Порочные цели (ЛП). Страница 50

Именинница.

Я не ответил. Стоило только вспомнить игру и то, как Броуди-уебок-Синклер отзывался об Ари, как у меня снова закипала кровь. Мой гнев еще не остыл. Тем не менее, я хотел видеть свою девочку... но я не хотел разговоров, не хотел, чтобы она беспокоилась или, что хуже, читала мне лекции о поведении на льду. Я не был в настроении для всего этого... Сейчас мне хотелось лишь погрузиться как можно глубже в мою маленькую недоступную профессоршу, запечатать ее губы своими, заставить ее пахнуть мной… напомнить ей и себе, что она уже моя.

Да, это было именно то, что мне нужно. Но я должен был держаться от нее подальше. Доказать, что могу, даже если это больно.

Но ведь в наших правилах не было пункта, что она не может прийти ко мне…

Я перевел звонок на голосовую почту и скинул ей геолокацию.

Если хочешь меня видеть... приезжай и найди.

27.Арианна

Общежитие «Геллионов» сияло в темноте, освещенное до последней лампочки. Внешняя терраса была забита людьми, двери распахнуты, и низкий, гулкий электронный бас вибрировал по тротуару под моими ногами, пока я стояла на другой стороне улицы.

Над входной дверью был растянут баннер:

100 лет Геллионам!

Парни были одеты в хоккейные джерси и маски, девушки – в милые наряды, похожие на те, что носят Ледовые дивы на важных матчах. Черно-зеленая атрибутика была повсюду. Я никого не узнавала, что было логично, поскольку большинство скрывали лица под хоккейными масками разных видов. От классической вратарской маски, выкрашенной в цвета «Геллионов», до решетчатых и уличных пластиковых масок – они были везде.

На траве валялась куча брошенной одежды. Я быстро огляделась, гадая, вернутся ли владельцы за своими вещами, но поблизости никого не было. Тогда схватила одну из масок сверху, уличную пластиковую, и натянула ее. Она имела лишь прорези для глаз, носа и рта и полностью закрывала лицо.

Маркус наконец ответил на мои сообщения – просто отправил геолокацию, без всяких объяснений. Как только я поняла, что это общежитие «Геллионов», первой мыслью было развернуться и поехать обратно в мотель… а теперь я была в маске и переступала порог.

Я не могла иначе. Я беспокоилась о нем. Он потерял контроль, а в такой игре, как хоккей, это могло быть опасно.

Я лишь хотела убедиться, что с ним всё в порядке, и что его рану обработали, а потом уйти. Я не смогу уснуть, пока не узнаю.

На первом этаже было полно людей. С теми деньгами, что поступали в университет на команду от спонсоров и выпускников, неудивительно, что условия проживания были такими шикарными. Похоже, даже обычное студенческое общежитие, могло заткнуть за пояс мой номер в «Ночной сове».

Я прошла через гостиную и общие зоны на первом этаже, лавируя между танцующими и теми, кто играл в бильярд. Другие развлекались в пиво-понг на раздевание. Я опустила глаза и прошла дальше. Мне здесь было не место.

Даже когда я сама была студенткой, я никогда не чувствовала себя своей на таких беззаботных, диких вечеринках. Для начала, потому что жила с братом, под его бдительным присмотром. Он был куда более контролирующим, чем когда-либо дедушка и бабушка. Да, мне удавалось время от времени встречаться с парнями с моего факультета – мы могли видеться днем, пока я была на занятиях, и проводить время вместе… но никто не задерживался после знакомства с Дейлом. Наши отношения доходили до того момента, когда они провожали меня домой, и на этом всё заканчивалось. Дейл начинал расхаживать по дому и запугивать их, и ни один не был настолько заинтересован во мне, чтобы терпеть это.

Я не могла их винить.

Скажешь еще хоть одно плохое слово о моей любимой преподавательнице, и я перекину тебя через колено и заставлю кричать.

Решительные, непринужденно уверенные слова Маркуса всплыли у меня в голове – на самом деле, они всегда были где-то рядом. Здесь, в Хэйд-Харборе, рядом с ним, я впервые в жизни задумалась о всех тех гадостях, которые говорила о себе. Пришлось переехать на другой конец страны, чтобы осознать это, и вырваться из-под власти человека, который контролировал мою жизнь жестокой железной рукой.

Я попала в душную, натопленную комнату и сразу узнала пару Ледяных Богов. Беккет Андерсон и Кейден Уэст. На них не было ни масок, ни хоккейных джерси, что неудивительно: они только что отыграли тяжелый матч и, конечно, переоделись. Парни играли в покер с другими ребятами из команды. Я также узнала их девушек – Лили Уильямс, дочь тренера, и Еву Мартино, сестру Ашера. Они сидели позади, смотрели на задний двор и оживленно болтали друг с другом.

— Его здесь нет, — раздался за спиной низкий голос.

Я вздрогнула и обернулась. Ашер Мартино. Его рука лежала на плечах красивой девушки со светлыми волосами. Та с любопытством разглядывала меня.

— Кого? — вырвалось у меня.

Ашер усмехнулся.

— Того, ради кого Вы сюда пришли. Не переживайте, профессор… Ваш секрет в безопасности с нами.

— Не будь таким очевидным, — сказала девушка, слегка толкнув своего парня в бок, а затем протянула мне изящную ладонь.

Я пожала ее, и она улыбнулась.

— Я Уинтер, и я видела Маркуса в подвале совсем недавно.

— В подвале?

— Там игровая комната, — объяснила она и указала на лестницу в конце коридора.

— Как вы узнали меня? — поинтересовалась я, прежде чем повернуться к лестнице.

— Вы немного выделяетесь. И я говорю это как комплимент… Вы тут вроде местной знаменитости.

Я покачала головой:

— Вовсе нет. Я просто человек, который любит играть на пианино.

— И делаете это достаточно хорошо, чтобы в двадцать пять лет Вас наняли преподавать в УХХ, — вставил Ашер.

— Временно, — поправила я.

Он пожал плечами.

— Все равно, без музыкального таланта у Вас бы не было шанса. Не скромничайте, профессор.

— У Вас талант, это дар, — сказала Уинтер. — Признайте его.

Я проглотила очередное возражение. Я могла бы сказать им, что талант ничего не значит, когда жизнь изо дня в день бьет и давит, выжимая из тебя все юные надежды и мечты… но какой в этом смысл? В конце концов, это прозвучало бы всего лишь как оправдание того, почему я позволила собственным мечтам ускользнуть. Мои проблемы не были их проблемами, и я изо всех сил надеялась, что они никогда не испытают ту особую боль, которая приходит от осознания, что ты мог бы кем-то стать… но уже никогда не станешь.

Скованность в пальцах была постоянным напоминанием о том, что я больше не смогу по-настоящему блистать на сцене. Эта возможность навсегда утеряна.

Я оставила Ашера и его девушку с остальными Ледяными Богами и двинулась вдоль коридора. Я постоянно оборачивалась, потому что казалось, что за мной следят. Неужели меня узнал кто-то еще? Я не видела ни одного студента музыкального факультета, и, кроме того, все были поглощены вечеринкой.

Но ощущение, что за мной наблюдают, не покидало.

Я добралась до верха лестницы и в последний раз обернулась, чтобы окинуть взглядом толпу, но не смогла разглядеть никого конкретного. Развернувшись, я быстро спустилась по лестнице, чуть не пропустив ступеньку из-за маски, закрывавшей обзор.

Внизу лестницы тянулся длинный коридор. По обеим сторонам было несколько закрытых дверей, но звук музыки доносился из дальнего конца. Я направилась туда, все еще ощущая на себе чужой взгляд.

Я уже почти передумала проверять, как самочувствие Маркуса, когда, завернув за угол, увидела открытую дверь в игровую комнату. Там было несколько студентов, игравших в бильярд. Они проигнорировали мое появление и продолжили игру. Я направилась в угол, где старый проигрыватель играл пластинку. Похоже, Маркуса здесь уже не было.

Мне уйти? Пластинка остановилась, и я снова опустила иглу на диск, начиная песню с начала. Студенты закончили играть и вышли из комнаты, оставив после себя тяжелую тишину, прерываемую лишь низкими, интимными ритмами музыки.