НЛО: Она была (СИ). Страница 14

Мы молча проезжали тот самый мясокомбинат. Саня кивнул в его сторону, сбавил скорость. За высоким забором выглядывали кирпичные постройки, в окнах мелькали люди.

— Красный кирпич — родной. Поговаривают, будут конкретно реставрировать. Сайдингом, наверное, обошьют. Было аутентично, станет колхозно, — предварительно прокашлявшись после молчанки, сказал Саня. — Хрень там какая-то происходит. Проезжаю его регулярно, а внутри все сжимается, воет.

— Есть такое. Огромный, м-да, я представлял его меньше.

— Там еще подвалов тьма. Елейск колбасой снабжает весь федеральный округ. Шутят, что свиней меньше, чем мы производим товара.

— Это как? Типа много сои, картона и пищевых добавок?

— Не, эт в прошлом. В девяностые. Сейчас все проще, — Саня выдержал паузу. — Человечину добавляют. Не зря ж «зона» рядом.

— Пздц. Шуточки у вас. Слушай, а ты говорил, что начальник комбината изменился. Расскажи подробнее.

— Честно, я не знаю, что именно с ним случилось. Какие-то барские замашки появились, стал из себя «голубую кровь» строить. Может, мудак, а может быть, порошки, деньги испортили. Не таких медные трубы ломали. Кому я рассказываю. Уверен, у вас в больших городах каждому второму башню рвет.

Я ничего не ответил. Пробежался по воспоминаниям. Старый приятель — горе-актер, добравшись до славы, удалил из друзей, как только поперло, при встрече делает вид, что не узнает; одноклассница, которой мое плечо служило носовым платком, вышла замуж и теперь строит из себя «лухури герл», а я у нее в ЧС; друган, с которым мы пили пиво на крыше пятиэтажки, открыв сеть барберных, тоже отводит взгляд. Или мне все кажется? Или у каждого просто своя жизнь? А сколько уехавших, пропали бесследно. Перестаешь писать первым и всем на тебя срать. И раньше срать было, но теперь как-то иначе — на клеточном уровне.

— И кто теперь там за главного?

— Вообще, левый тип. Не местный. Откуда взялся тоже никто не знает. Вот и прикалываются, что оттуда, — Саня ткнул в обшивку машины, намекнув на инопланетное происхождение владельца мясокомбината.

— И на кой им свиньи и колбасы?

— Да это прикрытие, «борода», как говорится. Представляешь, что можно учудить в таком жопосранске, как Елейск?

Пауза.

— Вот и мне тяжело представить. Моя больная фантазия, напичканная, кстати, твоими подкастами, мешает все в один винегрет. Не зевай!

Выезды из городов везде одинаковые. Здания еще ниже, рекламные вывески еще безобразнее. Больницу сменяет городское кладбище, за ним последняя бензозаправка и только потом перечеркнутый знак Елейска.

— Саня, а ты чем вообще сам занимаешься? Я уже понял, водилой работаешь, но что возишь на «буханке»?

— Да все. Если надо, за одеждой для шоурумов катаюсь — до складов в другом городе. Кто-то переехать в другую квартиру собрался — я и грузчик, и машина. На похоронах вместо минивэна, порой за катафалк. Многие же экономят. Не только на свадьбах, но и на похоронах. Последние случаются чаще. Водитель-универсал, так себя называю. Здесь вообще крутится вертеться надо, чтобы прожить. Иногда просят не заглядывать в перевозимый мой товар. Я типа «перевозчика», как Стэйтхем только Саня.

— Это точно! — кивнул я. — Не боишься, что наркоту везешь?

— По-всякому бывает. Многие как думают, мол, переберутся в маленький городишко и на тебе — уют, тишина, спокойствие. Ага, хрена-с два, старина. Здесь проблем не меньше, чем в ваших мегаполисах. Ничего не открыть толкового. В плане бизнеса. Спрос низкий, платежная способность ваще трындец. Плюс с других городов всякие сомнительные особы припрутся с говно-распродажами. Недавно какие-то типа финские шмотки привозили. Я лично им шины проколол.

— Финские шмотки? — переспросил я сугубо для продолжения разговора, так как и в своем городе до сих пор встречаю лохотроны с тряпками.

— Да дерьмо из секонд-хендов везут, а местные пенсионеры ведутся. Очередь образуется. Совковые привычки, ничем не выбить. Как в анекдоте: «Кто последний? Я за вами! А за чем стоим?»

Еще минут пятнадцать мы ехали по трассе. Я держался за ручку над стеклом двери. Саня резко объезжал ямы и, казалось, что нас вот-вот занесет и мы перевернемся.

— Скоро поворот налево, но нам на следующем — направо. Там чуть вглубь и сам все увидишь. Наличка у меня есть, если кто тормознет. Всякое бывает. Все хотят заработать на НЛО.

Красивые пейзажи российских дорог — для особых ценителей ебеней. На соснах еще лежал снег, а если смотреть на трассу, то она, образуя бесконечную прямую линию, уходила в горизонт. Здесь тебе и хтонь, и тлен, и какая-то беспочвенная надежда. До такой степени это было медитативно, аж страх и волнение не могли достучаться до меня.

— Слушай, спасибо, за всю возню, — искренне поблагодарил я Саню.

— Да перестань. Может, ты до чего-то докопаешься. Все есть шоу или реально от нас что-то прячут? Знаешь, был бы я на двадцать иль тридцать лет постарше, то бросил бы все, обшарил весь свинокомплекс. А пока есть что терять. Да и пожить еще хочется.

— Ну уж не нагнетай. Не закопают же нас за обычное любопытство.

Саня опять пристально посмотрел на меня:

— Как знать. Закопанные возразить тебе не могут! С того света все сообщения какие-то неясные, мутные. Кстати, а в приведения ты веришь? Я вот, да.

— Санек, да ты во все веришь, — ткнул его локтем в бок.

— Я? С чего? Хотя. А это нормально?

— Я не врач, диагнозы не ставлю. Но все же рекомендую поменьше голову забивать. Свой совет себе посоветуй, ага.

Свернули на проселочную дорогу. Ямы стали настоящими, мелкая тряска сменилась бездорожьем. Я прикинул, через месяц туда добраться реально можно будет только на только на «ГАЗ 66». «Буханка» тоже вытянет, но на «шишиге» надежнее.

Признаться, мне хотелось вообще выйти из авто, пройтись пешком. Лес завораживал, и я — типичный городской зевака, раззявив рот, смотрел на него как на величественного гиганта, пред которым человек превращался в мелкого суетливого муравья.

— Уже видишь? Ты прямо смотри!

Я повернул голову. Метрах в пятидесяти лес заканчивался и обнажалось чистое поле.

— Ровный, идеальный круг. Прикинь! Метров двести в диаметре. Ни пней не осталось, ни кустарников. Вот такая хренота у нас появилась. Снег тает моментально, если на поле смотреть сверху — с дрона, например, то на земле есть узор. Кто-то выкопал или вытоптал, или еще каким-то образом сделал огромные скобки, ну, которые треугольные. Две влево и две вправо, — Саня пальцем нарисовал в воздухе. Причем в центре не ромб, скобки не смыкались.

— Как рисунки на полях, — вспомнил я множество мистических историй. Увы или к счастью, но девяносто девять процентов являлись рукотворным стебом фермеров. Что только не «рисовали»: линии, овалы, квадраты, масонские знаки, даже огромного кролика. Один процент еще не объяснили.

Саня заглушил двигатель. Мы вышли на край, где заканчивался лес и начиналось поле.

— А по кругу снова деревья. Кстати, с животными сюда нельзя. Мрут моментально. Ступают на землю и их трясти начинает. Как эпилепсия.

— А почему тогда на поле нет трупов?

— Диких животных имеешь в виду?

— Ну.

— Я думаю, они чуют опасность и не заходят. Другого объяснения у меня нет. Ни разу здесь мертвых птиц или рысей не видел. Мертвая зона.

Я достал смартфон, протер камеру манжетой худи, выглядывающей из рукава куртки. Щелк, щелк, щелк. И пару селфи себя на память.

— А люди что-то чувствуют? Есть какие-то наблюдения от местных.

— Конечно. Как это называется? Инсайты, что ли. Короче, откровения, по-русски говоря. Только лечь надо прямо в центр и перпендикулярно скобкам.

— И ты ощущал? — я не заметил, как во рту оказалась сигарета. Затяжки были настолько глубокими, что уголь заострялся и горел красным маяком.

— Пошли. Сейчас все узнаешь. Да не ссы, городской. Я тебе контент делаю на миллион лайков. Все ради них, да?

День 2.5

Не знаю, что испытывают люди первый раз прыгая с парашютом, но, думаю, я чувствовал что-то похожее. Только стоял на земле и шагал на землю.