Напарник обмену и возврату не подлежит (СИ). Страница 48

Этого ещё не хватало. Выходит, за всякими другими делами они прозевали попытку возрождения одного из крупных кланов? Ферра огорчённо цокнула языком.

– Мы упустили каму Морьяди из виду, – огорчённо признал Гатто, словно это была лично его вина. – Но кто мог подумать? Она ведь инвалид. И она женщина!

– Отсутствие некоторых конечностей и пол – вовсе не причина отойти от дел, – качнула головой Ферра.

– Приехали к участку, – оповестил Торрано.

Его напарник за рулём открыл перед Дженной дверь.

– Можно я поеду с Матео? – попросила пожилая женщина. – Или пусть он побудет со мной.

– В полицейском участке? Мне что-то не очень хочется, – сказал Везунчик. – Но я сразу же из суда прибегу за вами, мама Джени, и мы немного погуляем. Хорошо?

– Хорошо, – Дженна обняла сначала Герваса, а потом внезапно и Ферру. – Удачи вам. А потом мы вернёмся к поискам моей семьи, да?

– Обязательно, – дрогнув голосом, сказала Ферра, не совсем с чистой совестью отпуская Дженну.

Дальше ехали молча, и только у самого здания суда Гатто присвистнул:

– Ничего себе толпа. А ведь это ещё не основное заседание.

Журналистов и просто зевак было немало.

– Ну конечно, – подхватил Везунчик, – ведь прибыл сам Эрмес Бруно.

– Не мог пропустить такой повод покрасоваться, – буркнула Ферра. – Чем меньше внимания мы привлекаем, тем лучше, но некоторым не понять.

– Как раз наоборот, – сказал Гатто. – Когда столько свидетелей и камер, просто так ничего не скроешь и никуда не денешься. Члены Братства, конечно, считают, что мир принадлежит им. Но если общественность всколыхнётся, Братству придётся кем-нибудь пожертвовать.

– А так как в последнее время с кадрами у них так себе, они будут вынуждены поосторожничать, – добавил Везунчик. – Ваш стажёр абсолютно прав, моя Фея.

– Она не ваша фея, – ревниво вставил Гатто, хотя уже десятки раз успел услышать это обращение.

– Твоя она напарница, чья-то, быть может, любовь, а моя – Фея, – сказал Везунчик. – Вдохновляющая на подвиги.

– Вдохнови меня никого сегодня не убить, – мрачно сказала Эрманика. – Тут сегодня будет жарко.

У неё было какое-то предчувствие. Скорее нехорошее. И слова Везунчика какой-то тупой болью ударили под дых:

– А ещё вы моё невезение. Когда вы рядом, удача куда-то уходит. Я беззащитен.

– Суеверия никого не красят, Везунчик, – сказала Ферра.

– Но я суеверен, – развёл руками Гервас. – О! Глядите-ка! Вон и машина Эрмеса! Хочу автограф!

– У тебя уже есть и автограф, и даже шарф, – окоротила его Ферра. – Не стоит тебе пока слишком светиться на публике, так что идём.

И они трое зашли через служебный вход, где тоже обивала порог парочка корреспондентов. Охранники проверили, не проносят ли посетители чего-нибудь лишнего. Ферра и Гатто сдали своё оружие – положили в специальные ячейки на хранение.

Лицо одного из охранников показалось Эрманике знакомым. Она даже спросила Везунчика, не видел ли он где-то этого парня.

– Не знаю, – сказал Мад, – возможно. Некоторые лица кажутся знакомыми просто потому, что одни люди похожи на других людей. Особенно в форме.

В зале было не так уж многолюдно – журналистов и всех, кто не относится к делу, не допустили. Адвокат Джиованни отсутствовала, но не было и Мартини, а это уже само по себе могло считаться удачей. Правда, в первом ряду сидели два молодых человека, отнюдь не доберманской внешности, которых Везунчик сходу опознал как поверенных Чикко Де Ритта. А это значило, что интересы капо Де Ритта тут собирались, в случае чего, защищать, и активно.

Как бы то ни было, а Эрманика Ферра, Чезаре Гатто и Мад Гервас устроились на втором ряду, сразу за этими парнями.

На защиту Орнеллы явился молоденький паренёк как будто только вчера закончивший юридический факультет. На протяжении слушания он дважды прощёлкал клювом, упустив кое-какие возможности вытянуть Орнеллу Канова. Стервятник Мартини бы не прощёлкал. И хорошо, что его не пустили.

А вот Лаура Морьяди старалась изо всех сил. Она прибыла с изрядной помпой: при ней было двое молодых мужчин, один явно вместо костыля, а второй вроде как телохранитель. Кажется, Торрано был прав в отношении камы Морьяди. А быть может, исподтишка за ней следил? Всё-таки потерял напарника и наверняка хотел докопаться до истины. Или покарать виновных?

Свидетелем Лаура была так себе, но упирала на то, встречалась с Орнеллой и та жаловалась на настойчивое внимание остатков клана Канова. По мнению неродных сестёр, выходило, будто бы всё это от начала и до конца затея помощника бывшего капо Бенни. Якобы мужчина обманул юную Орнеллу, и это не он был его подельником, а она его овцой. Лаура не забыла упомянуть и свою историю.

Однако обвинением на слушании были предъявлены показания и улики, которые судья посчитал достаточными. А как иначе? Курьер был честен, Везунчик – просто великолепен. Ферра и Гатто также рассказали о своем расследовании немало интересного. А Эрмесу Бруно дали слово лишь под конец, и он соловьём разливался о том, какая Орнелла хорошая дочь. Поэтому его особенно и не слушали: отец не мог не защищать свою девочку.

– Я хочу объявить дату судебного разбирательства по делу, – сказал судья.

В этот момент в зал суда вошёл ещё один мужчина.

– Чикко, – сквозь зубы прошипела Ферра.

– У нас есть свидетель, – торопливо произнёс адвокат, – который может изменить положение дел…

– Почему вы не предупредили о свидетеле заранее? – нахмурился обвинитель.

– Приберегли на сладкое, – пробормотал Везунчик, но услышали его только Ферра и Чезаре.

– Вы сами всё видите, – с упрёком сказал адвокат. – Это очень важный человек, и заявить о его присутствии заранее означает поднять слишком сильную волну.

– Свидетель, назовитесь, – сказал судья.

– Меня зовут Франческо Де Ритта, – обаятельно улыбнулся мужчина в сливочно-белом костюме. – Я представляю интересы синьора Кресченцо Гуисто Альтеридже. У меня есть доказательства, что Орнелла Канова, которая сейчас уже зовётся Орнелла Бруно, что далеко не так красиво звучит – дочь Бенвенуто Канова, а не актёра Эрмеса Бруно.

– Это не относится к делу, – запротестовал обвинитель.

– Ещё как относится, – добродушно сказал Чикко. – Обвинение ведь строится на показаниях юной камы Орнеллы о том, что она, дескать, отрезала кисть руки женщине и подкинула своему якобы отцу, чтобы… что?

– Чтобы вывести его из душевного равновесия, тем самым испортив карьеру, – зачитал помощник обвинителя.

– Не слишком ли? Лишать человека, молодую женщину, руки просто из жажды насолить отцу? – мягко спросил Чикко. – А тем временем настоящая виновница и заказчица этого преступления сидит в зале как свидетель. И не получит заслуженного наказания. Я говорю о Лауре Морьяди, в девичестве Канова. Которая нашла своего адвоката взамен каме Джиованни, совершенно случайно кем-то избитой вчера.

– Я протестую, – слабо пискнули и адвокат, и обвинитель.

Ферра тоже протестовала, от всей души. Ну надо же, как ловко всё подтасовали эти Де Ритта, едва поняли, что их дела идут не по запланированному сценарию. Передёрнули карты и снова пытаются выиграть вопреки всему.

– Да, но у разве у камы Морьяди есть мотив? Зачем ей подставлять собственную сестру? – удивлённо вопросил судья.

– Ааа, – протянул с довольным видом Чикко. – Тут, видите ли, лишнее доказательство тому, чья на самом деле дочь эта юная кама Орнелла! Собственную сестру, вы сказали, ваша честь, собственную сестру! В этом и подвох. Ведь наследство Бенвенуто Канова должно кому-то достаться. Почему бы не Лауре? Обидно будет, если денежки уйдут мимо наследницы. А тут всё сразу – и месть, и власть, и наследство.

– В таком случае я бы хотел кое о чём спросить Лауру Морьяди, – вскочил обвинитель. – А потом и вас, кам Де Ритта! Потому что такими обвинениями не кидаются просто так, без поддержки.

Всё остальное произошло очень быстро. Лаура при помощи своих кавалеров поднялась с места и пошла занимать свидетельское место. Капо Де Ритта шёл ей навстречу, явно намереваясь занять место в первом ряду рядом со своими подручными. Один из ребят Лауры схватил женщину за плечи и отшвырнул в сторону и назад, а второй напротив, шагнул наперерез Чикко и распахнул куртку.