Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные (СИ). Страница 44

Впрочем, на данный момент все эти мысли были не актуальными. Ей еще предстояло выяснить, кем был Конрад до того, как женился на Марии Геннегау, и каким образом познакомился и подружился с нынешним императором. Но для этого ей нужен был хотя бы один свободный день без излишнего контроля. Ей просто не хотелось при свидетелях копаться в старых газетах и журналах, а придется, если она хочет докопаться до истины. И она, разумеется, нашла такую возможность, уговорив подруг, что ей нужно отколоться от коллектива буквально на пару дней, чтобы пообщаться с толпой дальних родственников. Родственники со стороны Веры Аренберг не были вымыслом, и они действительно жили недалеко от столицы, но Кьяра не собиралась оставаться у них на долгих два дня. Получасового визита вежливости будет вполне достаточно, тем более что на удачу, жили они именно в том пригороде Майена, в котором находилось главное хранилище периодики Императорской Публичной Библиотеки.

В читальных залах этой библиотеки Кьяра провела целый день, от открытия до закрытия. Главное, что не зря, поскольку вымоталась до последней крайности. Однако всю интересующую ее информацию нашла. Лотарь IX стал императором совсем недавно, всего девять лет назад, и он изначально не являлся тем принцем-наследником, кого готовили принять, когда придет его черед, корону и трон. Он был седьмым в очередности на престол, но череда трагедий, обрушившаяся на императорский Дом, за несколько лет выкосила не только всех, кто находился между ним и троном, но также несколько принцев и принцесс, которые стояли в очереди за ним. Там, вообще, случился кошмар и бедствие вселенского масштаба, приведшие к самому серьезному династическому кризису в империи за последние двести лет. История, если рассматривать эту череду трагедий, как единый процесс, началась еще года за два до рождения Кьяры и продолжалась еще в течение десяти лет после ее появления на свет. А Конрад будущий Геннегау был в то время сначала наследником, а затем и носителем довольно скромного титула баннерета[12] де Берр. Его отец служил при дворе вдовствующей императрицы Клодды Майенской, и там в замке Фалез маленький Конрад познакомился с внучатым племянником Клодды Габриэлем де Сен-Мор, принявшим при восшествии на престол коранационное имя Лотаря IX.

Был вечер, когда, покинув стены библиотеки и вернувшись на такси в Майен, Кьяра неторопливо шла по бульвару Принцев в сторону Старой Королевской площади. Голова, даже после плотного обеда-ужина и нескольких чашек крепкого кофе, все еще оставалась тяжелой, и, прежде чем возвращаться во дворец Стюйвенберг, она решила прогуляться до набережной. Размять ноги, очистить голову, и все прочее в том же духе. В результате прогулка получилась даже лучше, чем ожидалось, потому что, немного не доходя до реки, на улице Дофина Кьяра увидела небольшую строгую вывеску с выведенными на ней готическим шрифтом словами, Монте дей Паски ди Майен, и поняла, откуда ей был знаком символ на оборотной стороне золотого жетона. Это был логотип банка. Банк этот был относительно небольшим, но древним, и, насколько она могла вспомнить, имел всего несколько отделений в крупнейших городах страны. Поэтому, собственно, она и не смогла сходу опознать этот символ. Редко встречается, вот в чем дело…

Разговор №4: Бенжамен и Зои Геннегау (возраст Зои год и одиннадцать месяцев)

- Ох, сокровище ты мое, - тяжело вздохнул князь Бенжамен Геннегау, с улыбкой наблюдая за попытками его внучки сесть прямо и смотреть на деда. Получалось это у нее не очень, и, тем не менее, князь знал, по-видимому, что этот разговор неизбежен, потому что время уходит, и никаких других вариантов развития событий, увы, не предвидится.

- Замри! – приказал он, подняв руку с открытой ладонью, обращенной к девочке. – Слушай! Запоминай! Вспомни, когда придет время!

Вспоминая сейчас, что и как было тогда сказано, Зои понимала, что дед использовал какое-то запредельно сложное колдовство. Он использовал мозг маленького ребенка, как сейф для хранения самой важной информации, какую хотел ей передать. Ни гипноз, ни ментальное зондирование не были способны обнаружить этот тайник в подсознании девочки, но, даже если бы по какой-то случайности нашли, вскрыть его было не в силах человеческих. Судя по тому, что сказал тогда Бенжамен Геннегау, это была древняя магия, сокровенное знание, передававшееся из поколения в поколение в семьях князей-выборщиков, при том, что не в каждом поколении рождался маг, способный провернуть этот фокус.

- В сейфе в банке Монте дей Паски ди Майен, - сказал дед, - лежит запечатанный моей печатью конверт. В конверте «Письмо наследнику», то есть тебе. Доступ в сейф получишь, когда тебе исполнится шестнадцать лет. Замок позовет тебя, и ты попадешь в сокровищницу. Жетон там. Он ключ к главному Сокровищу, но открывать ящик Пандоры можно только тогда, когда ты будешь уверена в своих силах. Слабого кресло князя-выборщика сведет с ума, сильному даст власть, о какой можно только мечтать…

Герт

Никто ничего не рассказывал, но Герт был уверен, что во время каникул что-то произошло. И, поскольку остальные девушки вели себя, как ни в чём ни бывало, получалось, что это частная история Кьяры Аренберг. Разумеется, эта девушка умела держать лицо и контролировала все, что поддается контролю. Однако у нее не было власти над своим внутренним Я, а оно, если верить изменениям в ее ауре, явно переменилось. К лучшему или к худшему, еще предстояло узнать, но Герт отчетливо видел перемены, которые он, однако, не умел интерпретировать. Впрочем, одним внутренним Я дело не ограничивалось. У Кьяры значительно вырос магический потенциал. Раньше было где-то чуть больше шестидесяти, а стало чуть больше семидесяти. Естественно, это могло быть следствием естественного роста, но Герт отчего-то думал иначе. Что-то произошло с ней на каникулах, что-то, что вызвало эти изменения. Так утверждала интуиция, и это было все, что у него есть, потому что фактов для анализа было явно недостаточно. Впрочем, не то, чтобы их не было вовсе. Наблюдая за Кьярой следующие три месяца и пятнадцать дней, он пришел к выводу, что есть еще два изменения, на которые он вначале не обратил внимания. Его проблема заключалась в том, что Герт привык считать ее красавицей и восхищаться ее сдержанным достоинством и невероятным самообладанием. Поэтому, наверное, он не сразу заметил, что Кьяра похорошела еще больше. Казалось бы, куда больше-то? Но факт, у нее явно подросла грудь и округлились бедра. Немного. На полразмера тут, на пару сантиметров там, но фигура Кьяры стала гармоничнее. Впрочем, изменения коснулись не только фигуры. Изменился цвет волос, и платиновая блондинка стала светло-русой. Немного изменился разрез глаз и структура скул, да и сами глаза из темно-синих стали просто синими. Изменения были минимальными и происходили достаточно медленно, поэтому, наверное, их никто не замечал. Герт же был просто более внимателен по сравнению с другими, и у него была хорошая зрительная память, поэтому, глядя на Кьяру, он видел, что сейчас это совсем другая девушка, чем та, с которой он познакомился на прошлогодних рождественских каникулах в Аппе. Однако затем он озаботился еще одним вопросом. Что ему делать с этим новым знанием?

«Браво, Герти! – похвалил он себя не без иронии. – Возьми с полки пирожок, заслужил! А теперь напряги извилины и спроси себя, не может ли так случиться, что эти изменения не к добру?»

Ведь могло случиться, что менялась Кьяра неслучайно, что у всех этих изменений есть причина, и это отнюдь не половое созревание, взросление, возмужание или как там это называется у девушек. И еще вопрос, знает ли об этом сама Кьяра? В общем, Герт колебался довольно долго, что было на него совершенно не похоже, и все-таки за неделю до Йоля[13], решил с ней поговорить.

Второй триместр[14] длился три с половиной месяца, и прошел относительно спокойно. Герт все это время по-прежнему поддерживал с Кьярой теплые дружеские отношения, но не более того. Возможно, она продолжала спать с Фике, Герт этого точно не знал, но сам он совершенно определенно и, разумеется, ни от кого не таясь, спал с Маргой. Все были довольны, и никто даже не думал скрывать характер своей личной жизни. Впрочем, педалировать этот вопрос тоже никто не хотел. Все в их довольно-таки тесном кругу жили по принципу «живи сам и не мешай жить другим». Но, разумеется, во всяком деле есть свои нюансы. Были они и тут. Герт не хотел конфликтовать с аристократами по поводу Марги, но и бросать ее «на произвол судьбы» тоже не собирался. Поэтому часть своего времени он проводил с Кьярой и ее друзьями, а другую - с ребятами и девушками со второго и третьего этажа. Ему это было не в тягость, поскольку Герт не считал, что общение с «плебсом» умаляет его достоинство. Что же касается остальных, то он пару раз ответил на комментарии тех, кто считал, что «гранд-принцу невместно общаться со всяким отрепьем», и его ответы, по-видимому, были достаточно красноречивы, потому что комментарии прекратились. Многие эдлеры с первого этажа продолжали смотреть на него косо, но рот теперь по большей части держали закрытым, а большего ему от них и не требовалось. К слову сказать, Кьяра, а за ней и ее круг, который в некоторой роде являлся и его кругом тоже, относилась к Марге вполне терпимо. Но тут существовала другая проблема. Кьяра его очевидным образом ревновала, но, следуя известной модели поведения «Собака на сене», сама в его объятия не спешила. А на нет, как известно, и суда нет.