Развод. Цена искупления (СИ). Страница 31

Тяжелый.

От каждого удара у меня внутри все сжимается, как будто кто-то сжимает сердце в кулаке. Я не двигаюсь, смотрю на дверь, не в силах дышать.

— Он с ума сошел? — зло бросает Рома, вставая. Его глаза горят, словно он готов броситься в бой.

Я хватаю его за руку.

— Не надо.

— Ты хочешь, чтобы он ломился сюда, как ненормальный? — в его голосе ярость, которая рвется наружу. — Я сейчас выйду к нему и объясню, что он нам больше не нужен.

Я сжимаю ладони в кулаки так сильно, что ногти впиваются в кожу. Еще один удар в дверь. Глухой. Раздражающий. Как он сам.

Я вдыхаю и медленно подхожу к двери. Щелчок замка — и вот он передо мной.

Максим.

Высокий. Мрачный. Его пальто расстегнуто, руки сжаты в карманы, а глаза…

Боже.

Я помню этот взгляд.

Жесткий. Давящий. Неумолимый.

— Ты подала на развод.

Не вопрос. Обвинение.

Я выпрямляю спину, стараясь не дрогнуть.

— Да.

В его глазах что-то темнеет, словно тучи перед грозой.

— Почему я узнаю об этом от своих юристов?

В голосе сталь.

Когда-то от этого голоса у меня подгибались колени.

Сейчас…

Сейчас он меня только бесит.

— Потому что ты был слишком занят последнее время, — отвечаю холодно, стараясь не дрогнуть.

Максим усмехается.

Но эта усмешка — лёд, от которого бросает в дрожь.

— Ты серьезно думаешь, что можешь вот так взять и решить?

Я не отвожу взгляда.

— Ты сам всё решил.

Максим медленно качает головой, делает шаг вперед.

Я не отступаю.

— Я не позволю тебе это сделать, Вика.

Голос низкий, как раскат грома перед бурей.

За моей спиной напрягается Рома.

Я чувствую это кожей.

— Ты уже всё позволил, — произношу, и в голосе слышится усталость, которая копилась месяцами.

Максим задерживает взгляд на моем лице.

— Вик, ты не понимаешь, что делаешь.

— О, я-то понимаю, — твердо заявляю. — Я понимаю лучше, чем когда-либо.

Максим делает еще один шаг.

— Нет. — Он смотрит мне в глаза. — Ты злишься. Тебе нужно остыть, и мы обо всем поговорим.

За моей спиной раздается короткий смешок.

Рома.

Он не выдержал.

— Ты, значит, решил поучить маму, да? — голос звенит от напряжения. — Рассказать ей, что она ошибается? После того, что ты сделал?!

Максим переводит на него взгляд.

— Это не твое дело, Рома.

— Не мое?! — Рома делает шаг вперед, сжимая кулаки. — Ты разрушил нашу семью, ты трахнул мою невесту, и теперь ты пришел сюда читать лекции?!

Максим молчит.

Но я вижу, как его взгляд темнеет.

— Уходи, — холодно говорит Рома.

Максим стоит, не двигаясь.

— Ты не понимаешь, Рома.

— Понимаю! — сын делает резкий шаг вперед, ярость рвется из него, как огонь. — Ты мне больше не отец! Ты не имеешь права здесь быть!

Максим медленно моргает.

— Я не спрашивал твоего разрешения.

Рома заносит кулак.

Я не успеваю его остановить.

Но Максим ловит его.

Просто останавливает, сжимает пальцы — крепко, болезненно.

Рома замирает.

— Слабый удар, — негромко замечает Максим. — Учился бы лучше.

Рома пытается выдернуть руку, но не может.

Максим склоняется ближе.

— Не лезь в то, чего не понимаешь, Рома.

— Я понимаю всё! — почти рычит сын.

Максим грубо разжимает его пальцы и отталкивает.

— Ты — ребенок, — голос его становится резче. — А я решаю вопросы с твоей матерью.

— Твоей бывшей женой!

Я толкаю Максима в грудь.

Он не двигается.

Его глаза стальные.

— Мы не закончили, Вик.

Я смотрю в его глаза.

— Для меня — давно закончили.

Дверь захлопывается.

Секунда тишины.

Громкий удар кулаком по дереву.

— Ты поняла, Птичка?! — голос Максима звучит жестко, грубо, как рык.

Я сжимаю кулаки.

— Не Птичка. И не твоя.

Слышу, как он задерживает дыхание.

А потом — тяжелые шаги.

Он уходит.

Я оседаю спиной на дверь.

Руки дрожат.

Рома стоит рядом, его пальцы все еще сжаты в кулаки.

— Он не отступит, мам.

Я поднимаю на него взгляд.

— Я знаю.

Мы смотрим друг на друга.

И я знаю, что это только начало.

Максим не остановится. Он никогда не останавливается.

Он будет бороться, пока не получит то, что хочет.

Или пока не разрушит всё вокруг.

— Что будем делать? — голос Ромы дрожит от гнева и боли.

Я закрываю глаза, пытаясь собраться.

— Будем жить.

— Как?

— Не знаю. — Я открываю глаза и смотрю на сына. — Но мы справимся. Вместе.