Крестейр. Падение Луны. Страница 2

Алоизас поморщился от слишком громких для уставшего сознания звуков и открыл глаза. Взгляд сфокусировался не сразу, но, когда глаза привыкли к свету, он увидел над собой полог балдахина с пестрой вышивкой. Легкое, но теплое одеяло придавливало к постели, и Алоизас почувствовал, как рубашка на спине и пояснице липнет к влажной коже. В комнате было по-летнему душно, хотя стоявший у постели механический вентилятор на треноге усердно гонял лопастями воздух, освежая помещение как мог. В его сердцевине тихо гудел небольшой камень циболита в медной оправе, благодаря которому устройство работало.

«Стоит же кучу арумов…» – рассеянно подумал Алоизас, а потом его обдало жаром. Воспоминания накрыли стремительной волной, заставляя вспомнить побег из Ордо Юниус, Хальварда, отрубленную голову Джейкоба и когтистые пальцы Хайнца, сжимающего его окровавленную ладонь. Мастер поднялся и сел, откидывая одеяло прочь, и тут же застонал от боли, пронзившей тело. Живот будто набили иглами, колющими при каждом движении.

– Халле? – послышался сонный, хриплый голос, и плеча коснулась широкая ладонь. Мастер дернулся от неожиданности, повернулся и столкнулся взглядом с единственным глазом Хальварда. Брат присел на край постели.

– Хальвард? – тяжело задышал Алоизас, вцепившись рукой в туго перебинтованный живот, чтобы унять боль.

– Это я, брат. Я здесь, ты в безопасности. – Хальвард аккуратно растер его плечи. Он был в простой белой рубашке с закатанными рукавами до локтей, его волосы растрепались, а на скуле виднелся след от кулака.

Алоизас заметил рядом с кроватью кресло со смятым пледом, приставленный к тумбе меч, и выдохнул. Наконец он мог спокойно поговорить с Хальвардом, рассмотреть и обнять по-братски, ведь они не виделись семь лет. Мастер почувствовал огромное облегчение, когда Хальвард ответил осторожным объятием.

– Это не сон, – выдохнул Алоизас ему в плечо.

– Не сон. Прис Тил Скрапен [1] , – прошептал Хальвард на языке, который Халле не слышал уже очень давно. – Больше не нужно искать.

Прежде чем отпустить брата, Алоизас крепче сжал руки и тут же застонал от боли.

– Полегче. Рана еще не затянулась, мы еле успели привезти тебя сюда. – Хальвард сказал эту фразу, буквально смазав все слова в одно. Он всегда так тараторил, когда волновался, и Алоизас невольно улыбнулся тому, что брат остался прежним, несмотря на грозный вид.

– Я чувствовал, что умираю, – сказал Мастер. – Это самое ужасное, что я когда-либо испытывал.

– Боли после такого ранения могут мучить долгое время, но…

– Плевать на боль, Халь, – перебил его Алоизас, отстраняясь от брата. – Самое ужасное – чувство осознания того, что я столько искал тебя, чтобы вот так взять и умереть. – Чтобы немного разрядить обстановку, Алоизас лукаво улыбнулся. – Но, знаешь, по меньшей мере я бы просто умер.

– А по большей мере ты тогда что?

– Стал бы каким-нибудь призраком или Гарбастом, который на силе собственного упрямства и желания защитить преследовал бы тебя до последнего, – ответил Алоизас, а потом спохватился и бегло оглядел Хальварда. Перед глазами снова предстала сцена, как бесчисленной толпой к ним бежали люди Ордо Юниус. – Создатель… Ты-то в порядке? Тебя не ранили?

– Нет, со мной все хорошо. Пара царапин, и все. – Хальвард продемонстрировал бинт на предплечье.

– Слава Создателю…

– Халле, – неожиданно серьезно сказал брат.

– Да, Хальвард? – Алоизас невольно вцепился пальцами в одеяло.

– Никогда больше так не делай.

– Как?

– Не рискуй собой. Зачем ты встал между нами с Джейкобом? – Хальвард внимательно посмотрел на него.

Алоизас застыл, только сейчас сумев рассмотреть брата-двойняшку так близко. Да, он уже видел его в камере и в комнате для допросов, но теперь он сидел напротив и можно было сколько угодно поражаться тому, как он теперь выглядит. Хальвард сильно возмужал и вырос, под рубашкой проступали бугры мышц, и внушительных размеров жуткий меч полностью отвечал на вопросы о том, для чего Хальвард так тренировался.

Он был бледен, с залегшей под единственным голубым глазом тенью и едва заметным маленьким шрамом на остром подбородке.

– Это вышло рефлекторно, но я бы сделал это снова, – с той же серьезностью ответил Алоизас. – Я искал тебя не для того, чтобы снова потерять, я…

Хальвард мотнул головой, и Халле на секунду задержал дыхание, увидев в чертах лица брата мимику отца. Тот тоже всегда качал головой, когда Алоизас не мог справиться с элементарной мужской работой в океане или не оправдывал его ожиданий.

– Я не мог позволить Джейкобу тебя ранить.

– Я был вооружен.

– Но ты не ожидал нападения. – Алоизас вцепился в его локоть, сжал пальцами до боли в суставах.

Хальвард хотел возразить и уже упрямо выпятил подбородок, чтобы озвучить свои мысли, как Алоизас посмотрел на его повязку на глазу и сжал губы в линию. Между ними воцарилась тишина, нарушаемая только гудением циболита в вентиляторе и шорохом лопастей за медной решеткой.

Халле и Хальвард были двойняшками, понимающими друг друга с полуслова, знающими наперед, кто и что скажет. В их семье часто говорили, что им нужно было родиться одним человеком, настолько они дополняли друг друга (да и прокормить тогда было бы легче). Годы шли, и даже Дар Алоизаса, многолетняя разлука и Инкурсия не смогли разрушить их связь, хоть теперь им и придется притираться заново.

Поэтому сейчас, когда Алоизас замолчал и выразительно посмотрел на повязку Хальварда, тот все понял.

– Я был на Заводе, – ответил он, отводя взгляд.

– Это Они сделали? – шепотом спросил Алоизас, чувствуя, как его сердце начало биться у самого горла, заставляя ныть раны. Хальвард поджал губы, и большего ответа не требовалось.

Алоизас хотел взять его широкие крепкие ладони в свои, но не решился. Между ними пролегала пропасть длиною в шаг из семи лет пережитых ужасов и поисков друг друга. Теперь, когда они сидели рядом, этот шаг казался милей.

Мастер получил достаточно информации за годы Инкурсии и борьбы с ней, поэтому прекрасно знал, что у Хальварда с глазом. Они забирали на Завод людей, которыми планировали полакомиться. Прибывая на Вокзал Сгоревших Душ, люди сразу же ступали одной ногой в могилу. Они поглощали все: кровь, плоть и души. Иногда растягивали удовольствие и сжирали половину души, и тогда человек терял один глаз. В те времена выражение «глаза – зеркало души» обрело свой ужасный смысл.

Это случилось с принцем Йохимом. Выходит, и с Хальвардом тоже.

– Но мне еще повезло, – шепотом ответил Хальвард спустя время.

– С чем это?! – возмутился Алоизас.

– С тем, что Они оставили мне руку.

По спине Мастера прокатилась ледяная дрожь, выхолаживая пот на пояснице.

Если бы Они вдобавок забрали и руку, Хальвард бы не выжил.

– Но что теперь будет с тобой? – с горечью прошептал Хальвард.

– А что со мной? – удивился Алоизас. – Рана заживет, делов-то.

Хальвард взял брата за запястье и бережно задрал рукав рубашки, оголяя предплечье. Среди ссадин на бледной коже безобразной кляксой чернело изображение птичьего черепа.

Алоизаса бросило в жар, в животе стрельнуло болью, а щеки почему-то запекло от стыда. Он, Мастер, заключил настоящий контракт с Грехом, и теперь его душа была запятнана и не принадлежала ему. Он посмотрел на Хальварда, на живого и невредимого, лишь с парой царапин на руках.

Халле ничуть не жалел о содеянном. Поступил бы он так же, если бы им снова угрожала та опасность? Определенно да.

Алоизасу стало стыдно только за то, что он посчитал свой выбор правильным, а не за то, что он наступил своей гордости Мастера на горло. Были уже не те времена, когда за это стоило переживать, и он настолько отчаялся, что готов был пойти на все ради брата.

Алоизас украдкой оглядел Хальварда без половины души. Мастер почему-то был уверен, что тот разделял его чувства и тоже пожертвовал бы всем.