Таверна «Лапы и хвост» – 2. Страница 7

– Было весело, – согласился огромный обезьян, – Кеша встал в воду и держал сеть. Ему дал Мар-чел-ло.

Имя капитана кубута выговорил с некоторым трудом, но был собой ужасно доволен: раньше ему такие непростые слова не давались.

– Представляешь, Кеша просто вошёл в воду, там, где течение сильное, и держал сеть, конец которой мы привязали к дереву. Меня бы сразу унесло, а ему ничего, стоит себе и скалится. Кеша очень сильный!

Кубута важно кивнул и выпятил мохнатую грудь, причём плиты мышц были видны даже сквозь густую шерсть.

– Ну так вот, минут через пятнадцать у нас была полная сеть рыбы, и он так спокойно вышел и сетку вытащил, а там рыбы… любой! Всем хватит! А потом прихватил меня – и по деревьям. Это что-то невероятное, ты была права!

– А что хоть за рыба-то?

Мне действительно было интересно, а в голове уже включился откуда-то взявшийся в последние дни хозяйственный калькулятор.

– Ну, так-то я больше по морской рыбе, – задумчиво потёр заросший подбородок капитан, – но криссу, лабрана и каду узнал.

– Надо смотреть, – вздохнула я, – мне эти названия вообще ни о чём не говорят, к сожалению. Кстати, Марчелло, ты сможешь, если что, поставить что-то вроде коптилки? Мы бы рыбки накоптили…

– В принципе, ничего сложного в этом нет, но одобрит ли Мэтью, вот вопрос, – пожал плечами капитан и тут же, бросив на меня быстрый взгляд, добавил, – хотя мне кажется, что Мэтью одобрит абсолютно всё, что придёт тебе в голову, Ори. Даже если ты надумаешь открыть здесь пансион благородных девиц.

– Он-то нам зачем? – изумилась я, чувствуя, как от слов Марчелло стало тепло на сердце. – Да и что забыли в лесу благородные девицы? К тому же я представления не имею, чему их можно обучать. Нет, таверна – оно как-то ближе и понятнее, согласись.

– Даже спорить не буду, – засмеялся капитан и, повернувшись к кубуте, торжественно произнёс, – кстати, ты можешь называть меня «кэп», как мои парни. Тебе, мне кажется, так проще будет.

Кеша сосредоточенно сдвинул брови, а потом широко улыбнулся, и мы с Марчелло даже не поморщились, хотя клыки на жутковатой морде выглядели очень внушительно.

– Кеше нравится, – сообщил он нам и дружески хлопнул капитана по спине, отчего тот чуть не улетел в ближайшие кусты. – У тебя трудное имя, нужно, чтобы Ори дала тебе другое, простое. А сколько у тебя имён? У Мэтью три, у Кеши два, – тут кубута взглянул на меня с намёком, мол, кто-то обещал третье имя.

– У меня тоже три, как у Мэтью, – сказал капитан, выслушав мой перевод, – я Марчелло Фабрицио Саватти.

– Вот, – Кеша вздохнул, – у всех три имени, а у Кеши только два.

– Я придумаю тебе третье, – пообещала я.

– Когда?

– Прямо сегодня и придумаю, только напомни мне после того, как мы разберёмся с рыбой. Нам же нужно и себе оставить, потому как нас как-то всё больше становится, и спанкам отдать за орехи, и рибусам за шкатулку. К тому же мы не знаем, кто свалится на нас сегодня или завтра, может, ещё какие-нибудь любители рыбы. И на ледник положить для тех же спанков…

– Тогда чего мы тут сидим? – проворчал Лео, который терпеть не мог разговоров, в которых по тем или иным причинам не мог принимать участия.

– Дай Ори позавтракать, – строго осадил его дедушка и заработал мою признательную улыбку. – А потом уже дела. Кстати, – тут дедушка скромно ковырнул лапкой пол, – мы, знаешь ли, тоже рыбу уважаем, только нам редко удаётся её попробовать. Особенно хороши пирожки с рыбкой…

– Я поняла, – обречённо кивнула я, – вам тоже отложить. Ну что же, раз такое дело, пойдёмте смотреть вашу рыбу.

И мы всё дружной компанией – Марчелло, Кеша, Лео с дедушкой и я – отправились во двор, где в тенёчке под навесом на куче травы лежала гора рыбы. Я совершенно не преувеличиваю: серебристых тушек, некоторые из которых ещё трепыхались и били хвостами, было много. Очень много. На вскидку – килограммов сто, никак не меньше. Приглядевшись, я опознала судака, щуку и жереха. Кажется, в моём прошлом мире эта крупная рыбина с тёмно-синей спиной и серебристыми боками называлась именно так.

– Это лабран, – пояснил мне Марчелло, показывая на местного жереха, – он вкусный, особенно копчёный.

Через полчаса рыба была разложена на несколько аккуратных кучек: что-то в ледник, что-то в кухню, отдельно – рибусам и отдельно самая большая щука – спанкам.

Я оглядела результат нашего коллективного труда и совсем было собралась отправиться в кухню, как раздалось громкое хлопанье крыльев и чей-то жизнерадостный голос:

– Ого! Рыбёшка! Свеженькая!

– Родриго!

Марчелло бросил здоровенную рыбину обратно на траву и теперь с радостной улыбкой смотрел на устроившуюся на ветке пёструю птицу с забавным хохолком, напоминающим элегантную шляпку. Основная часть перьев у нашего очередного гостя была чёрно-белая, только на шее они становились коричневыми, почти рыжими. Лапы яркого лимонного цвета были украшены мощными когтями.

– Привет, кэп! Рад видеть тебя живым!

Глава 5

Мэтью

– Господин барон, – Бенедикт, уже второй день обитающий в доме матушки и чрезвычайно этим обстоятельством недовольный, вошёл в столовую, где мы с баронессой Даттон изволили пить дневной чай. Это матушка так выразилась, видимо, чтобы мой камердинер проникся и понял, что о той вольнице, которая была в моём доме, на ближайшее время стоит забыть. Во всяком случае, до тех пор, пока доктор Мэрфи не разрешить мне вернуться к себе.

– Что случилось? – с затаённой надеждой спросил я, уже начиная мечтать о том, чтобы произошло хоть что-нибудь, потому как чинная и размеренная жизнь в матушкином особняке наводила на меня смертную тоску. Мне до дрожи хотелось в лес, в поместье, снова окунуться в удивительные и непредсказуемые события, ну и увидеть Ори, естественно.

– Вам письмо, – Бенедикт, упакованный вместо привычных кожаных брюк, рубашки и жилета в «подобающую одежду» и выглядящий в строгом костюме непривычно солидно, протянул мне поднос, на котором лежал небольшой конверт. Издали я не смог рассмотреть, чьим перстнем он запечатан, но выглядело послание солидно.

– Кто принёс? – поинтересовался я, знаком подзывая Бенедикта поближе, так как ноги пока ещё зажили не окончательно.

– Курьер в форме министерства, – раздражённо одёргивая тёмный пиджак, сообщил камердинер, но, заметив строгий взгляд матушки, тут же сделал вид, что просто стряхнул с рукава пылинку. Так сказать, для максимального соответствия образу и должности.

– Спасибо, Бенедикт, можешь идти, – я кивнул камердинеру и незаметно подмигнул, мол, не переживай, скоро вернёмся домой, а потом отправимся в поместье. Правда, о предстоящем путешествии Бенедикт пока не знал, но сюрпризы – это так мило. Зато там-то точно никто не попытается запихнуть Бенедикта в костюм. Марчелло, например, иногда вообще в одних брюках ходит, щеголяя татуировками, и ничего, никто не ворчит и не пытается призвать его к порядку.

– Тебе написали из министерства? – матушка с любопытством взглянула на конверт. – Ты собираешься смотреть, что там, или нет? Мэтью, неужели тебе не интересно?

Я вздохнул и вскрыл письмо, заметив на сургучной печати оттиск родового герба Лифалингов: высокую башню над перекрещенными копьями. Там ещё молния должна быть, но оттиск был маленьким и рассмотреть детали было практически невозможно.

– Дорогой Мэтью! – я старался читать с выражением и должной почтительностью. – Надеюсь, ты чувствуешь себя значительно лучше и вскоре сможешь навестить меня в министерстве. Твоя инициатива вызвала нешуточный интерес в тех кругах, которые обладают властью и при этом не любят излишней публичности. Их представитель хотел бы с тобой переговорить исключительно приватно. Я за этого человека могу ручаться, так как нас связывают давние деловые отношения и крепкая личная дружба. Дай мне знать, когда ты сможешь встретиться с нами, разумеется, на территории министерства. Передай матушке низкий поклон и наилучшие пожелания. С надеждой на скорую встречу, твой друг (я ведь могу себя им считать, не так ли?) Карл Лифалинг.