Шурик 1970 (СИ). Страница 32

— Но как я понял, весь последний месяц вы ее только и изучали, — продолжил я.

— Да, точно, задолбались уже, надоело, — подтвердил мои предположения нестройный гул.

— Обещали машины, а вместо этого метлу в руки и двор подметать, — выразил общее возмущение рыжий.

— Ладно, разберемся, — пообещал я. — Для начала познакомимся. Вам я уже представился, очередь за вами. Устроим перекличку.

Я зачитывал фамилии. Ребята отзывались громким «я». Рыжий оказался Славой Козловым, мелкий лопоухий — Борисом Богатыревым.

— Где остальные? — спросил я, ставя напротив фамилий не явившихся ребят «н», как в школе.

— Шерочку и Машерочку на завод забрали клумбы высаживать, — сообщил Богатырев.

Ага, понятно, они так девчонок называют. Шерочка — это, надо понимать, Шарова Марина, Машерочка — Машутина Ирина. Я реабилитировал девчонок в журнале, густо закрасив «н» красной пастой.

— А еще трое? — посмотрел я в журнал.

— Иванов к олимпиаде по физике готовится. А Сомов и Бабич в спортивную секцию перевелись. Сказали, что здесь— скукота, — объяснил тот же лопоухий. — А здесь реально скукота.

— Хорошо, разберемся, — закрыл я журнал. — Теперь про скукоту. Я вот посмотрел, чем вы тут на дворе занимаетесь. Радует, что действуете дружной командой, хотя краш-тесты — это все-таки перебор. У кого-то отец работает на заводе на испытательном стенде?

Богатырев гордо поднял руку:

— У меня батя — испытатель! На стенд водил. Там нового «Москвича» со всего разгона в бетонную стену ба-бах! Круто!

— Отлично! Но прежде чем машину испытывать, ее надо сделать, верно?

Богатырев кивнул.

— Чем предлагаю заняться я? Я предлагаю сделать машины и устроить автогонки.

— Ух ты! — дружный гул одобрения.

— А на чем будем гоняться? — азартно спросил рыжий.

— А вот что сами сделаем, на том и будем.

Теперь уже вздох разочарования.

— Да ладно, чего мы сделать-то сможем? — уныло протянул рыжий, взглянув на шкаф с поделками. — Где мы движки-то возьмем? Отец говорит, что для нового «Москвича» двигателей не хватает, а кто ж нам даст? А на картинг не пробьешься, там все по блату.

— Ну да, двигатель внутреннего сгорания — штука сложная, — согласился я. — Но мы пойдем другим путем. Начнем с простейшего электродвигателя.

— Уууу, — протянул рыжий, — это троллейбус получится.

— А хоть бы и троллейбус, — подмигнул я и достал из заветного ящика стола батарейки. — Для начала соберем по маленькому электродвигателю сами. Козлов, я видел вон там, под полками моток медной проволоки. Тащи ее сюда. Богатырев, там, на фрезерном станке магнитики, кажется, прилеплены, тоже пригодятся. Раздай по штуке на каждый стол и мне один. Изолента есть у кого? Отлично!

Я надел висевший на вешалке синий халат. За пять минут я с помощью перочинного ножа, толстого гвоздя и изоленты собрал примитивный электродвигатель из батарейки, магнита и медной проволоки.* И он заработал!

— Ух ты! — дружно выдохнули ребята, когда я прилепил к батарейке магнитик, и моток медной проволоки закрутился «сам собой».

Через полчаса микродвижки крутились уже у всех. Причем, моей помощи почти не понадобилось, ребята все схватывали на лету.

— Ну что? Принцип вам понятен? — спросил я, вытащил из ящика промасленную деталь и предложил. — А теперь посмотрим, как устроено это. Кто знает, что это такое?

Рыжий Козлов немедленно поднял руку:

— Я знаю. Стартер от «Москвича». Батя свой уже раза три снимал-разбирал. Хрень, говорит. Щетки летят, и обмотка горит, и проводка на корпус замыкает! Щас только с толкача заводится. Этот тоже не работает, Трофимыч пробовал.

Трофимыч? Тот самый дядька со штангенциркулем?

— Отлично! Вот и посмотрим, где тут щетки, и для чего они здесь! И чем похож этот электродвигатель на тот, который мы только что вместе собрали, — сказал я, доставая из стола гаечные ключи и берясь за отвертку. — А также выясним, почему он не работает.

Время пролетело незаметно. Я даже сам не думал, что объяснение устройства обычного стартера может быть таким увлекательным. Ребята собрались вокруг моего стола и задавали путные вопросы. И даже давали советы. Кстати, данный стартер оказался вполне рабочим, нужно было просто заменить щетки и заклинивший бендикс. Таковые нашлись в другом стартере, от которого явно воняло горелым. Видно, погорела обмотка. С него же я взял и бендикс, он был почти новый.

— Ну что, пробуем? — предложил я, присоединяя собранный стартер толстой изолированной проволокой к одному из прикованных к батарее аккумуляторов.

— Пробуем! — единодушно решил «контингент».

Я коснулся проводом клеммы, и стартер ожил. Блестящая шестеренка с жужжанием завертелась.

— Урррра! — заорали пацаны восторженно.

— Что видим? Принцип тот же, — сказал я. — Подается напряжение, создается магнитное поле, ротор крутится и заводит двигатель. Но может работать и самостоятельно. Верно?

Мне поверили на слово.

— Вот, держи, — вручил я стартер Козлову. — Отдашь бате, скажешь, что сам починил. Но сломанный завтра принесешь сюда, посмотрим, что с ним, понял?

Козлов принял ценную деталь и только кивнул. Кажется, от счастья он лишился дара речи.

— А теперь задание на дом, — сказал я, глянув на часы. — К завтрашнему дню нарисуете машины для гонок, какие хотите, любой формы. Потом определимся с колесной базой, чтобы у всех была одинаковая. Ну и начнем делать машины сами! А теперь марш обедать и в школу!

Ребята разошлись, я проводил их до крыльца, где увидел дюжину малышей. Совсем малявок — первый-четвертый класс с толстой теткой-воспиталкой, назвавшейся Раисой Михайловной. С этими было проще. Детишки лепили из пластилина и собирали конструктор. Когда начинали шалить, тетка, сидевшая за задним столом, отрывалась от книги Мопассана и рявкала. Или била указкой по столу. И сразу наступала гробовая тишина.

В восемнадцать ноль-ноль за малышней прибыл автобус, Раиса Михайловна тепло со мной попрощалась и деток увезла.

Я собрал заляпанные пластилином клеенки со столов и пошел искать Трофимыча, чтобы отдать ключ. Мастера на месте не оказалось. Ключ от мастерской я забрал с собой и вышел за ворота, где был сметен толпой.

Толпа валила с завода к метро. В основном — молодые ребята и девчата. И я против своей воли был этим потоком увлечен. Меня перенесло через дорогу, донесло до метро, буквально снесло к турникету, куда я закинул пятак, вытолкнуло на эскалатор, внизу снова подхватило и понесло к вагонам. Хорошо хоть в нужном направлении.

Я протиснулся в хвостовую часть, где меня дружески прижало к стеклу, и вдруг увидел… Нет, сначала я услышал ту самую мелодию из «Пленницы», а потом увидел… Юрия Никулина. Вернее — я увидел Балбеса.

Глава 16. Круговое движение и враг народа

Балбес корчил мне рожи в окне соседнего вагона. Видно было, что его тоже хорошенько прижало пролетариатом. Было непонятно, гримасы он корчил от того, что сильно прижало, или так радовался, увидев меня?

Откуда он здесь? Вряд ли работает на заводе. По идее он на зоне должен срок мотать. Этим же «Кавказская пленница» кончилась, судом. Видимо, всех троих и посадили, хоть Трус кричал про советский суд — самый гуманный в мире. А в «Иван Василиче» их уже и не наблюдалось. Хотя нет, троица проявилась в «Семь стариков и одна девушка». Но там ребятки инкассатора брали, а это уже, считай, расстрельная статья. Вспомнить бы, в каком году сие вышло на экраны?

Голос из динамиков объявил следующую станцию, Балбес сморщил на прощание совсем уж уморительную рожу, махнул мне рукой, развернулся и стал протискиваться к выходу. Пойти за ним? А смысл? Что я ему мог предъявить? Прижать его к стене и орать, что он Нину украл и склад ограбил?

Так что никуда я за Балбесом не пошел, мужественно доехал до нужной станции, не без труда выбрался из вагона, осуществил переход, снова был серьезно помят, и, наконец, прибыл к себе на «Новокузнецкую». Подошел к остановке трамвая и понял, что не влезу. Час пик, он и в трамвае час пик. Решил пройтись до дома пешочком.