Индульгенция 5. Без права на ненависть (СИ). Страница 14

— Делай, и будь что будет, — кивнул я. — Устал уже от всего этого. Мое тело и мой дух в твоей власти.

— Хороший выбор, мальчик. Я довольна, — мурлыкнула она, вставая. — А теперь… Теперь ты познаешь настоящую боль.

— Что?.. — только и успел сказать я, как тончайшая нить льда вонзилась в мое сердце, разрывая его на мелкие части.

Посмотрев на нее с легким укором, я погрузился во тьму…

Холодный воздух Тронного Зала сгустился, как лед перед ударом. Я ощутила их приближение еще до того, как черный оникс врат задрожал от напора божественного гнева. Пришли. Как стая голодных псов, почуявших, что добыча вырвалась из зубов. Я не встала с трона, высеченного из вековечного льда Вечной Ночи. Пусть видят — Царица Мертвых не выходит встречать гостей. Гости приходят к ней.

Первым ворвался Сварог. Владыка Небесного Огня, Кузнец Миров. Его пламенеющая борода метала искры, оставляющие подпалины на каменном полу. Воздух загудел от жара его ярости. Он грохотал так, что тряслись стены.

— Морана! Как ты посмела стереть мою метку с души избранного⁈ Та, что копается в прахе, посягнула на мою волю?!!! Он был моим Молотом! Моим орудием в грядущей битве! — глаза его пылали ослепительными солнцами, готовыми испепелить мой дворец, мой покой, меня.

За ним, как тень, вплыл Переруг. Бог-покровитель рода Раздоровых, мелкий злобный интриган. Его сухое, как пергамент, лицо искажала гримаса бессильной злобы. Он не ревел, он шипел, обходя Сварога стороной, будто опасаясь его жара:

— Клятвопреступница! Я вдохнул в Видара искру его рода! Направлял его гнев, его ярость! Он — плоть от плоти Раздоровых, моя плоть! Ты украла мое право! Где моя доля в его судьбе теперь⁈ Где⁈

И за ними — шум, гам, вспышки чуждых энергий. Полудюжина мелких божков, духов-покровителей, сущностей-паразитов, что цеплялись к душе Видара, как пиявки, высасывая его силу, направляя по своим мелким тропкам. Теперь они визжали, грозили, требовали восстановить их «законные» права. Их жалкий гнев был фонариком против пламени Сварога, но шума от них было не меньше.

Я слушала. Мои пальцы, холодные, как лунный камень, лежали на подлокотниках трона. Ни один мускул не дрогнул на лице. Их слова бились о тишину Зала, как птицы о стекло — шумно, бесполезно, обреченно. Их гнев? Детские капризы. Угрозы войной? Смешно. Пусть попробуют развязать войну в моем царстве. Вечный Покой поглотит их шумные амбиции, как болото — камешки.

— Довольно. — мое слово не было криком. Оно было тише шепота умирающего. Но оно разрезало гам, как лезвие тончайший шелк. Воздух звенел от внезапной тишины. Даже пламя Сварога на миг притухло. — Ваше присутствие оскверняет мой покой. Ваши претензии — пыль на сапоге Вечности. Уйдите.

Я не приказала. Я констатировала. И сила Царства Мертвых откликнулась. Тени за колоннами ожили, сгустились. Холод, способный заморозить божественную кровь, пополз по залу. Воздух стал вязким, как смола, давя на их сияющие формы. Мелкие божки замерли, их гнев сменился животным страхом. Они почуяли Дверь, за которой нет возврата. Не для душ смертных — для них. С визгом, со вспышками, они стали таять, исчезать, смываемые волной абсолютного Небытия, что я приоткрыла на миг.

Остались двое. Сварог, все еще пылающий, но уже без прежней уверенности. Его взгляд метался, оценивая сгущающиеся вокруг него Тени. И Переруг, съежившийся, готовый сбежать, но жажда мести и утраченного влияния приковывала его к месту.

— Вы двое, — голос мой был гладким, как лед на черной воде, — потеряли свои метки. Ваша воля больше не держит Видара на привязи. Ярмо снято. По договору. С ним.

Сварог рванулся вперед, но тени перед ним встали стеной. Его жар бился о них, как о скалу.

— Тогда он свободен⁈ Ото всех⁈ Мы потеряли контроль⁈

— Свобода — иллюзия, — парировала я. — Особенно для такого… инструмента силы. Видар осознает необходимость направляющей руки. Избранной руки. Он согласен. Был согласен и раньше, — я подчеркнула последнее слово, глядя прямо в ослепительные глаза Владыки Огня. — Он желал лишь избавиться от роя. От пиявок. От мелких игроков, — мой взгляд скользнул по Переругу, заставив его сжаться. — Оставить… главных.

Наступила тишина. Гнев Сварога клокотал, но в нем появилась искра… расчета. Он понял. Переруг заерзал, его цепкий ум уже лихорадочно соображал, как вывернуться, как урвать свой кусок в новой игре.

— Предлагаю то, о чем он говорил, — продолжила я, не меняя тона. — Совместное влияние. Три силы. Огонь Небесной Кузни, — кивок Сварогу. — Ярость Рода и его судьба, — кивок Переругу. И пауза. — И… Весы Перехода. Моя длань. Мое слово — последнее. Решающее.

Сварог замер. Его пламя теперь не пожирало, а измеряло. Взвешивало выгоду. Он потерял полный контроль, но избавился от конкурентов и получил… союз с самой Смертью? Сильный ход. Опасный, но сильный.

Переруг захихикал, потирая костлявые руки:

— Триумвират… Да, да! Яростная мощь рода, закаленная небом и… направленная твердой рукой к достойному Концу! Я… я принимаю! Я знаю его душу, я могу…

— Ты будешь делать то, что скажу я, — оборвала я его, и мой холодный взгляд впился в него, замораживая слова на губах. — Или присоединишься к изгнанному рою. Навечно.

Он сглотнул, кивнул с унизительной поспешностью.

Сварог долго смотрел на меня. Его пламя угасло до тлеющих углей в глазах.

— Договор, Моргана? — его голос был низким, как гул земных недр. — Или ловушка?

— Договор, — ответила я. — Как и прежде. Только теперь… чище. Без лишнего шума. Видар набирает силу. Он вернется. И тогда мы начнем. У вас есть время обдумать свои условия. Но помните — я стерла метки однажды. Сделаю это снова, если ваше влияние станет слишком токсичным. Теперь же оставьте меня. Мне нужно подготовиться к возвращению нашего орудия. Ему предстоит пройти через Плавильню Теней.

Они ушли. Сварог — тяжело, как гора, сдвинутая с места, унося с собой гул небесного недовольства. Переруг — крадучись, как вор, оглядываясь на сгущающиеся за его спиной тени.

Тишина Зала сомкнулась вновь. Лишь ледяное дыхание Вечности. Я закрыла глаза.

Тень Видара, его яростная, неукротимая душа уже плыла в пучинах междумирья, набирая силу.

Скоро он вернется. И начнется новая игра. С новыми правилами. Моими правилами. И первый ход… будет за Смертью.

Глава 8

Глава 8

За миг до этого. Или спустя многие годы.

Лабиринт Холода не был местом. Он был состоянием. Вечным, пронизывающим до костей духа. Я шагнул за врата из черного льда — и мир схлопнулся. Не темнота. Белизна. Ослепительная, режущая глаза пустота, где каждый кристаллик воздуха висел как ледяная игла. Холод не кусал — он ввинчивался. В мысли. В память. В самую сердцевину того, что зовется «я». Здесь не было времени. Только бесконечное «Сейчас».

Первые шаги были огнем. Казалось, дух мой треснет, как стекло, брошенное в кипяток. Я орал. Глухо, бессильно. Эхо глохло в белом безмолвии.

Моргана говорила: «Холод — не враг. Он — точильный камень для твоей воли. Прими его. Стань им».

Легко сказать, Царица Смерти. Легко сказать, когда трон у тебя из вековечного льда, протертого до дыр твоей задницей. За века привыкла, небось, сидеть на холодном, без боязни что-нибудь себе застудить.

Я падал. Вставал. Шел. Снова падал. Белизна давила, лишая ориентиров. Лишь внутренний компас ярости, тот самый, что Переруг когда-то взрастил во мне, горел тусклым углем в груди. Не сдамся. Не сдамся им. Ни ей, ни Сварогу, ни этой проклятой пустоте!

Ярость гнала вперед. Сквозь снежные бури, режущие лицо невидимыми бритвами. Сквозь ледяные поля, где каждый шаг — риск провалиться в синюю бездну, где ждало нечто большее, чем холод.

И оно пришло. Стражи Безмолвия. Не тела. Не тени. Сгустки абсолютного нуля, принимающие форму — то гигантского медведя с клыками из сосулек, то многорукого слизня, оставляющего за собой ледяные шрамы на реальности. Их касание высасывало жизненную силу. Саму энергию духа.