Дуэт в интерьере или Он, Она и Все Остальные (СИ). Страница 31
«Но ничего, всему свое время, еще сможется и успеется. Какие наши годы! А пока, добавить, что ли огонька?»
Кьяра достала из кармана носовой платок и хотела, было, вытереть залитые потом лоб и лицо, но вовремя вспомнила, что третьего дня у нее впервые получилась связка «вода-воздух». Как минимум, стоило попробовать, раз уж представился случай. Она убрала платок в карман и, сложив руки «лодочкой», поднесла их к лицу. Теперь оставалось лишь создать в уме Образ Результата и влить в него чуточку магии. Но как раз с этой «чуточкой» у Кьяры имелись серьезные проблемы. При ее природной мощи ей было трудно дозировать силу. Вот разбить приличного размера валун воздушным молотом – это всегда пожалуйста. Легко и просто, как нечего делать, но зато ювелирная работа давалась ей пока с большим трудом. Так и сейчас. Она не просто умыла лицо, она можно сказать, приняла холодный душ, опрокинув на себя пару ведер ледяной воды. Правда, пришедший на смену воде теплый ветер высушил и одежду, и тело, но зато пересушенные «феном» волосы встали дыбом.
— Это было феерическое зрелище, - подала реплику находившаяся неподалеку Фике.
- Смешно! – А что еще она могла сказать?
Вдвоем с Фике они стояли на огневом рубеже и уже минут двадцать посылали огненные копья в расставленные в тридцати шагах от них каменные мишени. Создать копье непросто. Послать его на пятнадцать метров еще сложнее, а попасть в центр мишени по-настоящему трудно. Из ста двадцати студентов первого курса через два месяца занятий создать копье могли от силы сорок, а бросить на тридцать шагов и того меньше. Но при этом у большинства юных волшебников копья получались настолько слабые, что они с трудом могли хоть немного подкоптить камень. А врезать так, чтобы разбить камень в крошево, и чтобы осколки полетели шрапнелью во все стороны, были способны пока только четверо: она, Герт, и еще двое парней со второго этажа, Виктор и Микаэль. Фике тоже была неплоха в этом деле, но пока ей удавалось максимум выбить своим копьем кусочек камня. Зато умылась она сейчас так, как Кьяре и не снилось. Виктория Церинген научилась этому в восемь лет, а сейчас ей было семнадцать, и бытовая магия получалась у нее с необыкновенной легкостью.
- Не сердись! – улыбнулась она Кьяре. – Стой смирно, и все получится! Мне нужна всего одна минута.
Что ж, правда жизни заключалась в том, что Кьяра, по-видимому, была создана, чтобы крушить и ломать, недаром же в баскетбольной команде она играла на позиции тяжелого форварда. А Фике была рождена, чтобы вышивать бисером и играть ветром на эоловой арфе[3]. И сейчас она продемонстрировала это наилучшим образом. Сначала Кьяра почувствовала, как ее тело аккуратно обтирают влажной салфеткой, - довольно интимное действие, если знать, о чем идет речь, - затем обдули легким теплым ветерком, уделив особое внимание подмышкам и «всему, что в трусах», и завершился туалет укладкой волос. Судя по ощущениям, Фике в два паса высушила и уложила их в обычную для Кьяры прическу.
«Охренеть! Ну, как так-то? Как она это делает?»
- Ну, вот, совсем другое дело! - подвела Фике итог своему виртуозному колдовству. – Снова красавица! Да, какая!
Их отношения не были уже секретом ни для кого на курсе адлеров. И это было, казалось бы, неплохо, потому что за спиной Кьяры, - желала она того или нет, - вставала вслед за Викторий Церинген практически вся аристократия империи. Отрицать, что это была хорошая позиция для того, кто пришел практически с улицы, было бы глупо. Да и секс с Фике ее пока вполне устраивал, но зато, сойдясь с Викторией, Кьяра лишилась Герта. Отношения с виконтессой поставили между нею и гранд-принцем непреодолимую преграду, что было досадно, но, к счастью, не смертельно. Кьяру уже просветили, - принцесса Алисия постаралась, и чертова засранка Петра Геннегау напела, - что, во-первых, отношения в Академии редко длятся больше года, а, во-вторых, то, что происходит в Академии, в ней, то есть, в этой самой Академии и остается.
Это, оказывается, ни для кого не секрет. Ну, то есть, ни для кого среди магов-аристократов. Кьяре же такое даже в голову не приходило, да и не могло прийти, если подумать. Откуда бы ей, выросшей в среде свободной, насколько это возможно, и хорошо образованной интеллигенции, знать, в чем состоит разница между обычным старым дворянством и одаренными аристократами? А между тем разница оказалась велика. Между двумя этими группами просто пропасть пролегла, потому что в обычном случае дочери графов и баронов воспитываются в женских пансионах и монастырях, откуда лет в шестнадцать или семнадцать идут прямиком под венец. Причем, на брачном рынке ценится не только происхождение и политические связи их родителей, не только красота, здоровье и размер приданного, но и особый тип воспитания, одним из признаков которого является покорность и невинность. Наследнику, если он, разумеется, не одаренный, нужна нетронутая девушка, у которой нет никакого сексуального опыта и все знания которой о половых отношениях сводятся к смутным слухам, которые ходят в девичьих дортуарах закрытых пансионов, да к материнскому напутствию исполнять свой супружеский долг так, чтобы ее супруг и господин остался доволен своей молодой женой. И, что бы никто не подумал дурного, матери, прошедшие в свое время той же дорогой печали, ничего путного своим дочерям не рассказывают, просто потому что большинству из них нечего рассказать. А те, кто в силу определенного опыта могли бы научить свою дочь «буквально паре трюков», боятся открыть рот, ведь их опыт тесно увязан с адюльтером, а об этом все предпочитают молчать. Поэтому девочки в большинстве своем выходят замуж, зная только то, что надо во всем подчиняться мужу. Он мужчина, он знает, что нужно делать, чтобы в семье родились наследники.
Другое дело маги. Во-первых, любая одаренная, даже самая слабая из них, – это кровь, которая возможно, принесет в твой род Дар. И плевать, что она уже «распечатана». Дар дороже невинности. Но, если удастся сосватать такую, которая и магией владеет, и девственность сумела сохранить, это, вообще, большая жизненная удача. Такие девушки пользуются особым спросом на брачном рынке империи, хотя, в большинстве случаев, воспитывались не в закрытых пансионах, а получали домашнее образование или, вообще, учились в гимназиях и лицеях. А там, даже если речь, о женских гимназиях, ходят не только смутные слухи. Там по рукам ходят весьма специфические книги и журналы и к тому же можно узнать много нового и интересного, почерпнутого какой-нибудь девочкой у своей старшей сестры, тетки или бабушки. Мамы в этом случае, обычно, более сдержаны. Однако, если речь о сильных магах, то эти живут так, как хотят, и никто им не указ. Какие запреты, если император не позволит ни одной из них выйти замуж до окончания Академии? Они же все, кроме прочего, офицеры-резервисты, начиная со второго курса Академии. Поэтому в Академии пьют не только лимонад, курят, - и, увы, не только обычный табак, - и живут активной половой жизнью, хотя и не афишируют это после окончания обучения. И тут важно вот что. Если они выходят замуж за сильных одаренных, их будущий муж в курсе, что о невинности лучше даже не спрашивать, зато существует высокая вероятность, что в следующем поколении Род станет еще сильнее магически. А, если по каким-то внешним обстоятельствам, - политика, деньги и все прочее в том же духе, - сильная одаренная выходит замуж за слабого или вообще лишенного Дара мужчину, то командовать ею супруг не будет никогда. Она маг, и этим все сказано. В лучшем случае, - для мужа и, в общем-то, для нее тоже, — это будет равноправное партнерство. В худшем – главой Дома станет она. Исключения, в принципе, случаются, но они редки. Поэтому, собственно, в кругах высшей магической аристократии не принято обсуждать, кто с кем и как долго находился в отношениях во время обучения в Академии. Такова, к слову сказать, была обстановка не только в Майенской Академии. Похожие нравы царили в Исследовательском университете в Клаверинге, где магический факультет являлся закрытым учебным заведением, и в высшем командном училище в Рурмонде.