Увидевший Дюну. Страница 14

Мы поискали корыто. Оказалось, что его нет. Впрочем, решили, что управимся и так. Вместо этого посмотрели на плиту. Пожалели об этом. Приземистая, грязная, почерневшая и чертовски тяжелая…»

Она озаглавила этот отрывок с язвительной иронией – «Остерегайтесь!» – отсылка к превратностям проведения медового месяца в лесном дозоре. Это стало первой главой того, что, как они с отцом надеялись, станет совместной книгой [34] . Вклад отца, объемом в две тысячи слов, включал следующий отрывок:

«Безусловно, пейзаж прекрасен. Наш величественный сосед, гора Рейнир, заглядывает в окно каждый ясный день, казалось бы, прямо через долину от нас. На горных лугах вокруг россыпь цветов: индейские кисточки, люпин, маргаритки, даже чубушник. Там же пасутся олени; медведь пьет у озера, а суслики играют в догонялки под нашей вышкой. Ясной ночью можно разглядеть Сиэтл, мягкое сияние в небе…»

На «Виктороле», доставленной на вьючном муле, родители слушали классическую музыку, джаз и свинг. По вечерам они читали или играли в карты при свете керосиновой лампы. Они разработали собственную карточную игру, «Червы на двоих», в которую они играли и тянули карты, играли и тянули карты, так что никто не знал, где находятся все червы.

Молодая пара писала короткие рассказы при каждом удобном случае, сидя порознь за пишущими машинками, установленными на тумбочках. Отец сочинял приключенческие рассказы, мать – романтические истории. Она также написала не опубликованное до сих пор стихотворение о том, каково это – поменяться местами со своим новым мужем и посмотреть на себя со стороны:

Она часто устраивалась на подушке с хорошей книгой и красно-белой пачкой сигарет «Лаки страйк», упакованных в целлофан и украшенных слоганом компании-производителя: «Лаки страйк – значит прекрасный табак». Она неизменно прятала коробок спичек в целлофановую обертку. Мать курила с четырнадцати лет, у нее выработалась постоянная потребность занимать чем-нибудь руки. Если рядом не оказывалось сигарет, она предпочитала вязать.

Отец нашел возможность применить свои охотничьи навыки на Келли Бьютте. Он не взял с собой винтовку, но держал при себе револьвер тридцать восьмого калибра, пятизарядный «Айвер Джонсон». Однажды ранним вечером у самой северной границы горы он заметил в зарослях кустарника голубую куропатку. Не колеблясь ни секунды, отец выхватил револьвер и прострелил птице голову, таким образом отомстив за оскорбление, нанесенное ранее его отцу другим представителем этой породы. В тот вечер молодожены приготовили прекрасное блюдо из птицы.

Однажды, доложив о пожаре диспетчеру и на ближайшие наблюдательные вышки, мама забыла прервать передачу и осталась в эфире. Отец собирался в Лестер, пара обсуждала список покупок. Мама зачитала список вслух: «…Три фунта муки, две дюжины яиц, свежая морковь, боже мой, там медведь!» Перечисляя продукты, она заметила, что снаружи стоит большой черный медведь. Впоследствии они получили множество открыток и писем от пожарных, рейнджеров и других людей, которые слышали трансляцию и от души посмеялись.

В теплые летние дни они вытаскивали матрасы на свежий воздух и занимались любовью на обзорной площадке в лучах закатного солнца, когда золотистое сияние заливало гору Рейнир. Меня зачали на той веранде.

Несколько дней спустя, когда они встретились с Хоуи Хансеном в Сиэтле, отец с гордостью сказал ему: «Пощупай мышцы на моей спине, после того как я таскал рюкзак вверх и вниз по горам!»

Хоуи потрогал их. Они были твердыми и натянутыми, как канаты.

«Знаешь, чем мы там занимались? – спросил отец. – Мы зачали ребенка!»

«Самым крупным пожаром в лесу стали мы», – добавила мама.

Глава 5

Белая ведьма

В мае тысяча девятьсот сорок седьмого года мама, находясь на последнем месяце беременности, ощутила непреодолимое желание полакомиться арбузом. Продуктовый магазин находился всего в паре кварталов, в районе Королевы Анны в Сиэтле, поэтому она отправилась туда и приобрела его. На обратном пути она заметила пару, сидящую в машине, они смотрели на нее и хохотали. Она несла арбуз перед животом и не понимала, насколько забавно это выглядит.

Через несколько недель, на рассвете, пришло время доставить ее в больницу Мейнарда. Как напишет отец много лет спустя в специальном посвящении матери, они пребывали в глуповатом, радостном настроении, когда вошли в больницу. Шутили и смеялись, когда шли по коридорам, держась за руки. Их жизнерадостность притягивала удивленные взгляды, поскольку больницы, в конце концов, считались заведениями серьезными и строгими.

Я родился двадцать девятого июня. Отец забрал меня и мать из больницы в День независимости, четвертого июля тысяча девятьсот сорок седьмого года, в годовщину их поездки на Келли Бьютт на медовый месяц. Когда мама вошла домой, держа меня на руках, то внезапно осознала, сколько работы придется проделать с новорожденным, и подумала: «Это и есть независимость?»

Как и у отца, в детстве у меня были блестящие золотистые волосы. Мое настоящее имя Брайан на гэльском диалекте означает «тот, кто имеет благородное происхождение». А также «честный» и «многословный». Второе имя, Патрик, происходит от святого Патрика, легенда гласит, что он изгнал всех змей из Ирландии. Так начал реализовываться великий замысел. Первому ребенку моих родителей предстояло носить ирландское католическое имя, в честь ирландского происхождения отца по линии Маккарти. Второй ребенок должен был взять шотландские первое и второе имена, следуя пресвитерианскому происхождению моей матери Стюарт.

В первые годы брака отец работал в нескольких газетах. К концу тысяча девятьсот сорок седьмого года устроился репортером в «Такома таймс». Он отрастил бороду и, отправляясь на задания в ветреную погоду, часто надевал плащ и фетровую шляпу, а на плече висел большой фотоаппарат «Кодак медалист».

В жизни отца случалось множество инцидентов, связанных с вождением. В большинстве мест, где жил, он пользовался весьма дурной славой, в основном из-за превышения скорости. В некоторых районах люди научились остерегаться, когда он мчался мимо, и придерживали детей и животных. Однако, если бы кто-нибудь спросил меня, был ли он умелым водителем, я бы со всей откровенностью признался: «Да. Но пугал меня до чертиков».

Он обладал удивительно хорошей реакцией, которую унаследовала моя старшая сестра Пенни, ставшая, помимо прочих достижений, обладательницей трофея за гонки на джипах. Следом за отцом и сестрой я тоже приобрел эту черту.

В нашей семье помнят несколько случаев, когда подобная реакция проявлялась во всей красе. Однако ничто не сравнится с тем случаем в тысяча девятьсот сорок восьмом году, когда отец управлял большим «Олдсмобилем» модели тысяча девятьсот тридцать восьмого года, принадлежавшим его теще Маргерит. Мне едва исполнился год, я и моя бабушка Маргерит устроились на заднем сиденье, в то время как родители – впереди. Много лет спустя отец утверждал, что он проехал роковой поворот всего со скоростью сорок пять миль в час, но один из пассажиров описывал случившееся иначе.

По словам матери, никто из нас не был пристегнут ремнями безопасности, а отец ехал больше семидесяти миль в час. Она наблюдала по спидометру, как растет скорость, но ничего не говорила. Ехали мы по двухполосному шоссе. Прошли поворот и внезапно увидели перед собой хлипкое ограждение перед мостом, рабочие сидели вдоль дороги и обедали. Часть настила на мосту отсутствовала.

Отец мог либо съехать с дороги, либо попытаться совершить отчаянный прыжок через провал. За долю секунды он принял решение прыгнуть, подобно тому, что он видел в цирке, в исполнении клоуна за рулем крошечной моторной машинки. Отец вдавил педаль газа в пол. Большая машина снесла ограждение, на мгновение взлетела в воздух, после чего все четыре колеса ударились о настил по другую сторону провала.