Как привязать дракона, или Ниточная лавка попаданки (СИ). Страница 23

— Ни в коем случае! — возмутилась я.

— У меня есть для вас предложение, Тина. Мне можно называть вас так?

— Разумеется.

— Вы знаете, а ведь мы сотрудничали с госпожой Аниль, — вздохнув, сказала портниха. — В последние годы, правда, у нее стали сдавать глаза. Но зачарованные нитки она мне постоянно продавала. Сейчас у меня уже иссяк их запас, как я ни старалась протянуть подольше.

— А что вы ими делаете? — с любопытством спросила я.

— Разумеется, они нужны не для простого шитья. А для узоров.

Я понятливо кивнула головой. Ну конечно! В древности на Земле узоры на одежде тоже имели значение оберега. Их вышивали по вороту, на манжетах, по краю подола. То есть в тех местах, которые были отверстиями, и через которые в тело человека мог войти злой дух, болезнь, порча. В это верили древние люди. А вдруг в древности все это было правдой? А также существовали маги и ведьмы?

— Приходите! Я продам вам любые катушки, зачаровав нити, — твердо сказала я. Уж это я смогу сделать.

— Это платье, — указала портниха рукой на персиковую красоту, — мне заказала для своей дочери виконтесса Малтея. Ее дочь выходит замуж. Я закончила шить, но еще не начала украшать платье вышивкой. Тут небольшое затруднение. По традиции на свадебном платье требуется заговоренный узор.

— Скажите, какие нитки вам нужны.

— Самый лучший заговоренный узор, — с нажимом сказала госпожа Тельма, — может сделать только ведьма. На долгую счастливую супружескую жизнь. Чтобы детки у пары не умирали и мало болели. Чтобы мир и лад был в семье.

— Я…

— Вы могли бы сделать такой узор, Тина? — пытливо взглянула мне в лицо портниха. — За работу виконтесса заплатит много. Очень много. Это не только покроет все платья, которые вы у меня закажете, но еще и останется.

Я задумалась. Выгодная сделка. Но смогу ли я? Я подошла к платью и погладила атласный рукав. Госпожа Тельма постаралась на славу и сшила красивое платье.

— И я, и виконтесса окажемся у вас в долгу, — продолжила меня уговаривать портниха. — Это их единственная дочь. И родители не чают души в ней.

— А какая вышивка?

— Я дам вам рисунки и образцы. Вы сами выберете. Дело не в самом рисунке, а в том, чьи руки будут шить. Понимаете?

— Когда свадьба?

— Через два месяца.

Фух! Ну два месяца — это много. Вернее, достаточно для того, чтобы я закончила. Может, и раньше сделаю.

— Я даже не знаю…

— Поймите, Тина, узор может быть самым простеньким, главное, чтобы вы вложили в него свои чары. И душу.

Тут госпожа Тельма тепло улыбнулась, и это решило вопрос. В конце концов, это моя работа — помогать людям.

Всю дорогу назад Камилла щебетала, рассказывая, какое платье она решила заказать следующим и прерывая свой рассказ похвалами шляпке, которая была на моей голове. Я отвечала своей новой подруге растерянными улыбками. Но в глубине души была довольна. Кажется, я начинала входить во вкус своей новой жизни в Нуре.

ГЛАВА 22. Будни

Моя теперешняя жизнь ни шла ни в какое сравнение с прежней. Если в первую неделю жизни в Зальдене я умирала от скуки, то теперь я умирала от усталости. Ну не умирала, конечно, это сильное преувеличение, но какая женщина не любит приукрасить!

Теперь клиенты повалили ко мне табуном. Пришлось установить твердый график и вывесить расписание работы лавки, оставив себе на обед час в середине дня. А то бы они ломились и в это время.

Как выяснилось, зачарованные узоры в Нуре — самое обычное дело. Но узоры, которая делала ведьма, стоили дорого. Поэтому меня просто просили зачаровать нитки. А покупательницы уже сами делали вышивку. Расшить платок жениху, чтобы не забыл о невесте вдали от дома и вспоминал каждый раз, когда глядел на платок. Одежду малышу, чтобы меньше болел. Больному, чтобы меньше страдал. Для чего только, оказывается, не использовали нитки! Да даже для того, чтобы рассаду подвязывать! И тут от меня требовали зачаровать катушки — пусть помидорная рассада растет здоровой и сильной, но сила эта потом в плоды уходит, а не в ботву.

Но приходили ко мне и по серьезным, тайным делам. Как случай с Бертой, которой отрезали память, или Адой, в чей дом подбросили злыдней. Линда забежала ко мне как-то в лавку и едва не задушила в благодарных объятьях — сестра пришла в норму, память перестала ее подводить, так что увольнение перестало грозить бедной Берте. От злыдней я легко избавилась: они действительно растаяли, полежав в мешке на ярком солнце. Так что, расправившись с этими проблемами, я почувствовала себя донельзя уверенной в своих силах.

Теперь, услышав о подобной проблеме, я звала посетителей на задний дворик, где, сидя под яблонями, мы могли спокойно поговорить.

Кусты в саду уже подернулись зеленой дымкой — намеком на листья. Деревья же еще не смели поверить, что весна окончательно победила, поэтому почки лишь распушились, но зеленые птенцы не спешили вылупиться.

Причина, почему я вела длительные беседы в саду, была достаточно курьезной. Дело в том, что почему-то все клиенты, пробыв в лавке дольше определенного промежутка времени, начинали отчаянно чихать. Словно у них всех поголовно была аллергия на лавку. В саду же такого на было. И на улице, стоило человеку выйти за порог, чих сразу прекращался. Ну что за наказание! Однако это приучило меня быстро обслуживать покупателей, хотя, надеюсь, спешка и не отражалась на качестве чар.

Однако серьезные случаи требовали обстоятельного разговора, поэтому я и предлагала посетителю перейти во дворик и вешала табличку «закрыто» на дверь. Бывало, что и чая с угощением предлагала. А сама в это время судорожно листала гримуар, пытаясь установить причину зла и найти способ его искоренить.

Были и забавные случаи. Однажды ко мне пришла древняя старушка, которую сопровождала дочь. Дочь еще от порога начала делать мне намеки руками и мимикой. Но когда ее мать оборачивалась, тут же делала невинное лицо.

— Мила-а-ая-я-я! — пошла в атаку старушка. — Ты же у Аниль работаешь?

— Работаю, — не стала спорить я с клиенткой.

— Нинель, детка, я к тебе с той же проблемой пришла.

— Мама, — осторожно поправила старушку дочь, — это не Нинель. Это Тина, новая хозяйка лавки.

— Ась? Я и говорю, что это Нинель. Я что, совсем из памяти выжила, по-твоему?

Дочь бросила на меня умоляющий взгляд. Понятно: старушка медленно, но верно впадала в маразм.

— Я вас слушаю, — любезно сказала я, послав молодой женщине успокаивающий кивок.

— Мила-а-я-я-я… меня опять грызунчики атакуют…

Дочь старушки закатила глаза.

— Что за грызунчики? — поинтересовалась я. Ну вот точно не помню таких в книге.

— Что ты за ведьма такая, что про грызунчиков не знаешь? — возмутилась старушка и пристукнула тростью.

Вздрогнули и я, и дочь раздражительной клиентки.

— Хочу услышать от вас суть проблемы, — примирительно сказала я.

— Так и шаркают по ночам, так и копошатся, — заворчала старушка. — Свечи грызут, ножки у кровати. Тапочек на них не напасешься!

— Они у вас тапочки обгрызают?

— Да сладу с ними нет.

— Поняла. И что вы хотите?

— Уйми их, ведьма!

Мы с дочерью старушки переглянулись. Молодая женщина тяжело вздохнула.

— Мама, вы не хотите на улице меня подождать?

— Зачем же на улице? — вмешалась я. — Я вас в сад провожу. Вы там посидите на лавочке, пока я вашей проблемой занимаюсь. И чай вам сейчас налью. С сухариками.

— Зубы у меня уже не те, чтобы сухари грызть, — сварливо сказала старушка, которую мы под локотки вели в сад.

— Вы простите! — сказала мне женщина, когда мы остались одни. — Нет никаких грызунчиков. И госпожа Аниль это знала. Но маму не переубедить. У нее что-то с головой в последние два года стало не так.

Понятно. Первые признаки деменции. Грустно, очень грустно.

— И что мне делать? — нахмурилась я.

— Госпожа Аниль какой-нибудь оберег делала для отвода глаз, и несколько месяцев мама жила с мыслями, что все хорошо. Потом по новой начиналось.