Кровь богов и монстров (ЛП). Страница 74

Теос резко встает, золотые молнии сверкают на кончиках его пальцев.

— Я в порядке. — Я отдергиваю руку, но пальцы Каликса сжимаются, удерживая меня на месте.

— Кайра? — Голос Руэна приближается, и я поворачиваю голову, моргая, когда понимаю, что внезапно оказалась в окружении трех все более разгневанных Смертных Богов.

Обычно фиолетово-голубые глаза Руэна становятся ярко-алыми, когда он смотрит на тонкие линии, порезов на моем предплечье, и на засохшую кровь, покрывшуюся коркой вокруг ран, которые должны были уже затянуться благодаря моей Божественной крови. То есть… они были бы такими, если бы Трифон не использовал клинок из серы.

Усталость ровным стуком отдается в моих глазницах. — Пожалуйста, не надо. — Моя просьба звучит приглушенным шепотом, который игнорируется, когда Руэну удается оторвать взгляд от моей кожи, чтобы встретиться со мной взглядом.

— Объясни. — Просто так, я знаю, Даркхейвены не примут ничего, кроме точного пересказа всего, что произошло с того момента, как я покинула их покои, и до того, как я вернулась.

Я глубже погружаюсь в диван и закрываю глаза. Отказавшись от попытки вырвать свою руку из хватки Каликса, я лишь наполовину вздрагиваю, когда чувствую, что он отпускает меня. Секунду спустя меня сдвигают вперед, когда твердое мужское тело забирается ко мне сзади и прижимает к широкой теплой груди.

Не привыкай к этому, приказываю я себе. Это ненадолго. Это ненастоящее.

Несмотря на это внутреннее предупреждение и пересохшее горло, остаток утра я провожу, подробно объясняя все, что произошло между мной и Советом Бога. Я рассказываю Даркхейвенам о странной комнате, чаше из серы и неудавшейся церемонии.

На полпути рассказа Теос и Руэн садятся за низкий столик перед диваном, их ноги соприкасаются с моими. Когда я добираюсь до той части, где Трифон разрезает мне запястье в рамках церемонии объединения моей крови с кровью Совета Богов, мышцы Каликса вздымаются, и он пытается встать.

Я прижимаю ладонь к его груди и свирепо смотрю. — Если ты пошевелишься, я не расскажу остального, — говорю я ему.

Он замирает, прищурившись, глядя на мое лицо, словно оценивая, выполню я свою угрозу или нет. Я не знаю, верит он мне или нет, но он больше не двигается, и этого достаточно, чтобы я продолжила. Несколько минут спустя, когда я заканчиваю рассказывать о стычке с Кэдмоном во дворе, Руэн двигается вперед и берет меня за руку. Я позволяю ему и смотрю, как он переворачивает мое запястье, его большой палец поднимается, чтобы провести по трем отметинам, сделанными Царем Богов. Моя голова наклоняется в сторону. Прикосновение Руэна — едва уловимый шепот плоти о плоть, и когда он снова поднимает голову, его глаза снова полуночные.

— Кэдмону больше нельзя доверять. — Никто не спорит со словами, которые он произносит. Не я. Не Каликс. Не Теос.

Каликс забирает мою руку у Руэна, но, в отличие от своего старшего брата, он не лелеет раны. Он прижимает кончик ногтя к уголку струпа, отдирая его, когда выступает свежая кровь. У меня вырывается шипение, когда он подносит поврежденный участок ко рту. Зеленые глаза с узкими зрачками останавливаются на моем лице, когда он прижимается губами к ране. Мой желудок скручивается, а затем сжимается по причине, которую я не совсем осознаю, когда его язык слизывает кровь, вбирая ее в себя.

— Они больше не заберут тебя. — Каликс выдыхает эти слова на мою окровавленную кожу.

Ничего, мысленно настаиваю я. Это ничего не значит.

Однако даже я знаю, что я лгу. Им и себе.

Потому что единственное, о чем я им не сказала, это то, как Данаи смотрела на меня. Этим пронзительным взглядом, который, я чувствую, знает гораздо больше, чем она сказала. У Царицы Богов есть подозрения относительно того, кто я такая, и я более чем немного боюсь того, что это должно означать.

Глава 38

Кайра

Только по милости какой-то неназванной силы — уж точно не гребаных Богов — все возвращается на круги своя в течение следующих двух дней. Куда бы я ни пошла, я чувствую взгляды у себя за спиной, вездесущие, всегда настороже. Как будто Боги не до конца верят, что их церемония провалилась, как будто мое наследие проявится в мельчайших деталях того, как я ем свой чертов завтрак или читаю книги в библиотеке Академии.

Даркхейвены — даже Теос, несмотря на его холодность по отношению ко мне, — отказываются предоставить мне передышку от их присутствия. По крайней мере, один из них следует за мной, куда бы я ни пошла, как будто Боги в любой момент могут появиться из воздуха и утащить меня обратно в свои комнаты для еще одной церемонии, во время которой я пролью кровь, чтобы дать им информацию.

Никого не удивит, что из всех них Каликс самый удушающий.

— Сколько еще?

Я закатываю глаза на этот вопрос — он уже десятый за последний час — и переворачиваю пыльную страницу, проводя пальцем по списку имён ранее переведённых учеников.

— Пока я не закончу, — говорю я, давая Каликсу тот же ответ, который давала ему последние девять раз.

Низкий, раскатистый стон эхом отражается от стропил библиотечных стеллажей Академии. Я переворачиваю страницу, игнорируя умоляющее выражение лица Каликса. Проходит еще час, а я все еще ни на шаг не приблизилась к ответу, чем была, в самом начале. Мое зрение начинает затуманиваться, и я моргаю сухими глазами, поднимая голову, когда за углом раздаются шаги в ботинках. Руэн появляется мгновением позже, вызывая вздох облегчения у Каликса, который выскальзывает из кресла, чтобы обогнуть стол, за которым я сижу последние несколько часов. Он не ждет, пока я признаю свое поражение. Каликс просто хватает том, который я просматривала, и захлопывает его, отодвигая на край стола, прежде чем поднять меня со стула.

— Я еще не закончила с этим. — Невозмутимо комментирую я, в моем тоне слышится раздражение.

Каликс улыбается в мою сторону и обнимает меня одной рукой. — Очень жаль. — Он наклоняется и прикусывает зубами мочку моего уха, заставляя все мое тело напрячься от удивления.

— Ты на людях, Каликс, — рычит Руэн. — Веди себя прилично.

— Полупублично, — легко отвечает Каликс, прежде чем снова укусить меня, на этот раз сбоку за шею.

Я поднимаю руку и прижимаю ладонь к его лицу. — Ты слышал его, — говорю я, стараясь не показать, насколько неустойчивой меня сделало его внимание. — Послушай Руэна.

Его рука убирается. Я подхожу к Руэну и выгибаю бровь. — Есть причина, по которой ты пришел за нами? — Спрашиваю я.

Руэн оглядывается, и вместо того, чтобы кивнуть или ответить мне, его руки сжимают мои бедра поверх сине-серой ткани платья, которое оставили для меня тем утром — молчаливое наказание, я полагаю, от Теоса. Он подталкивает меня назад, направляя в более темные части библиотеки, подальше от библиотекарей.

— Каликс, будь начеку, — приказывает Руэн, и вот так у нас двоих появляется свой личный стражник. Каликс подходит к концу одного из стеллажей и прислоняется к изогнутому каркасу полки в обманчиво непринужденной позе. Однако я не принимаю это движение за истинное безразличие, несмотря на выражение непринужденности и скуки, которое он напускает.

У Руэна есть информация, и сейчас самое время выяснить, окупились ли все эти поиски. Как только Руэн направляет меня в тень библиотеки, гораздо ближе к статуям, которые выстраиваются вдоль стен в самом дальнем конце от входа, я останавливаю его, уперев руку ему в грудь.

— Скажи мне, — прошу я, глядя в глаза самого темного цвета индиго с оттенками потрескавшегося неба.

— Всех учеников из твоего списка сначала отводили к Долосу, прежде чем их переводили, — объявляет Руэн. — Но не самого последнего — не Малахи.

Я еще больше запрокидываю голову. — К кому отвели Малахию?

Выражение лица Руэна мрачнеет. — К Трифону.