Призрак Сомерсет-Парка. Страница 14

— Мочи нет сюда приходить, — пробормотала служанка. В ее голосе слышалась легкая дрожь, словно она хотела засмеяться, но не решалась. — Остальные с кухни все дразнятся, а сами-то сюда ни ногой. Иной раз боюсь спиной к этим зверюгам поворачиваться, а ну как оживут да сожрут меня.

Она открыла стеклянную дверцу и вставила конец небольшого ворота в звездочку на циферблате.

— Раз, два, три, — отсчитывала служанка, прокручивая ворот. Руки у нее были красными и грубыми — должно быть, от многолетней стирки белья.

— Какая ты аккуратная, — похвалила я. — Наверняка тебе поручают это задание за ловкие руки, а не только за храбрость.

Девушка улыбнулась, застенчиво поправив чепец.

— А на кухне ты тоже работаешь? — спросила я, вспомнив вкусный завтрак, которым недавно наслаждалась.

— Ага, — кивнула она. — Стряпаю да миссис Гэллоуэй помогаю. — Служанка закрыла стеклянную дверцу часов и стерла тряпкой следы пальцев. Ворот она спрятала в карман передника. Тот оказался довольно тяжелым и оттягивал ткань. — Еще малость пыль смахиваю.

Я с сомнением посмотрела на нее.

— Похоже, у тебя много работы.

— Не больно и много. Все остальное — забота горничных. Мы убираем только ту часть дома, которой господа пользуются. На третий этаж никто не ходит. Он уж сколько лет заперт.

— А чем занимается миссис Донован?

— В основном распекает других.

Я засмеялась. Мы стояли в нескольких футах друг от друга, и в воздухе на время повисла тишина.

— Не знобит ли вас тут, мисс? — спросила она, потирая руки.

— Нет.

Служанка внимательно посмотрела на меня, складывая тряпку для пыли.

— Вы-то, наверное, привычная... — Она кивнула на головы зверей. — Смерть и все такое.

— Не совсем. — Я нахмурилась, глядя на голову черного медведя, что висела рядом с оленем. — Но да, полагаю, именно потому я здесь. Я решила использовать эту комнату для спиритического сеанса.

Она замолчала и уставилась на меня такими же широко распахнутыми глазами, как у оленя на стене.

Через семь дней мне предстоит убедить полную комнату народа в том, что я вызываю дух Одры. Вот я и решила: нужно создать среди прислуги определенное настроение.

Я объяснила:

— Для того чтобы призрак мог пересечь границу нашего мира, ему требуется особая частота. Только те, кто чувствителен к этому состоянию, — подобные мне люди, — способны ощутить разницу. Мне нужно помещение, где нет большого количества свинца или природных элементов, таких как золото и серебро. Они могут препятствовать сигналам духов. — Ложь легко слетела с моих губ, ведь я годами прислушивалась к речам maman.

Служанка нервно хихикнула.

— Будь у меня самая малость того, что не нравится духам, уж я бы зашила это во все свои платья.

— Призраки не могут причинить вреда, — успокоила я. — Бояться следует тех, кто по нашу сторону бытия.

— Скажите это ему. — Она кивнула на портрет над камином. — Это дед мисс Одры, лорд Чедвик Третий. До меня здесь служила моя двоюродная бабка, так она говорит, мол, старик был сущее зло. Она думает, что его призрак будет скитаться по замку и разрушать его камень за камнем, пока весь он не рухнет в море.

Я прижала роман к груди, внезапно ощутив сквозняк, о котором справлялась служанка.

— Он тронулся умом, — продолжила она. — Это его в конце концов и сгубило. Как-то среди зимы он ночью удрал из дома — нагой, каким пришел в этот мир. Кричал, вроде как голоса к нему взывают.

Я бросила взгляд на портрет и поморщилась, представив себе все это. Служанка будто прочла мои мысли.

— Наверняка было на что поглядеть, — прошептала она. — Бабуля Лил клянется, мол, старик сам был дьяволом, вот он и увидал в зеркале свое жуткое отражение. Вот что так нагнало на него страху.

К горлу подступил комок, я постаралась его проглотить.

— Когда он умер?

— Леди Одра еще совсем маленькой была. Но он до сих пор здесь обитает.

— Это очень долго. Обычно духи не задерживаются в жилище на такой срок.

Она кивком указала на часы.

— Я не больно разбираюсь, мисс, но эти часы сами решают, когда им остановиться. Бывает, подолгу показывают верное время, а потом — раз! Просто встают, внутри все грузики заплелись, и конец. Говорят, это вроде как из-за неровных полов у них нарушается равновесие. А они ведь тяжелые, разве такая громадина сама с места сдвинется?

Я промолчала, поскольку мне было известно — возможно все, если знать нужные приемы.

Она снова потерла руки.

— Так вы взаправду умеете говорить с духами? — Девушка уставилась на меня — испуганно и с любопытством одновременно. Я узнала этот взгляд, полный любопытства и жажды. Такой же был у молодого констебля.

Она кого-то потеряла.

— Значит, вы по правде за этим приехали? — спросила служанка. — Помочь леди Одре? — Она прижала пыльную тряпку к груди. — Уж какая трагедия, мисс. Умерла такой юной, ни пожить как следует не успела, ни замуж выйти.

Я вздохнула.

— Я бы не так сказала. Мужчина, который отрицает самоубийство своей невесты, — вот где трагедия.

Служанка ахнула.

Раздавшийся в дверях голос заполнил комнату:

— Неужели это восприятие поубавит ваш пыл в решении поставленной задачи, мисс Тиммонс?

Мы со служанкой переглянулись — потрясенно и пристыженно. Мистер Пембертон вошел в библиотеку и остановился напротив меня. Я неохотно на него посмотрела.

— Разумеется, нет, — отозвалась я. — Мне очень жаль, милорд. Я не хотела показаться бесчувственной.

— О да, уверен, обычно вы это скрываете куда лучше. — Он пристально взглянул на меня, затем повернулся к служанке. — Спасибо, Флора. Можешь идти.

Та поспешно сделала реверанс и вылетела прочь из комнаты: теперь отвлекаться было не на что. Удивительно, какой маленькой сразу показалась комната. Мне нестерпимо захотелось отойти от хозяина Сомерсета подальше, но я застыла на месте.

— Мои возможности добиться справедливости для Одры исчерпаны, — резко и неумолимо произнес мистер Пембертон. — Я позволил вам остаться, поскольку ваш неповторимый дар может способствовать поимке преступника, виновного в ее смерти. Но если вы считаете иначе, я предлагаю вам незамедлительно покинуть Сомерсет-Парк. Я легко устрою так, что приходский констебль вас заберет.

Неужели он всегда будет заканчивать наши разговоры угрозой? Моя кровь вскипела, на языке вертелся миллион язвительных ответов — одни на английском, другие на французском, но я промолчала. Словно щит, я прижимала к груди книгу — в напоминание о том, что меня сюда привело. Констебль Ригби не успокоится, пока не набросит мне на шею петлю. Мистер Локхарт предлагает шанс обрести свободу, а мистер Пембертон угрожает новым обвинением. Ни один из них не знал, перед каким выбором я оказалась, и мне предстояло найти решение, которое устроило бы обоих джентльменов. Ничего не оставалось, кроме как задержаться здесь и довести дело до конца.

Сбежать сейчас — такое же самоубийство, как прыжок Одры со скалы.

Глава 11 Леди Одра Линвуд

Запись в дневнике Сомерсет-Парк,

11 октября 1851 года

Дружочек,

отец мне лжет. Я вижу этот фарс насквозь. По правде говоря, я давно все знаю. Он умирает.

При мне отец старается держаться, но, когда думает, что я не вижу, его улыбка сразу исчезает. Он увядает, его тело борется за жизнь каждый день и проигрывает.

Мистер Локхарт теперь приезжает чаще. Он бывает у нас по меньшей мере три раза в неделю, но отец рано уходит спать, оставляя нас ужинать втроем с Уильямом. Хорошее настроение Уильяма меня очень подбадривает, я знаю, он любит отца так же сильно, как я. Никогда не посмею сказать это вслух, но я благодарна за трагедию в жизни Уильяма, которая привела его в Сомерсет и особенно ко мне.

Мистер Локхарт обращается со мной как со взрослой, и от его визитов становится легче. Сегодня я прямо спросила поверенного насчет отца и того, что он от меня скрывает.