Бокс-офис (СИ). Страница 6

— Вот и наши гости! Восходящие звёзды кинематографической индустрии! Те, кто снимал кино, которое мы сегодня увидим! Позвольте представить, леди и джентльмены…

Пока он называл наши имена, я оглядел собравшихся. Здесь были не только непосредственные наследники, но и ещё несколько человек из августейших семей. Среди них я узнал великую княжну Юлию и несколько удивился — она, в отличие от Натальи, своей сестры, сторонилась публичных мероприятий. И сейчас она тоже сидела чуть на отшибе, с левого края в верхнем ряду. Её старший брат, российский цесаревич Андрей, устроился в середине зала.

Организаторы не соврали — все здесь были одеты с подчёркнутой простотой, в неформальном стиле. Большинство — в свитерах, британская наследница Изабелла — в джинсовой курточке, а кронпринц Манфред из Австро-Венгрии — в клетчатой фланелевой рубахе а-ля американский фермер.

— Мы не стали рассказывать вам заранее, о чём фильм, — продолжал тем временем Джонсон. — Пусть сюжет станет для вас сюрпризом. В этой киноистории есть острые углы и непричёсанные моменты, которые могут показаться вам спорными или даже в какой-то степени провокационными. Но авторы фильма готовы к критике и ответят после сеанса на все вопросы, в том числе неудобные. Я ведь прав?

— Разумеется, мистер Джонсон, — сказал я. — Все неудобные вопросы можно задавать мне, поскольку я сценарист.

— Отлично! Что ж, в таком случае не будем тянуть. Разговоры — позже! Сейчас давайте смотреть кино.

Он жестом пригласил нас садиться, но тут возникла заминка. Свободные места были, но располагались они не рядом друг с другом, а на разных рядах, вразброс, между принцами и принцессами. Оценив ситуацию, Розанна испуганно вцепилась в мою ладонь.

По рядам пронеслись смешки, и острослов Манфред, любимец светской публики в Вене, провозгласил:

— Не чурайтесь нас, прекрасная фройляйн! Наш буйный нрав — это лишь досужая выдумка репортёров. Прошу, побудьте моей соседкой. Для меня это будет истинным удовольствием.

Он поднялся и указал на кресло рядом с собой. Розанна замялась. Тогда он вышел вперёд и спросил учтиво, с лёгким поклоном, как на балу:

— Вы ведь не откажетесь?

— Н-нет… — пискнула Розанна. — Я тоже… Ну, в смысле, рада…

— Теперь я счастлив.

Сон-Хи пригласил к себе корейский наследник трона, а я вдруг поймал взгляд Юлии. Та смотрела на меня с неожиданным любопытством. Я заинтриговался и, подойдя к ней, спросил по-русски:

— Вы не возражаете?

— Нет, напротив. Прошу вас.

Она привстала, пропуская меня, и я сел с ней рядом, в верхнем ряду. Кресло справа от меня пустовало, а дальше сидели китаец, которого я не знал.

Юлия смотрела на меня искоса. Внешность она имела самую заурядную, если начистоту. Сейчас, вблизи и без ретуши, это было особенно очевидно. Светло-русые волосы до лопаток, худые щёки, тонкие губы, вздёрнутый нос, серые глаза. Ей было слегка за двадцать.

Я поинтересовался вполголоса:

— Вы хотели что-то спросить, ваше императорское высочество?

— Пожалуйста, не надо так протокольно. Вы себе представить не можете, как мне это надоедает. Давайте обращаться друг к другу просто по именам. И вы правы — мне было бы любопытно узнать…

В кинозале начали гаснуть лампы, и без того светившие вполнакала. Стало совсем темно, и Юлия шепнула:

— Отложим это. Хочу увидеть ваш фильм.

Я был с ней согласен. Картину я, разумеется, видел ещё на студии, но теперь всё воспринималось совсем иначе. Там у нас был рабочий процесс, отсмотр материала, а здесь, под взглядами зрителей, начиналось кино в настоящем смысле.

Смесь волнения и восторга — вот что я чувствовал в этот миг. И это ощущение было невероятным, незабываемым.

Луч кинопроектора коснулся экрана.

На чёрном фоне в полной тишине проявился титр — чуть приплюснутые белые буквы, лаконично-строгие. Я жадно вчитался, будто не знал, что именно так будет написано.

«Сильвер Форест» представляет.

Второй титр снова прошёл без звука.

Производство «Дейт Лайн Филмз».

Зазвучали аккорды электрогитары — пока негромкие, сдержанные, но наполненные предчувствием приключений.

Розанна Бьянчи.

Пак Мин-Хёк.

Анастасия Клуманцева.

По мере того, как имена актёров сменяли на экране друг друга, аккорды становились мощнее, к ним добавлялся металлический лязг.

После трёх фамилий повисла двухсекундная пауза, а затем черноту экрана вспороли с той стороны лучи кинжального света. Смотрелось так, будто лист металла взрезали лазером в нескольких местах сразу, используя трафарет в форме букв. И все эти прорези с раскалёнными кромками сложились в название кинофильма.

Магия шита сталью.

В эту секунду гитары грянули во всю мощь. Затем, когда вновь пошли обычные титры, мелодия выровнялась, наполнившись чётким ритмом, но громкость больше не убавлялась. Гитарный драйв завораживал, звал куда-то, ведя заглавную тему.

Ещё несколько актёрских имён.

По-прежнему — просто белые буквы на чёрном фоне, под звук электрогитар.

Визуальные эффекты — от студии «Дейт Лайн Филмз».

Джеф так и не согласился на упоминание его имени в титрах…

Оператор-постановщик — Йенс Ларсен.

Композитор — Родриго Санчес.

Продюсер — Квон Сон-Хи.

Сценарист и режиссёр-постановщик — Дмитрий Свиридов.

Меня на несколько секунд захлестнуло ощущение ирреальности. В голове промелькнуло — как это вообще получилось? Всего-то месяц назад я летел сюда из Владивостока экономическим классом, чтобы заселиться в дом для приезжих, смотрел на Тихий океан и гадал, прочтёт ли хоть кто-нибудь мой сценарий. А теперь наследные принцы смотрят историю, которую я записывал в клеёнчатую тетрадь…

На экране тем временем уже разворачивался сюжет.

И да, с полноценным звуком всё это впечатляло гораздо больше, пусть даже изображение сейчас было плоским, а не трёхмерным, как у нас в павильоне.

Актриса, переозвучившая Розанну, справилась хорошо — голос был похож, интонации звучали естественно. Хотя временами всё-таки пропадала та наивная звонкость, к которой мы успели привыкнуть.

Драка в особняке теперь тоже смотрелась лихо. Трещала мебель, лязгал металл, за кадром повизгивали гитары, а барабан скреплял всё ударным ритмом.

Когда в кадре появился принц Эллиот, нахамивший советнику, я услышал, как княжна Юлия тихо хмыкнула. А цесаревич Андрей, сидевший наискосок от нас, недовольно пошевелился.

Дефиле сексапильной мачехи на пустынном перроне публика оценила сполна. Особенно проникся, по-моему, Эрих, сорокапятилетний сын германского кайзера. Краем глаза я видел, как он буквально впился взглядом в экран.

Заметное оживление в зале вызвал эпизод, где принц Эллиот с приятелем Майлзом садятся на дирижабль в компании грудастых девиц.

Впечатляли кадры на дворцовой стоянке, когда магическая хреновина крошила автомобили. Там очень добросовестно отработал звукооператор — скрежет металла пробирал до костей.

С особым вниманием наши зрители прислушивались к диалогу советника и барона Реджинальда, ругающего магнатов, а заодно и монарха.

Столь же внимательно смотрели эпизод возле Скважины, когда свои планы обсуждали промышленники, недовольные королевской политикой.

Каждую панораму, каждую сцену мы наблюдали с самых выгодных ракурсов. Планы сменялись чётко, но ненавязчиво, камера перемещалась то крадучись, то стремительно и с размахом — заслуга Йенса.

Финальные диалоги Мелиссы с принцем и Циркачом я почти не слушал — отслеживал реакцию в зале. Кажется, произносимые реплики находили отклик у зрителей. Хотя, например, британка Изабелла осталась разочарована тем, что главная героиня так и не сделала окончательный выбор — уезжать из столицы или остаться.

Камера поднялась над городом.

Конец фильма.

Вновь засветились лампы, разогнав темноту.

Тишина висели ещё какое-то время, а затем Изабелла зааплодировала. Она была ровесницей главной героини и реагировала наиболее непосредственно. Её поддержали несколько человек — кто-то вполне искренне, а кто-то из вежливости. Цесаревич Андрей не хлопал. Полуобернувшись через плечо, он смерил меня взглядом, и я подумал, что дискуссия по итогам не будет простой формальностью.