала.

Я молча выслушала этот бессвязный поток откровений, из которого, впрочем, следовало, что Лиховцева решила на этот раз сделать все возможное, чтобы не выпустить из рук добычу. Ту самую вожделенную дичь, которую терпеливо выслеживала сорок лет. И что же из этого вышло?

– Ну хорошо. – Лиховцева, видимо, решила ответить на этот не заданный вслух вопрос. – Слушайте.

– Никуш, ты не занята? – Знакомый бархатный баритон заставил сердце Вероники Георгиевны истошно заколотиться у самого горла, а низ живота словно затопила огненная сладостная волна.

Непередаваемые ощущения, так и не ставшие привычными за все эти годы с их самой первой ночи. Сколько же лет прошло? Вероника Георгиевна запрещала себе об этом думать. Какая разница, сколько времени длится их связь. Лиховцева знала, что, доведись ей прожить еще хоть сто, хоть двести лет, она все так же будет трепетать, услышав его голос, готовая мчаться куда угодно по первому зову.

В следующее мгновение именно этот зов и прозвучал:

– Слушай, ты не можешь сейчас ко мне приехать? В Пристанное?

Казалось, это просто невозможно, однако сердце Вероники Георгиевны ухитрилось заколотиться еще сильнее. Может ли она приехать? И он еще спрашивает?! Да будь у нее даже сотня неотложных дел, она немедленно сорвалась бы к нему не то что в Пристанное, а хоть в Антарктиду, послав все остальное по известному адресу.

– И поесть что-нибудь прихвати, а? – деловито продолжал ее вновь объявившийся возлюбленный. – А то я ничего не ел толком с самых похорон.

– Как?! – в ужасе выдохнула Вероника Георгиевна, представив, как ее ненаглядный Темочка едва переставляет ноги, ослабев от голода и жажды.

– Ну вот так, – с печалью в голосе отозвался Артемий. – Ну все, жду тебя, Никуш.

Вероника Георгиевна заметалась по своей квартире, пытаясь делать десять дел одновременно. В ускоренном режиме она справилась с макияжем, укладкой, попутно доставая дорожную сумку, чтобы загрузить ее провиантом. Жаль, уже не успеет напечь его любимых расстегаев и с котлетами возиться совершенно некогда. Придется закупиться в ближайшем супермаркете и приготовить ужин в Пристанном. А Темочка тем временем подкрепится чем-нибудь менее существенным.

Вероника Георгиевна выпорхнула из квартиры и помчалась в ближайший супермаркет, мысленно сетуя, что ее машина уже неделю как в ремонте. Ничего, доберется на такси. Может, и к лучшему, что не придется в столь взвинченном состоянии садиться за руль.