Каверин. Путь к вершине (СИ). Страница 29

— Ну? — с волнением спросил Михаил.

Во внешнем виде зонта ничего не поменялось. Только теперь все, что находилось в пределах круга, попадало под действие заклинания.

— Возьми, теперь он твой, — я передал вещь в руки Екатерины. — Я заложил в зонт защитное заклинание. Когда будет идти разговор, держи над собой.

— Вы серьезно⁈ — возмущенно спросил Михаил. — И как вы себе это представляете? Она будет сидеть в помещении под зонтом⁈

— Это уже ваша часть дела, — развел я руками. Больше ничем помочь я не мог.

Осталось проверить, работает ли изобретение так, как я предполагал.

— Алексей, попробуй ударить по куполу, — обратился я к парню и выжидающе посмотрел на него.

— Ты с ума сошел⁈ — спросил здоровяк, до этого момента поддерживающе сжимавший Катину ладонь. — Я не стану! — прошипел он мне.

— Ты собрался ударить мою сестру? — угрожающе начал Михаил.

— Да нет же! — раздраженно бросил я. Совсем разнервничался парень…— Надо просто проверить, работает ли Купол.

Михаил на секунду задумался.

— Ну и куда бить? — мрачно спросил Волконский, чуть закатывая рукав рубахи.

— Так как заклинание работает в основном на верхнюю часть тела… Целься туда — сказал я.

Парень не стал медлить. Чуть замахнувшись, он нацелился на щеку сестры.

Девушка зажмурилась от неожиданности. Но ладонь брата не долетела до нее, ударившись о защиту. Волконский охнул и схватился за руку.

— Работает… — приглушенным голосом сказал парень, — но как… Ты не произнес ни одного заклинания! — удивленно посмотрел на меня Михаил.

— У нашей семьи есть свои секреты, — улыбнулся я Волконскому. Лучше ответить так, чтобы он не расспрашивал.

Алексей посмотрел на меня с недоумением, но ничего не сказал.

— Отлично! Теперь запомните вот что: этот зонт — не артефакт. А значит, в любой момент действие заклинания может закончиться, — Михаил и Екатерина заметно напряглись. — Я не сумею подпитывать его на таком большом расстоянии. Вы должны встретиться с менталистом как можно раньше. Справитесь?

— «Как можно раньше»! Легко сказать…— нервно ответил Михаил. — Постараемся — кивнул он.

Кажется, во взгляде парня появилась надежда.

— А как долго оно будет действовать? — нервно спросила Екатерина. — Мы точно не знаем, когда прибудет… этот человек.

— Примерно? — я задумался. Обычно такое заклинание улетучивается быстро: в лучшем случае продержится день, но с моими нынешними силами даже это нельзя гарантировать. — думаю около суток. Начиная с этого момента.

— Хорошо, — кивнул Михаил, — и еще. Он будет непроницаем для всех кроме Кати? Для отца и меня тоже?

Я задумался. Вообще-то, это не очень удобно. Думаю, стоит сделать его проницаемым для них двоих. Будет обидно, если Волконский-старший раскроет все из-за неудачной попытки взять дочь под руку.

— Теперь он проницаем для тебя и графа, — сказал я, сняв ограничение.

— Спасибо, — кивнул Михаил.

Забрав зонт у девушки, я вложил в него еще немного силы и закрыл. В зале повисло молчание — все обдумывали предстоящий день.

— Надеюсь все сработает, — сказал Алексей, сильнее сжимая руку Екатерины.

Мы помогли Волконским добраться до границы. Прежде чем пересечь рунный круг и выйти за пределы купола, я передал зонт. После чего Михаил протянул мне руку.

— Спасибо, — сказал парень, пожимая мою ладонь. — Но учти, если не сработает — я за вами вернусь.

— Что вы планируете делать дальше, когда… если все пройдет успешно? Это спасет вас сегодня, но в следующий раз придется придумывать что-то новое, — спросил я, все еще беспокоясь за судьбу Екатерины. Все же сегодняшний успех еще не гарантировал ей спокойствия.

— Я увезу ее отсюда на какое-то время. Отец не станет сопротивляться, если все получится. Катя — его дочь, он не будет без причины держать ее под замком, — ответил мне парень.

Я кивнул. Надеюсь, он не ошибается.

Михаил пожал руку и Алексею, после чего запрыгнул на лошадь. Сестра уже ждала его за пределами поместья.

— Стой! — крикнул я. — У тебя есть телефон?

— Да, — странно посмотрел на меня Михаил.

— Сообщи мне, если все пройдет как надо. Отправь сообщение о том, что все получилось.

Михаил не ответил, пришпорил коня и ускакал вперед.

Екатерина зашептала заклинание, и, проведя рукой от лба к подбородку, стала резко меняться. Лицо и фигура пополнели, золотистые волосы превратились в русую косу с признаками седины, а вместо простого костюма всадницы на девушке материализовалось платье и фартук.

Последний раз взглянув на моего брата, Екатерина пустила лошадь галопом.

— Весело живём, — пробормотал я, наблюдая за удаляющимися всадниками.

Утро в семье Волконских началось с хлопот. К Петру Михайловичу приехал его хороший друг и, по совместительству, дознаватель Императорской канцелярии по делам благородных, Василий Ефратович Прозорский. Он был крупной фигурой — и по своей профессии, и по жизни.

Этот человек имел большой опыт допросов, умел допрашивать и любил это дело. Особенное удовольствие ему доставляли сложные случаи — когда свидетель или подсудимый упорствовали в показаниях. Тогда подключался его магический талант менталиста, и Василий Ефратович очень быстро выводил собеседника на чистую воду.

Может он и не занимал высоких постов, но в отделе дознания его ценили и давали определенную свободу в работе.

Сейчас Прозорский завтракал в компании графа Волконского и его сына, рассказывая об одном из недавних сложных случаев.

— … И вот тогда я ему говорю: «Милостивый государь, вы забыли, что враньё, как дорогое вино, должно быть выдержанным. А ваше — словно прокисший квас: и цвет не тот, и запах выдаёт». Он, конечно, попытался ещё что-то лепетать, но было уже поздно — сам себя закопал, — жуя куриную ножку, деловито вещал менталист.

— Но как вы его раскусили? — поинтересовался Пётр Михайлович, жестом подзывая слугу, чтобы тот наполнил чашку гостя кофе.

Василий Ефратович отхлебнул из чашки, довольный впечатлением, которое произвёл на графа.

— Детали, мой дорогой друг, детали! — Прозорский обвёл собеседников взглядом, явно наслаждаясь моментом. — Видите ли, молодой дворянин рассказывал, как грабители ворвались в его спальню, угрожали пистолетом и заставили открыть сейф. История — хоть в газеты печатай. Но вот один момент меня смутил…

Дознаватель отхлебнул еще кофе и интригующе посмотрел на слушателей.

— Когда я попросил описать оружие, которым ему угрожали, тот, не задумываясь, сказал: «Девятнадцатый Глок с глушителем». — Прозорский хитро прищурился. — Вот тут-то я и понял: человек, которого разбудили среди ночи под дулом пистолета, вряд ли станет разглядывать оружие.

Граф весело хлопнул его по плечу:

— Как всегда, блестяще, дорогой друг! Как ты думаешь, Миша?

Михаил кивнул, нервно отпив из кружки.

— Но пора заканчивать с веселыми историями и переходить к делу, — неожиданно перевел тему граф, — А оно очень деликатное и касается моей семьи…

Петр и внимательно посмотрел на Прозорского. Тот всем видом показывал, что серьезен и готов слушать. Граф продолжил:

— Так вот. Мне необходимо узнать, что моя дочь делала вчера ночью посреди наших фамильных угодий.

— Позвольте поинтересоваться, граф, зачем вам это? Вы в чем-то подозреваете молодую графиню? — менталист внимательно посмотрел на главу рода.

— Я думаю, что она в тайне от меня с кем-то виделась. Но не могу этого доказать… — сказал мужчина, твердо смотря в глаза Прозорскому.

Почему-то граф не сомневался, что его друг использует свой талант не только на подсудимых и подозреваемых. Но это его не пугало. Технически он говорил чистейшую правду — он действительно считал, что его дочь позволила кому-то попасть на территорию поместья.

— Эх, юность… — мечтательно проговорил Василий Ефратович, отпивая из чашки кофе. — Я тоже когда-то… ай, да не важно, — быстро закончил он, заметив на себе удивленный взгляд Петра.