Еще одна глупая история любви. Страница 3

Дез осматривает помещение.

– О, я думаю, что у тебя за столом будет интересно.

Я слежу за ее взглядом, и мой собственный взор останавливается на столе меньшего размера у боковой стенки шатра, рядом с пляжем. Над столом висит знак в форме чайки, и на нем значится: «Стол 8».

И там в одиночестве сидит Сет Рубинштейн.

У меня перехватывает дыхание и болезненно сжимается пищевод.

– О, черт побери, – шиплю я.

Глава 2. Сет

Мне так весело. Я люблю такие мероприятия.

Наш вечер встречи выпускников идет уже час и пятнадцать минут, я успел вкратце обсудить последние десять лет с Глорией, с которой мы вместе сидели на химии и проводили опыты, и ее парнем Эмилем (они работают художниками-декораторами в Голливуде и только что завели собаку). Я посмотрел двадцать фотографий ребенка Майка Уилсона (очень милый малыш), пригрозил бросить Мэриан в океан (я люблю Мэриан, и выглядит она отлично), еще я выпил два крафтовых коктейля, названных в честь нашей школы (совершенно восхитительные), и посмотрел кусок матча с участием «Молнии» на телефоне Лорена Хеймана (я не фанат хоккея, и, как я думаю, Лорен принял меня за кого-то другого, и мне это в нем нравится).

Сейчас я сижу в одиночестве за столом на восемь персон, потому что в отличие от других моих бывших одноклассников, которые продолжают слоняться по территории, я с уважением отношусь к столь тщательно спланированной Мэриан программе мероприятия. Кроме того, если ты первым оказываешься за столом, то можешь наблюдать реакцию всех остальных, когда до них доходит, что им весь вечер придется с тобой разговаривать.

Я ловлю от этого кайф.

И вот я вытягиваю ноги, сидя спиной к божественному Мексиканскому заливу, попиваю свой «Палм-Бэй-Подготов-тини» и постукиваю стопой в такт первым аккордам песни «Маргаритавилль», ожидая тех, с кем мне придется разделить ужин.

Из хлебной корзины торчат хрустящие плетеные хлебцы с пармезаном: таких можно съесть очень много – ням-ням, – я хватаю один и вгрызаюсь в него. Крошки сыплются мне на грудь – вот незадача!

Стряхиваю крошки с пиджака, поднимаю голову, и у меня внутри все переворачивается.

Я вижу Молли Маркс, которая стоит в тени растущей в горшке пальмы и в ужасе смотрит на меня.

Я не видел ее пятнадцать лет.

С того вечера, когда мы расстались.

Точнее, она разорвала со мной отношения без какого-либо предупреждения, и это поразило меня так, что я переживал еще долго: все годы, что учился в колледже, а иногда и на юридическом факультете – зависело от того, сколько пива «PBR» я выпил.

Быстро засовываю остатки хлебца себе в рот и встаю с широкой улыбкой на лице, продолжая жевать, потому что Молли не заслуживает, чтобы ждать, пока я проглочу хлебец.

– Молли Маркс! – кричу я, широко раскрывая объятия, словно нет никаких причин, мешающих ей крепко обнять меня и похлопать по спине, как старого товарища. Я – Сет Рубинштейн, адвокат, и я собираюсь утопить ее в своей знаменитой харизме.

Она стоит на том же месте, склонив голову набок, и смотрит на меня как на дебила.

Да, я на самом деле дебил, признаю. Но милый дебил, а Молли это трудно понять и переварить, потому что она жестокий и холодный человек.

– Эй, хватит заставлять бедного парня ждать! – кричу я. – Давай, иди сюда, Маркс!

Она неохотно оказывается в моих объятиях и осторожно похлопывает меня по плечу – тап, тап, тап, словно если она прикоснется ко мне больше чем одним пальцем, то рискует подхватить какую-то венерическую болезнь.

У меня нет венерических болезней. Я проверялся перед прилетом сюда. На всякий случай.

Притягиваю ее поближе к себе.

– Эй, давай-ка добавь немного нежности, будь добра, Марки Маркс. Я же твой старый друг Сет Рубс.

– Кто? – спрашивает она, сделав морду кирпичом.

Я смеюсь, потому что намерен излучать непринужденную приветливость и при этом показать себя очень холодным чуваком, которого совершенно не беспокоит ее присутствие. А Молли всегда была потешной и прикольной с теми немногими, до которых она снисходила и с которыми разговаривала.

– Не могу поверить, что ты приехала на это гульбище, – говорю я, отступая на шаг назад, чтобы на нее посмотреть. Она не приезжала на наши встречи выпускников через пять и десять лет после окончания школы, что абсолютно никого не удивило.

– Я тоже. – Она вздыхает с видом пресыщенной и утратившей вкус к жизни женщины, когда-то такие ее вздохи сводили меня с ума.

– Выглядишь потрясающе, – говорю я ей.

Конечно, подобное обязательно нужно сказать человеку, с которым встречаешься на вечере выпускников средней школы, но в ее случае это правда. У Молли все еще те же длинные, густые, темно-каштановые волосы, спускающиеся до задницы, и поэтому она выделяется среди остальных выпускниц «Палм-Бэй», которые носят стрижки или высокие прически. Она даже выше, чем я помню, у нее отпадные ноги, которые прекрасно видны. На ней короткое тонкое черное платье с кожаным пиджаком – предсказуемое нарушение объявленного Мэриан дресс-кода «коктейльные платья для вечеринки в тропиках». На ней от десяти до двадцати тонких золотых цепочек разной длины, от шеи до ложбинки между грудей. Они украшены крошечными подвесками, например, там есть чертополох и маленькая карта Калифорнии. Я разочарован в себе, потому что должен признать: мне хочется снять с нее эти цепочки, одну за другой.

Она осматривает меня с головы до ног.

– Ты тоже хорошо выглядишь. Я думала, что ты будешь выглядеть старше.

Хм.

Я стараюсь не выглядеть расстроенным.

Похоже, что это у меня не получается, потому что она закрывают рот рукой с красивым маникюром.

– Прости. Нехорошо получилось. Я имела в виду…

– Ты ожидала, что в моем внешнем облике появится зрелость, свидетельствующая о моей врожденной серьезности? – подсказываю я, чтобы спасти ее, потому что она выглядит так, словно готова прямо сейчас сбежать и закопаться в песок.

Никогда не мог прекратить попыток спасти ее от самой себя.

Хотя это никогда не срабатывало.

– Нет, просто… я имею в виду, что ты совсем не постарел. Конечно, ты стал старше, но посмотри на остальных здесь! Ты выглядишь красивым и мужественным. Боже, прости. Приношу извинения.

Она все еще продолжает говорить, как ходячее пособие по научным исследованиям и разработкам, но кажется, что она на самом деле сгорает от стыда. Мне становится ее жалко.

– Все дело в ботоксе, – шучу я. – И у меня отличный хирург.

Удивительно, но она не смеется. Молли всегда мало смеялась. Если хочешь, чтобы она сдалась, это нужно заслужить.

Но если у тебя получается, это приносит огромное удовлетворение.

– Пожалуйста, присаживайся. – Я изображаю из себя джентльмена и широким жестом показываю на стул рядом с собой.

Он пустой, потому что я не привел с собой спутницу. Или, если точнее, та женщина, которая должна была меня сопровождать, отказалась в последнюю минуту. Мы встречались с ней четыре месяца, и она порвала со мной из-за смской вечером перед тем днем, когда мы должны были сюда лететь.

Она сказала, как и пять или шесть других женщин, с которыми я встречался, что все идет слишком быстро. Я хочу больше, чем она готова дать.

Может, она и права. Я с готовностью начинаю ухаживания, надеясь, что мы оба влюбимся друг в друга. Зачем сдерживаться и не показывать заинтересованность и чувства, если любая женщина может оказаться той единственной? Я ищу партнершу на всю жизнь, родственную душу, мою «половинку», мою жену.

Я уверен – уверен, – что вскоре ее встречу.

Я не делюсь ничем этим с Молли.

– Кто еще здесь сидит? – спрашивает она, обводя взглядом стол.

– Мэриан, – отвечаю я с наслаждением. Молли всегда терпеть не могла Мэриан.

– Боже, она совсем не изменилась! – восклицает Молли. – Чем она сейчас занимается?

Это как раз в стиле Молли: не поддерживать отношений ни с кем из класса и ничего ни про кого не знать.