Правило запрета (ЛП). Страница 49

“Дети называют меня папой и по-медвежьи обнимают мою ногу? Это впервые. Как ты заставил его так меня называть?”

“Я подкупил его обещанием сосунка на выходе. Я знаю — я полностью мама. Но нет, я имела в виду, как часто женщины пытаются подцепить тебя в хлебном ряду?”

Я пожимаю плечами, как игрок. “Не моя вина, что я закуска”, - говорю я, заставляя ее рассмеяться и ткнуть меня в ребра. “Но серьезно, это в первый раз. Ты видела ее безумные глаза? Я боюсь узнать, что бы она сделала со мной, если бы я позволил ей отвезти меня домой”. Я игриво вздрагиваю.

Плечи Люси расслабляются. "Хорошо. На минуту я испугалась, что ты расстроишься из-за того, что я прервала тебя.” Она пытается выдать свое заявление за забавный момент ха-ха, посмеиваясь, но в нем есть оттенок неуверенности, который я слышу за милю.

“Люси, я здесь ради тебя — и яиц, но в основном ради тебя”. Я улыбаюсь и наклоняюсь, крепко держась за ноги Леви, чтобы он не свалился, пока я целую Люси в щеку. Только ее щеку; это вполне приемлемое поведение. Я наблюдаю, как ее лицо приобретает мой любимый оттенок розового, и она поджимает губы, пряча улыбку.

“Хорошо, тогда давай принесем тебе те яйца”.

А потом, недолго думая, мы оставляем мою пустую тележку, и я иду рядом с Люси, Леви у меня на плечах, а она толкает тележку. Она хватает буханку хлеба и бросает ее в корзину, и я делаю то же самое. Леви наклоняется, чтобы взять пакет с пончиками с верхней полки, но я делаю быстрый выпад. Он смеется, и теперь это игра, когда я мечусь взад и вперед по проходу, квадрицепсы горят, а щеки болят от слишком частых улыбок. Я похож на сырный шарик, на одного из тех бедных идиотов, на которых ты хмуришься и качаешь головой из-за того, что он проиграл всю свою игру, когда решил опуститься до физической комедии ради своего ребенка.

Однако вот чего я никогда раньше не видел: этим бедным идиотам наплевать на свою игру, потому что она им не нужна. Если их женщины смотрят на них так, как Люси смотрит на меня, у них нет никаких проблем в этом плане.

Мы продолжаем ходить по продуктовому магазину, проверяя товары из ее бумажного списка и проверяя, соответствуют ли они куче купонов, зажатых в руке Люси с радужно отполированными ногтями, и я, честно говоря, не могу поверить, что мне это нравится. Хотя я так и есть. Я никогда не чувствовал себя более довольным, и мне интересно, знают ли все, кто готовится сегодня вечером отправиться в бар, насколько освещенным может быть продуктовый магазин.

Когда Люси подходит ко мне, ее рука касается моей, а на ее улыбке появляются ямочки, когда она рассказывает мне о совете по интимности, который дала ей пожилая леди, которая сегодня сделала химическую завивку, я хочу приколоть ее к консервированным супам и попробовать некоторые из советов, которые Люси передает мне через орфографию, так что Леви не учится чему-то новому. И я бы так и сделал — я не боюсь публичного проявления любви, — но Леви у меня на плечах, так что я должен вести себя прилично. Хорошо, что она привела Леви.

Он дергает меня за правое ухо, чтобы показать, в каком направлении я должен повернуть, и Люси вкладывает свою руку в мою. Наверное, мне следовало бы сосредоточиться на собственных покупках, но я не могу, потому что меня завораживает нежная кожа Люси. Она водит большим пальцем вверх и вниз по моему, и я умираю внутри. Как это крошечное прикосновение может так сильно зажечь во мне искру?

Я в нескольких секундах от того, чтобы сказать ей, что нам нужно убираться отсюда. Пойти домой. Уложи Леви в постель. Продукты могут сгнить в машине, мне все равно. Я заменю их всех утром, как бы то ни было. Мне просто нужна Люси.

“Мне нужно в туалет”, - говорит Леви у меня над головой, что, честно говоря, является хорошей дозой реальности.

“Что бы ты ни делал, приятель, пожалуйста, держи это, пока я тебя не отпущу”.

Люси смеется рядом со мной, потому что видит внезапный ужас на моем лице. Может, я и становлюсь лучше во всей этой истории с ребенком, но я еще не готов к тому, чтобы на меня писали. Не уверен, что когда-нибудь буду таким.

“Давай, дружок, я отвезу тебя”, - говорит Люси, помогая Леви спуститься с моих плеч.

“Мам, - говорит Леви голосом, который я бы назвала голосом из зала суда, - Ба разрешает мне заходить одному, когда это всего лишь одна ванная. Я могу это сделать”, - говорит он, я бы сказал, эффективно отстаивая свою правоту.

Мы с Люси оба смотрим в сторону ванной и замечаем, что это комната с одной кабинкой. Она почему—то смотрит на меня - как будто хочет знать мое мнение. Как будто мой голос в этой ситуации имеет значение. И, как ни странно, я не отношусь к этому легкомысленно. Он кажется большим. Не облажайся, Купер.

“Позволь мне сначала зайти и убедиться, что это не мерзко”.

“О”, - говорит Люси, выглядя удивленной. Она не ожидала такого ответа, и я задаюсь вопросом, не было ли это странно. В любом случае, что именно я должен здесь искать? Я не знаю... но на всякий случай я отрываю несколько бумажных полотенец и быстро вытираюсь, потому что, по-видимому, становление родителем также превращает вас в уборщика.

“Вот”, - говорю я, открывая дверь, как Супермен, только что спасший весь долбаный мир, а не вытирающий мочу с сиденья унитаза. “Все чисто, приятель. Займись этим и не забудь вымыть руки.”

Я киваю. Леви кивает. Мы просто два человека, занимающиеся бизнесом — здесь не на что смотреть.

Леви закрывает дверь (и запирает ее, что немного пугает), а я оборачиваюсь и вижу, что Люси смотрит на меня с насмешливой улыбкой, от которой у меня внутри все переворачивается.

«Что?» - спрашиваю я со своей собственной вопросительной усмешкой.

Она качает головой. “Когда я впервые встретила тебя…Я просто никогда бы не подумала, что ты будешь таким. - Она указывает на дверь ванной.

“Например, каким?”

Она делает глубокий вдох и подтягивает плечи к ушам. “Мягкий. Сладкий. Я имею в виду, я знала, что у тебя есть все другие качества, которые мне нравятся в мужчинах — сексуальный, красивый, большой флирт, возбуждающий...”

“Нет, нет, продолжай. Мне нравится слышать, какой сексуальной ты меня считаешь.”

Она пытается ударить меня по руке, но я ловлю ее за руку и притягиваю к себе. Окончательно. Я держу Люси на руках, и это лучшее, что я чувствовал за весь день. Я не должен был держать ее, но я ничего не могу с собой поделать.

Она наклоняет голову ко мне и поднимает руки между нашими грудями, позволяя мне полностью обнять ее, прямо здесь — за пределами мужского туалета. “Я просто не думала, что у тебя может быть все это. Я думала, что где-то должен быть подвох, какой-то вопиющий недостаток, скрывающийся под поверхностью.”

Я драматично прищуриваюсь. “Ну, ты еще не видела мою коллекцию русских матрешек”.

“Неужели для тебя невозможно быть серьезным?”

“Почти, да”.

“Купер”, - говорит она, ее голос понижается на ступеньку и приобретает более страстный тон, от которого у меня учащается сердцебиение. “Мне нравится, что мы вместе”. Ее палец поднимается на дюйм, чтобы провести линию по моей ключице, ее глаза следят за движениями, как будто она изучает и запоминает каждое маленькое движение, которое совершает ее палец.

Я знаю, что у меня не так много времени, прежде чем Леви выйдет из ванной, поэтому я хватаю Люси за бедра и разворачиваю ее так, чтобы она прижалась спиной к стене. Моя рука обхватывает ее подбородок, в то время как другая скользит по ее пояснице. Я не знаю, опускаю ли я голову или она приподнимается на цыпочки, но что я точно знаю, так это то, что в следующий момент мои губы наклоняются к губам Люси, и мы целуемся, как два подростка, пытающиеся довести процесс до совершенства.

Ручка двери ванной дергается, и мы с Люси разваливаемся на части, как батончик KitKat. Она бросается через маленький коридор и прислоняется к стене, в то время как я делаю полукруг, не зная, куда идти, пока не понимаю, что мы взрослые и нам не нужно прятаться.