Любовь – это выбор. Пять языков любви в действии. Страница 2



Щедрая любовь. Тамара Вермеер

Любовь – это выбор. Пять языков любви в действии - i_002.png

Тони однажды пришел в офис, где мой муж Тим консультировал ветеранов-инвалидов. Его лицо сияло ослепительной улыбкой. Ростом он не вышел – этот лысый, худой как жердь мужчина лет пятидесяти на вид был не выше моего четырнадцатилетнего сына. Но все же в нем был шарм – особое очарование, благодаря которому, уверена, его мать обожала свое дитя даже облысевшим. Еще он необыкновенно смеялся – этаким легким и звонким хихиканьем, от которого и меня неудержимо тянуло расхохотаться. Наше знакомство было кратким, но оставило в моем сердце след, о существовании которого я поначалу даже не подозревала.

Прошло несколько дней, и Тим спросил меня:

– Помнишь Тони?

– Конечно, – кивнула я, разбирая почту.

– Давай-ка я расскажу тебе о нем чуть подробнее. У него ВИЧ, он один из беженцев, которые после урагана «Катрина» перебрались к нам в Денвер, и, насколько я могу судить, он совершенно одинок. Какое-то время был бездомным, недавно нашел субсидированное жилье. Тони тяжело болен, но в квартире у него практически ничего нет, и спит он на полу. У него нет даже кровати.

У него нет даже кровати – не на чем спать, а он болен! Эти слова эхом звенели у меня в голове. Нет кровати, нет кровати. Я представила себе маленькую, тщедушную фигурку Тони, свернувшегося калачиком на полу. Мне и раньше приходилось слышать о людях, находящихся в подобном положении, и от таких историй у меня всегда сжимается сердце. Но на сей раз словно кто-то встряхнул меня и крикнул в ухо: «У него даже кровати нет! А теперь посмотри, сколько всего есть у тебя!»

Наша семья всегда с радостью помогает тем, кому меньше повезло в этой жизни, будь то раздачей рождественских подарков малоимущим, доставкой еды семьям, у которых кто-то оказался в больнице, или сбором денег для детей в Африке. Но все эти «безопасные» способы помощи не требуют от нас особого героизма, и, оказав ее, мы спокойно идем к себе домой: наша жизнь никак не переплетается с жизнями этих людей.

А тут история Тони! Внутри у меня все сжалось от потрясения. Я просто была обязана добыть для него кровать! Не знаю, почему жажда действия охватила меня именно в этом случае, зато это было ведомо Богу. И это должна была быть не какая-то там подержанная кровать, а непременно новая! По какой-то причине мне хотелось щедро одарить любовью этого человека. Но, несмотря на всепоглощающее стремление помочь ему, я задавала себе вопрос, во что впутываюсь. Никогда прежде я не делала ничего подобного.

Мы с дочерями заказали для Тони кровать и новенькое постельное белье с доставкой. Я ужасно волновалась. Он осторожно сел на свое новое ложе, разгладил складки на простыне и улыбнулся. Потом на Тони нахлынули эмоции, и он разрыдался. Кашель сотрясал его худое тело.

– Спасибо! Спасибо вам огромное… даже не знаю, что сказать. Я… я…

Его слова потонули в слезах. Он смотрел на нас и с растерянностью, и с благодарностью… Не знаю, как еще описать выражение его лица. В сущности, мы были для него совершенно посторонними людьми.

– Тони, дорогой! Что здесь происходит? – В квартиру заглянула Хуанита, соседка Тони, по возрасту годившаяся ему в бабушки. – Извините, вид у меня неподходящий для встречи с новыми людьми, но я хотела бы узнать, что случилось!

В следующий миг она увидела кровать, посмотрела на Тони, покачала седеющей головой и проговорила:

– Дорогуша, я же говорила, что Бог о тебе позаботится. Он тебя услышал. Да, Он услышал!

К делу подключились наши друзья и родственники: в доме Тони постепенно появлялись новые кастрюли и сковородки, посуда, микроволновка, деньги… словом, все подряд! И сверх всего прочего моя сестра Лори купила для него совершенно новую обстановку – нет, не «на тебе, Боже, что мне негоже», как это обычно бывает, а мебельный гарнитур только что с фабрики и гармонирующий с ним по цвету ковер.

– Лори, – сказала я ей, – я переживаю из-за того, что ты потратила столько денег. Мы же на самом деле не знаем этого человека. Он может все это продать, или кто-то может его ограбить, или…

– Я хочу это сделать, и будь что будет, – с улыбкой перебила меня она. Вот она, щедрая любовь!

Однажды я заглянула проведать Тони. Этот человек умел во всем видеть светлые стороны. На вопрос о том, как обстоят его дела, он ответил:

– О, сегодня все хорошо, даже очень. Представляете, у меня завтра день рождения!

– Тони, так давайте же его отметим! – воодушевилась я.

На праздник явилась вся наша семья, приехали мои родители и даже подруга дочери. Все еще не врученные Тони вещи, пожертвованные для него разными людьми, мы сложили в разноцветные яркие пакеты и принесли с собой торт. Тони сидел на диване между моими матерью и отцом, и слезы струились по его лицу.

– У меня никогда прежде не было такого праздника! – признался он. – Знаете, я ведь из семьи, в которой было четырнадцать детей.

Нет, я этого не знала. Где же его родственники? Постепенно начали проясняться мелкие подробности его жизни.

Когда мы ехали домой, подруга моей дочери улыбнулась, глядя в окошко машины, и сказала:

– Это был лучший день в моей жизни.

Приехав на следующий день к Тони, чтобы привезти ему продукты, я увидела, что он любовно прикрепил степлером к стене все красивые пакеты от своих подарков.

Время шло, и вид у Тони становился все более нездоровым. У него были сильные боли в груди, ему становилось трудно дышать. Как-то раз утром в понедельник я заехала к нему.

– На этих выходных я трижды побывал в больнице, Тамара, – пожаловался он. – У меня ужасно болела грудь.

– Ох, Тони! – распереживалась я. – Как же ты туда добирался?!

– Поехал на автобусе, но от остановки пришлось идти еще милю. Врачи сказали, что не могут найти ничего определенного, и отправили меня домой, но лучше мне не становилось, поэтому я ездил туда еще дважды.

Ему даже не помогли добраться до дома! Я была просто в ярости. В том мире, где жила я, у меня были родственники, которые могли отвезти куда угодно на машине, и уж точно медики не отправили бы меня вот так восвояси! Тони же был совсем один, и никому не было до него дела.

Я поняла, что Тони нужен медицинский юрист, поэтому мы с Тимом решили выступить в этой роли. Может быть, против Тони играла его биография, а может быть, его одиночество, но факт остается фактом: с ним продолжали обращаться так, будто он не заслуживал ни уважения, ни усилий медицинских работников. Его часто приходилось госпитализировать, и я даже не упомню, сколько раз я в гневе летела в больницу, узнав, как с ним опять обошлись. Медсестры спрашивали меня:

– А кто вы ему?

Я делала оскорбленную мину и отвечала:

– Как это кто? Конечно, старшая сестра! Вы разве не видите семейного сходства?

Тут надо отметить, что Тони чернокожий, а я белая, притом на полголовы выше него.

Состояние Тони ухудшалось. Однажды я пришла вместе с ним на прием к онкологу. Тони было страшно. В какой-то момент он повернулся ко мне и сказал:

– Зачем вы всё это делаете? Вы же на самом деле не знаете ни кто я такой, ни какие совершал поступки.

Я улыбнулась и ответила ему:

– Ну, меня и моих поступков ты тоже не знаешь.

– Нет, серьезно, – не принял Тони аргумент.

– Наверное, я просто прислушалась к Богу, Тони, – объяснила я. – Он знал, что вам сейчас нужен человек, который будет шагать рядом с вами и просто любить вас.

У Тони обнаружили рак легких. Мы не знали, сколько ему осталось жить, и моя сестра остро ощущала необходимость воссоединить Тони с его семьей. Мы уговорили его позвонить матери. Оказалось, она жила в Миссисипи и звали ее Люсиль.

– Ой, да не хочу я ее волновать! Ей уже почти восемьдесят лет, – отнекивался Тони, но в его голосе сквозили мечтательные нотки.




Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: