Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 9

— Что вы такого сделали? — Я уверен, что вопрос Кайры перекликается со всеми нашими мыслями.

Тишина — ее единственный ответ.

Она вполголоса чертыхается, а затем бросает свирепый взгляд на мужчину. — Как мы сможем что-то сделать, если ты не скажешь нам?

— Даже если я скажу, то что произошло, не должно было происходить, — говорит Кэдмон, поднося руку ко лбу, как будто у него болят виски. Его пальцы дрожат от усилия. У меня внутри поднимается тошнотворное предчувствие. — Ты будешь той, кто остановит это.

У меня кружится голова от того, что он уже сказал, и когда Кайра снова чертыхается, в ее голосе слышится сердитая волна раздражения и, да, немного страха, я обдумываю вопросы, которые пронизывают мой разум. Боги — это не Боги? Их бессмертие — это фасад? Означает ли это, что мы, как их дети, ничем не отличаемся? Нет, возможно, они все еще Боги — в конце концов, это определение иконы, которой поклоняются, и в этом мире они именно такими и являются. Они могут называть себя как угодно, но в этом мире, где мы все родились, они — жестокие Божественные Существа, которые правили веками.

Напряжение нарастает, когда Кэдмон медленно опускает руку и его взгляд снова встречается с моим, поверх плеча Кайры. У меня не хватает слов. Мой разум освобождается от всех мыслей. Мои мышцы расслабляются, и мне приходится протянуть руку, положив ее на спинку кресла Кайры, когда я с пониманием встречаю его взгляд.

Я прав. Не знаю, откуда я это знаю, но это так. Дело не в том, что Кэдмон не хочет говорить правду, а в том, что он не может. Священное… Царство Богов. Что это за табу?

— Каким образом, — наконец спрашивает Кайра, — я являюсь спасением?

Взгляд Кэдмона медленно возвращается к ней. Кожа вокруг его глаз натягивается, образуя морщинки по обе стороны. Его губы кривятся в гримасе. — В тебе, Кайра, течет кровь Трифона, — говорит он, — и ты убьешь его.

Глава 6

Кайра

— Убью Трифона? — Я повторяю слова, как будто ослышалась. Наверное, так и есть, но затем Кэдмон просто кивает, подтверждая правильность заявления. Я в шоке откидываюсь на спинку кресла. Проходит минута молчания, затем вторая и третья. Они продолжают проходить, пока я больше не могу этого выносить. — Ты с ума сошел? — Это законный вопрос. Если он думает, что я каким-то образом способна убить Царя Богов — неважно, что он рассказал о том факте, что они вовсе не Боги, а какой-то «магический» вид из другого мира, — он, должно быть, сумасшедший.

Именно в этот момент Офелия наклоняется вперед и ставит свой бокал рядом с бокалом Кэдмона на накрытый перед ними стол. — Я должна согласиться с Кайрой, — заявляет она. — Она хорошо обучена, но даже она не способна убить Трифона. Даже если то, что ты говоришь, правда, у него за плечами несколько сотен лет опыта. И она больше действует застигая цели врасплох.

— Она сможет застать его врасплох, — заявляет Кэдмон, пристально глядя мне в лицо, как будто он может каким-то образом проникнуть в мои мысли простым усилием воли.

Я хмурюсь, когда до меня доходит кое-что еще. — Ты сказал, что я его крови, что ты имел в виду? Мой отец был смертным.

Кэдмон качает головой прежде, чем я заканчиваю свое заявление. — Твой отец не был смертным, Кайра. Не совсем.

— Он был, — настаиваю я. — У него никогда не было никаких способностей и…

— Я знаю это, Кайра, — перебивает меня Кэдмон. — Потому что я знал твоего отца так же хорошо, как твою мать. Твой отец был Смертным Богом, и он был одним из первых, кто… — Его слова обрываются, и он закрывает глаза, снова поднося руку к виску, как будто ему больно. Затем он встряхивается, и его ресницы снова взметаются вверх.

Напряжение распространяется по моим конечностям. Я представляю своего отца, сильного мужчину с бочкообразной грудью, который вырастил меня, который научил меня отличать хорошее от плохого, который носил меня на руках, показывая мне Пограничные Земли, где я родилась. Он был Смертным Богом? Тогда… кем это делает меня? Скорее Богом, чем смертной? Нет, Боги это не Боги.

Я качаю головой. — Ты сказал, что Боги на самом деле не Боги, — говорю я, снова устремляя взгляд на Кэдмона. — Кто они? Ты?

Губы Кэдмона растянулись в подобии улыбки. — Ты бы не узнала об этом здесь, но в нашем мире мы были известны как атланты. Наше Королевство было огромным, и мы происходили из процветающего города под названием Атлантида. — Его фальшивая улыбка мгновенно исчезает. — К сожалению, когда мы перешли в этот мир, наш великий город пал, а вместе с ним и остатки нашего наследия.

— Атлантийцы. — Это слово звучит странно, как нечто, чему не место на моем языке. Я прищуриваюсь. — Атлантийцы не Боги? — Я уточняю.

Он качает головой. — Нет. Атлантийцы — просто долгоживущие люди, — отвечает Кэдмон. — В нашем мире атланты являются просто потомками так называемых фейри и человеческих рас. Наша магия и долголетие унаследованы от наших предков-фейри, а все остальное — от наших человеческих предков.

Они были не Богами, а атлантами. Людьми. Смертными. Его предыдущие слова обретают еще больше смысла. Неудивительно, что Трифону нужно было найти способ продлить свою жизнь. Они пришли в этот мир, маскируясь под Богов, а Боги умирают только при особых обстоятельствах.

Затем воспоминание о том, что я обсуждала с Регисом в то самое утро, врезается мне в голову. — Означает ли это, что любой может убить Богов — атлантов? — Именно поэтому Регис смог убить того Смертного Бога? Но тогда почему человек распался? Если бы его, как любого нормального человека, можно было просто убить, то он бы не превратился в пыль. Мог ли Регис ошибаться? Мог ли он быть накачан наркотиками, когда это произошло?

Губы Кэдмона плотно сжимаются в упрямую линию. — Ты права, — говорит он высокопарно, и на мгновение мне кажется, что он прочитал мои мысли, но затем он продолжает. — Есть много вещей, которые Трифон распространил, чтобы удержать людей этого мира от нападения на наш вид. Вера в то, что смертные этого мира неспособны убить нас, является одной из них.

— Регис… — Я резко встаю и поворачиваюсь к двери, когда она распахивается. Все взгляды устремляются на фигуру, стоящую там. Хотя это не Регис. И это не Карсель. Вместо этого в дверях стоит пухлая измученная фигура мадам Брион, ее грудь тяжело вздымается.

Ее взгляд дико скользит по трем фигурам Даркхейвенов, каждый из которых подходит ко мне ближе, а затем скользит по Кэдмону, прежде чем сфокусироваться на Офелии. — У нас неприятности, мэм, — фыркает мадам Брион, ее щеки заливаются румянцем.

Офелия встает. — Что случилось?

— Академия зажигает пламя приветствия, — выплевывает она, ее слова заплетаются. — На улицах разжигают костры, и, — она сглатывает, в ее голосе слышатся нотки страха и беспокойства, — въезжают экипажи.

Кэдмон тоже встает. Твердая рука опускается мне на плечо и крепко сжимает. Я поднимаю взгляд, когда лицо Руэна бледнеет. Его обычно загорелая кожа, кажется, тускнеет прямо у меня на глазах. Машинально я протягиваю руку и накрываю пальцами те, что лежат на моем плече. Полуночные глаза скользят вниз, встречаясь с моими. Я хмуро смотрю на него, но он просто качает головой и убирает от меня руку. Я отпускаю его, хотя во мне нарастает замешательство.

— При чем здесь экипажи, чтобы… — Прежде чем я успеваю закончить предложение, Кэдмон тихо ругается.

— Совет Богов, — рявкает он. — Они должны были прибыть через несколько дней.

Я поднимаюсь с кресла. — Нам нужно возвращаться, — говорю я. — Нельзя что бы заметили наше отсутствие.

Кэдмон машет рукой в мою сторону. — Не беспокойся об этом, — рассеянно говорит он, проводя ладонью по лицу, и внезапно кажется намного старше, чем выглядит, особенно когда его пальцы слегка дрожат.

— Там будет Азаи, — тихо говорит Теос с другой стороны от меня.