Я – Товарищ Сталин 4 (СИ). Страница 29

Ефрейтор Гюнтер, один из самых смелых солдат Вильгельма, подполз к Т-26, укрываясь за камнями. Он метнул противотанковую гранату под гусеницу, и взрыв разворотил траки, заставив танк замереть. Но тут же другой Т-26 открыл огонь, его пулемётные очереди заставили Гюнтера укрыться за камнем. Республиканская пехота, используя танки как прикрытие, подобралась к немецким позициям на пятьдесят метров. Их штыки блестели на солнце, а крики «¡No pasarán!» эхом разносились по равнине, смешиваясь с грохотом артиллерии и треском пулемётов.

На левом фланге португальцы дрогнули. Т-26, поддерживаемый пехотой, прорвался через овраг, расстреливая позиции из пушки и пулемёта. Португальцы, потеряв около пятнадцати человек, начали отступать, бросая винтовки и ранцы. Мануэл пытался остановить их, размахивая револьвером, но его голос тонул в хаосе. Один из португальцев, молодой парень с перекошенным от страха лицом, бросил винтовку и побежал, споткнувшись о камень. Фалангисты, видя бегство португальцев, окончательно запаниковали. Хосе кричал: «Viva España!», размахивая саблей, но его люди бросали оружие и бежали к Теруэлю, их синие рубашки мелькали среди пыли, словно стая перепуганных птиц.

Ганс, стоявший у миномётов, понял, что левый фланг потерян.

— Отто, переноси огонь на танки! — крикнул он. — Вильгельм, держи центр любой ценой! Если они прорвут нас, мы окажемся в окружении!

Отто скорректировал огонь, и миномёты ударили по Т-26. Один снаряд попал в гусеницу танка, остановив его, другой разорвался среди пехоты, заставив её залечь. Но остальные танки продолжали двигаться, их броня лязгала, а пушки били по позициям немцев. Один из снарядов разнёс миномётную позицию, и Отто еле успел отскочить, когда земля вздрогнула от взрыва. Его помощник, ефрейтор Фриц, был ранен осколком в ногу, но продолжал заряжать миномёт, стиснув зубы.

На правом фланге Фридрих держался лучше. Его люди, укрывшись за холмами, вели огонь из винтовок Mauser и бросали гранаты, замедляя наступление республиканцев. Но давление нарастало: И-15, сделав очередной заход, обстреляли позиции, их пулемёты прошивали камни и мешки с песком. Унтер-офицер Рудольф, один из лучших стрелков Фридриха, получил осколок в плечо, но продолжал стрелять, зажимая рану.

— Держитесь! — кричал Фридрих. — Если сдадим холмы, нас окружат!

Его голос всё ещё звучал уверенно, но он видел, как редеют его ряды.

К четырём часам дня бой достиг своего пика. Республиканцы, под командованием советских офицеров, перегруппировались и нанесли мощный удар по центру, где Вильгельм с оставшимися пулемётчиками пытался удержать линию. Т-26, поддерживаемые пехотой, прорвали баррикады, давя мешки с песком и каменные стены. Один из танков, подойдя на тридцать метров, выпустил снаряд, который разнёс ящик с патронами, подняв огненное облако. Вильгельм, кашляя от дыма, перезаряжал MG-34, но патронов оставалось всё меньше. Его второй пулемётчик, ефрейтор Ханс, был ранен в руку, но продолжал подавать ленты, стиснув зубы от боли.

Республиканская пехота, используя танки как щит, подобралась на двадцать метров. Их штыки блестели, а крики «¡Por la República!» заглушали треск пулемётов. Вильгельм, понимая, что центр не удержать, крикнул:

— Гранаты! Бейте по пехоте!

Его солдаты метнули несколько гранат, которые разорвались среди наступающих, заставив их залечь. Но Т-26 продолжали двигаться, их пушки били по позициям, а пулемёты косили всех, кто поднимал голову.

На левом фланге португальцы окончательно отступили. Т-26, поддерживаемый пехотой, прорвался через овраг, расстреливая всё на своём пути. Капитан Мануэл, раненый в ногу, остался лежать в овраге, сжимая револьвер. Его люди, потеряв около тридцати человек, бежали, бросая оружие. Фалангисты, видя это, полностью потеряли управление. Хосе пытался остановить их, но его сабля была бесполезна против паники.

Ганс понял, что позицию не удержать. Левый фланг рухнул, центр трещал по швам, и только правый фланг Фридриха ещё держался. — Вильгельм, Фридрих, отходим к холмам! — крикнул он. — Берите пулемёты, миномёты бросаем! Не дайте себя окружить!

Вильгельм, таща MG-34, крикнул солдатам:

— За мной! К холмам! Держитесь вместе!

Немцы, сохраняя дисциплину, начали отход, отстреливаясь от наседающей пехоты. Фридрих на правом фланге, собрал своих людей и повёл их через каменистое поле, используя холмы как укрытие. Отто, бросив миномёты, присоединился к Вильгельму, стреляя из Luger’a по наступающим республиканцам. Один из его выстрелов попал в республиканского сержанта, который упал, но пехота продолжала наступать, подгоняемая офицерами.

Фалангисты полностью потеряв управление, бежали к Теруэлю. Португальцы, пытавшиеся держаться, были отрезаны и частично уничтожены. Их капитан Мануэл, истекая кровью, выстрелил из револьвера в последнего наступающего республиканца, прежде чем потерять сознание. Немцы отступая, потеряли около тридцати человек, но сохранили ядро отряда — около четырёхсот солдат легиона «Кондор».

К пяти часам вечера немцы закрепились на холмах в трёх километрах от прежних позиций. Республиканцы захватив лагерь, остановили наступление, не желая рисковать в темноте. Т-26 и пехота отошли к Теруэлю, оставив за собой разрушенные укрепления, тела убитых и обгоревшие остатки техники. В воздухе висел запах гари, смешанный с пылью и кровью. Небо, покрытое багровыми облаками, казалось равнодушным к суете внизу.

Вильгельм сидел на камне и пил тёплую воду из фляги. Его лицо было покрыто пылью, глаза горели злостью.

— Фалангисты — позор, — сплюнул он. — Они побежали, как только увидели танки. Если бы они держали фланг, мы бы отбили атаку. Португальцы хотя бы пытались, но их было слишком мало, и они не знали что делать. Мы потеряли позицию из-за этих болванов.

Фридрих, закурив, кивнул.

— Это не армия, а сброд. Их командиры орали о славе, а сами прятались за спинами солдат. Португальцы дрались, пока не поняли, что фалангисты их бросили. Советы знали, что мы не сможем их остановить с такими союзниками.

Ганс, глядя на карту, которую удалось спасти, стиснул зубы.

— Советы переиграли нас. Их советники координировали каждый шаг, их артиллерия била точно, а танки шли, как по учебнику. Фалангисты бросили нас под танки. Франко должен понять, что без дисциплины его армия — ничто. Если он хочет удержать Теруэль, ему нужны наши дивизии, а не этот цирк.

Отто, перевязывая рану на руке, добавил с жаром:

— Мы дрались, а они позорили нас. Фалангисты бросили оружие и бежали, как трусы. Я готов сражаться, но не таскать за этими идиотами их винтовки. Франко должен навести порядок, или мы будем воевать за него до последнего немца.

Немцы обессиленные, но не сломленные, готовились к новому бою. Они знали, что Испания — лишь полигон, где оттачиваются навыки для будущей войны. Легион «Кондор», несмотря на поражение, сохранил боеспособность. Их гнев был направлен не только на республиканцев и Советы, но и на союзников, чья слабость чуть не стоила им жизни.

Сумерки опустились на равнину, и в лагере воцарилась тишина, прерываемая лишь стонами раненых и далёким гулом артиллерии. Битва за Теруэль была проиграна, но для легиона «Кондор» война только начиналась.

Глава 13

Абиссиния, 1 апреля 1936 года

Аддис-Абеба просыпалась под палящим солнцем, которое раскаляло пыльные улицы, глиняные стены домов и выжженные холмы, покрытые редкими акациями и сухой травой. Город, несмотря на военное напряжение, бурлил жизнью: базар гудел голосами торговцев, выкрикивающих цены на зерно, коз, специи и ткани; женщины в ярких одеждах, словно пятна краски в толпе, несли кувшины с водой, их шаги поднимали облака пыли; дети, босые и шумные, с криками гонялись за курами, уворачиваясь от тележек и мулов. Запах жареного кофе, смешанный с ароматами перца, шафрана и пересохшей земли, пропитывал воздух, но был тяжёлым, почти удушающим. За этой суетой скрывалась тревога. Война с Италией оставила город в состоянии постоянной готовности. Разрушенные стены домов, лица, полные страха, и слухи о наступлении генерала Рудольфо Грациани, чьи войска стояли в Асмэре, создавали ощущение надвигающейся бури. Итальянские самолёты иногда пролетали над городом, разбрасывая листовки с угрозами, а в переулках шептались о шпионах и предателях, которые могли быть где угодно.