Я. Тебя. Сломаю. Страница 3

Не ему. Не этому городу. Не себе.

Глава 3

В своей кантате, стоя у окна, я смотрела на Босфор, чьи воды сверкали, как расплавленное золото под утренним солнцем. Улицы Стамбула гудели: крики чаек, запах жареных каштанов с тележек торговцев.

Но в этом доме все было иначе – тишина, тяжелая, как бархатные занавеси, пропитанная ожиданием.

Прошел день с того момента, как я бросила Амиру свой вызов и ушла из дворика, но его тень все еще висела надо мной, как дым от кальяна, горький и удушающий. Я пыталась отвлечься, листая учебник по хирургии, но буквы расплывались, а мысли возвращались к его глазам – черным, как смола, с искрами, которые обещали боль.

Раздался стук в дверь, я нахмурилась, но открыла. На пороге стояла служанка Фатма, ее руки дрожали, держа серебряный поднос с маленькой шкатулкой, инкрустированной перламутром.

– От господина Демира, – прошептала она, опустив глаза, как будто боялась, что я укушу. – Он прислал это для вас.

Взяла шкатулку, чувствуя холод металла. Внутри лежал браслет – золотой, с тонкой гравировкой в виде виноградной лозы и крошечными рубинами, сверкающими, как капли крови.

Турецкая традиция. Первый подарок жениха невесте перед сватовством.

Мой желудок сжался, как будто я проглотила уголь. Амир не терял времени. Это был не просто подарок – это был знак, что он начал игру по правилам, которые я ненавидела. Захлопнула шкатулку и швырнула ее на кровать, словно она могла меня укусить как змея.

В дверь снова постучали, но теперь это была Айше. Ее лицо было напряженным, а голос – приторным, как лукум, но с металлическим привкусом.

– Элиф, спускайся. Они здесь. Сваты Амира Ахметоглу Демира. И веди себя прилично, ради Аллаха, – она посмотрела на меня, как на дикое животное, которое нужно укротить.

Стиснула зубы. Сватовство. Значит, это не шутка. Он действительно решил, что может забрать меня, как трофей.

Надела браслет – не потому, что хотела, а чтобы показать, что не боюсь его жестов. Пусть видит, что я не дрожу перед его золотом. Простое платье я сменила на темно-изумрудное, с длинными рукавами и вышивкой по подолу – достаточно скромное, чтобы не дать Айше повода для упреков. Но достаточно яркое, чтобы подчеркнуть мой вызов.

Во внутреннем дворике уже собрались гости. Сваты – трое мужчин в строгих костюмах и пожилая женщина в шелковом платке сидели за столом, накрытым белой скатертью с золотой каймой.

На подносах лежали сладости: баклава, пропитанная медом, шекерпаре, посыпанные фисташками, и маленькие чашечки с кофе, от которого поднимался ароматный пар. Лейла, Айлин и Селин сидели в стороне, их глаза блестели от любопытства, но Лейла выглядела бледнее обычного, ее пальцы нервно теребили край платка.

Отец, как всегда, был бледен, но держался прямо, стараясь скрыть дрожь в руках. Амира среди них не было, но его присутствие чувствовалось в каждом взгляде, в каждом шепоте.

Женщина, которую представили как тетю Амира, Зейнеп-ханым, поднялась с улыбкой, которая не доходила до глаз. Она заговорила, голос был мелодичным, но твердым.

– Мы пришли с добрыми намерениями, – начала она, следуя традиции. – Семья Демиров просит руки Элиф Софии Кая для Амира Ахметоглу. Он видел ее и выбрал сердцем. Мы принесли дары и наше уважение.

Слуги внесли еще подносы: шелковый ковер с узором, напоминающим звезды над Босфором, корзину с гранатами и инжиром, коробку с золотыми украшениями. Все это – часть ритуала, который должен был меня тронуть, но вместо этого вызывал тошноту.

Зейнеп-ханым протянула мне бархатную коробочку с кольцом, усыпанным изумрудами. Я не взяла его, лишь скрестила руки на груди.

– Передайте Амиру, что я не продаюсь, – мой голос был холодным, как мрамор фонтана. – Ни за золото, ни за ваши традиции.

Зейнеп-ханым прищурилась, но не потеряла самообладания.

– Девочка, это честь. Амир – человек, чье имя открывает двери. Ты станешь частью великой семьи.

– Честь? – я усмехнулась, чувствуя, как гнев разливается по венам. – Это не честь, а цепи.

Отец кашлянул, его взгляд был тяжелым, но он промолчал. Айше шикнула на меня, но я не обратила внимания. Сваты переглянулись, но продолжили, как будто мои слова были просто капризом.

Они говорили о будущем, о союзе семей, о том, как Амир обеспечит мне жизнь, о которой я якобы мечтаю. Я едва слушала, мои мысли кружились, как чайки над Босфором.

Амир не отступит. Его подарки, сваты, молчание – все это было частью сети, которую он плел. Он не просто хотел меня – он хотел подчинить, сломать, как он ломал все, что вставало на его пути.

После ухода сватов нашла отца в его кабинете. Он сидел за столом, заваленным бумагами, лицо серое как пепел. Закрыла дверь, чувствуя, как сердце колотится в груди.

– Почему? – мой голос дрожал, но я не позволила себе сорваться. – Почему ты делаешь это со мной? Ты сказал, что это ради семьи, но я не верю, что все так просто. Почему я, а не Лейла? Скажи правду.

Отец поднял глаза, и в них была такая боль, что я невольно отступила. Он встал, его руки дрожали, но голос был твердым.

– Элиф, – начал он, – ты думаешь, я хочу этого? Думаешь, мне легко отдавать тебя? Я бы отдал Лейлу, если бы мог. Она мягкая, она подчинилась бы, но Амир выбрал тебя. И это не просто его прихоть. – Он сделал паузу, кашель разорвал тишину. – Демир знает о долге. О долге, который висит над нашей семьей. Много лет назад я взял деньги у его отца, чтобы спасти наш бизнес. Я не смог вернуть их. Амир знает об этом. Он может уничтожить нас, Элиф. Не просто разорить – уничтожить. Он держит в руках все: наш дом, наше имя, будущее Лейлы, Айлин, Селин. Если ты откажешься, он заберет все. И не только это. Он обещал, что, если ты не станешь его, Лейла заплатит цену. Ты знаешь, что он может сделать. Его люди не прощают долгов.

Почувствовала, как пол уходит из-под ног.

Долг? Угроза Лейле?

Мой отец, человек, которого я считала сильным, стоял передо мной сломленный, его глаза были полны стыда и страха. Я хотела кричать, но горло сжалось.

Он продал меня не ради спасения, а ради выживания. И не только меня – Лейлу, Айлин, Селин. Я была ценой за их жизни.

– Ты должен был сказать мне, – прошептала, чувствуя, как слезы жгут глаза. – Ты должен был дать мне выбор.

– У тебя нет выбора, Элиф, – голос отца был тихим, но тяжелым, как камень. – И у меня его нет.

Выбежала из кабинета, не в силах дышать. В коридоре столкнулась с Лейлой. Она стояла, скрестив руки, красивое лицо было искажено злостью, которой я никогда в ней не видела.

– Это все ты, – выпалила она дрожащим от обиды голосом. – Ты специально! Ты всегда хотела быть в центре внимания, Элиф! Это я должна была быть на твоем месте! Я хотела этого! Амир… он был моим шансом! А ты украла его, как все остальное!

Замерла, ее слова резали, как ножи. Лейла, моя младшая сестра, которая всегда была мягкой, как лепесток, смотрела на меня с такой ненавистью, что я не узнавала ее.

– Ты думаешь, я этого хотела? – мой голос сорвался. – Ты думаешь, я мечтаю стать его игрушкой? Лейла, очнись! Он чудовище! Он не умеет быть милосердным!

– Ты просто завидуешь! – крикнула она, а в глазах блеснули слезы. – Ты всегда была сильнее, умнее, красивее! А я… я хотела хоть раз быть первой!

Шагнула к ней, но Лейла отшатнулась, как будто я могла ее ударить. Моя сестра, моя милая девочка, смотрела на меня, как на врага. Я хотела обнять ее, но горло сдавило болью. Она развернулась и ушла, оставив меня в пустом коридоре.

Вернувшись в комнату, заметила новый поднос на столе. Еще один подарок от Амира. Шелковый платок, алый, как закат над Босфором, с вышитыми розами.

Рядом – записка: «Для Элиф, чей огонь ярче звезд».

Скомкала записку, пальцы дрожали. Он не отступит. Он будет посылать подарки, сватов, слова, пока не сломит меня.

Швырнула платок в угол, упала на кровать, глядя в потолок. Стамбул пел за окном, но я слышала только стук своего сердца, которое билось, как птица в клетке, которое хочет вырваться, но не может.