Увидевший Дюну. Страница 3

В романе «Белая чума», опубликованном моим отцом много лет спустя, он написал об одной из историй, которые его дед по материнской линии, Джон А. Маккарти, обычно рассказывал за обеденным столом. Вот отрывок из книги, с реальными именами, поставленными вместо вымышленных:

«– И все это из-за семисот винтовок!

Так сокрушались в семьи Маккарти в тяжелые времена. (Фрэнк) всегда помнил голос дедушки (Джона), сожалевшего о бегстве из Ирландии. Это история, которую рассказывали и пересказывали до тех пор, пока она не отпечатывалась в памяти… Серебро Маккарти, зарытое, чтобы уберечь его от ненасытных английских сборщиков налогов, выкопали, чтобы профинансировать покупку семисот винтовок для Восстания. После подавления мятежа отец деда (Джона), за голову которого назначили награду, тайно вывез семью (в Канаду) под вымышленным именем. Вновь фамилию Маккарти они взяли, лишь оказавшись в безопасности в Соединенных Штатах, подальше от вороватых британцев».

Самые ранние воспоминания Фрэнка Герберта относятся к тысяча девятьсот двадцать первому году, когда ему не исполнилось и года. Он гостил в доме своей бабушки Мэри в Берли и вспомнил, как прошел под деревянным обеденным столом, покрытым белой скатертью.

В мае тысяча девятьсот двадцать третьего на отца, ему было два с половиной года, набросился злобный аляскинский маламут. Отец чуть не ослеп, над правым глазом на всю жизнь остался шрам, задевающий веко и бровь. Он не погиб только потому, что собака, сидевшая на цепи, отбросила его так далеко, что не могла до него дотянуться. Ужасающий образ разинутой пасти маламута, полной острых зубов, остался с отцом на всю оставшуюся жизнь, и он с трудом справлялся со страхом перед агрессивными собаками.

Когда Фрэнку исполнилось пять лет, его дядя Эйд (Адриан) Маккарти, промышлявший охотой, подарил ему щенка бигля, который сразу полюбился отцу. Он назвал его Буб. Собака была небольшой и совсем не свирепой. Дядя пообещал ему, что пес поможет в охоте на кролика, когда мальчик подрастет и сможет держать в руках винтовку.

Однажды на пляже в Такоме Фрэнк с отцом копали моллюсков [3] . Буб ткнулся мордой в ямку, и моллюск брызнул ему в глаз жгучей соленой водой. Собака взвизгнула и в бешенстве выкопала обидчика из песка. С тех пор Буб всегда рычал на плюющихся моллюсков и выкапывал их для мальчика. Маленькому Фрэнку это казалось ужасно забавным. В течение многих лет он называл Буба «псом-который-ненавидит-моллюсков» и даже упомянул о нем в «Капитуле Дюны».

Отец рано увлекся книгами и в возрасте пяти лет мог прочесть бо́льшую часть газеты. Быстро усваивал все, что его окружало, обладал отличной памятью и продолжительной концентрацией внимания. Навыки счета проявились у него рано, и он обожал головоломки.

Его интересовало все. В возрасте десяти лет он скопил достаточно денег, чтобы купить фотоаппарат «Кодак-бокс» со вспышкой. Начал фотографировать семейные мероприятия, которые обыкновенно включали в себя походы, плавание на лодке или рыбалку. В раннем подростковом возрасте приобрел один из «новомодных» складных фотоаппаратов, и вскоре после появления цветной пленки в середине тысяча девятьсот тридцатых годов обзавелся миниатюрной камерой и начал проявлять свои снимки. Оборудовал фотолабораторию в подвале родительского дома. Фотография останется для него любовью на всю жизнь.

Он, без сомнения, был одаренным ребенком. Когда в школе проверяли его ай-кью, он утверждал, что результат составил сто девяносто, что соответствует уровню гениальности. Однако в последующие годы отец часто говорил, что тесты ай-кью не дают точного результата при измерении интеллекта. По его мнению, они слишком зависят от языковых навыков.

Фрэнк Герберт часто с нежностью вспоминал о большой семье, в которой прошло его детство, о времени, проведенном в гостях у родственников в Такоме и Берли. Поблизости жили четверо братьев отца, и со стороны матери восемь сестер и два брата. У юного Фрэнка было много двоюродных братьев и сестер, с которыми он мог играть, а если случайно задерживался у кого-то из близких допоздна, тетя или дядя звонили домой и сообщали, что мальчик останется на ужин или даже переночует.

Ирландские тетки-католички по материнской линии, которые попытались навязать ему религию, стали прообразом сестринского ордена Бинэ Гессерит в «Дюне». Не случайно произношение «гессерит» и «иезуит» похоже, поскольку он представлял себе своих тетушек по материнской линии и членов Бинэ Гессерит в «Дюне» женщинами-иезуитками. Попытку промывания мозгов, как он позже назовет это, его родственницы предприняли вопреки протестам Ф. Г., который был агностиком. Прежде чем сдаться, Ф. Г. много спорил с Крохой по этому поводу. В конце концов религиозные убеждения мальчика стали больше походить на убеждения его отца, чем кого-либо другого.

Вероятно, невозможно классифицировать религиозные убеждения Фрэнка Герберта. Он не принадлежал ни к одной конфессии, а вместо этого черпал понемногу из каждой. В частности, его привлекал дзен-буддизм, как это видно из классического романа «Дюна», где есть бессловесные истины и системы верований Дзенсунни и Дзенсуфи. Несмотря на то, что до встречи с Аланом Уоттсом в тысяча девятьсот шестидесятых годах отец не изучал дзен-буддизм досконально, он познакомился с основами этой религии в детстве. Какое-то время он дружил с нисэями, японцами во втором поколении, которые родились и получили образование в Соединенных Штатах. Некоторые из них придерживались дзен-буддистских верований.

Он также познакомился с салишами, индейцами, жившими на северо-западном побережье США, и научился узнавать и уважать их религиозные традиции. Это мировоззрение станет центральным в «Ловце душ» (1972), его единственном романе, написанном не в жанре фантастики.

Во времена, когда телевидения еще не существовало, дети, особенно отец, искусно придумывали разные приключения и страшилки. Вечером, собравшись у костра в детском лагере, все ждали от юного Фрэнка страшных историй. Как правило, один из детей или вожатый придумывал тему рассказа, например, «кровавый колодец» или «воющий адский глаз», а отец добавлял детали и сочинял вокруг этого историю. Он всегда радовал своими рассказами. В затемненных спальнях вместе со своими двоюродными братьями и сестрами, свалив на пол матрасы и спальные мешки, отец тоже рассказывал страшилки. Истории, полные страха, приключений, сопровождаемые изменениями голоса и звуковыми эффектами и в которых часто фигурировали призраки, Дикий Запад и море.

В тысяча девятьсот двадцать восьмом году, все еще работая в дорожной полиции штата, Ф. Г. перевез своих близких в Берли, где они стали заниматься небольшой фермой, производящей продукты питания для семьи, заведя корову, кур и свиней. Буб отправился вместе с ними. На ферме находился большой огород, где выращивали кукурузу, горох, фасоль, морковь, салат-латук и другие культуры. Маленький Фрэнк, которому на момент повествования исполнилось семь лет, получил новые обязанности и относился к ним со всей серьезностью. Регулярно вставал по утрам, перед рассветом, доил корову, собирал яйца и кормил свиней. Иногда он так привязывался к животным, что ухаживал за ними как за домашними питомцами и даже давал им имена. Однако перестал это делать после того, как его любимая курица оказалась на разделочной доске.

– Никогда не называй свой ужин по имени, – сказала ему однажды мать.

Он состоял в «Клубе 4-Аш» [4] и участвовал в ряде окружных ярмарок, проводимых в Берли. В рамках одного проекта он самостоятельно вырастил и законсервировал пятьсот куриц.

Детям в городе разрешалось не посещать школу в свой день рождения. В октябре тысяча девятьсот двадцать восьмого года, утром, в свой восьмой день рождения, Фрэнк Герберт сошел вниз, чтобы позавтракать оладьями с настоящим кленовым сиропом, его любимым блюдом, которое специально для него приготовили мама и бабушка. После того, как тарелки с завтраком убрали, он забрался на стол и решительным тоном объявил: