Побочный эффект. Страница 44

— В таком случае, я заинтригован вдвойне… — Он поднял удивлённо брови. — Или ты мне не доверяешь?

Несколько мгновений молодая женщина смотрела Кравецу в глаза, затем обратила своё внимание на яйцо пашот.

— Альбертина?

— Ты хочешь быть достойным моего доверия?

— Конечно. — То ли Кравец окончательно проснулся, то ли апельсиновый сок сыграл свою роль, но теперь Эдди вплотную занялся яичницей с беконом, хотя до сих пор не то чтобы смотреть или нюхать — думать о еде не мог. И ел с такой жадностью, что не осталось сомнений в том, что ночь потребовала от него напряжения всех сил.

— Тогда ответь на вопрос, — небрежно предложила Альбертина.

— На любой, — прожевал ответ Кравец.

— Ты его не слышал.

— Я отвечу на любой твой вопрос.

Он ухитрился выделить местоимение «твой».

— Ты сильно рискуешь. — Она тонко улыбнулась.

— Ради тебя — что угодно.

— Для чего ты их убиваешь?

Жевать Кравец не перестал, для этого он был слишком голоден. Однако паузу выдержал довольно длинную и спросил без прежнего дружелюбия:

— Откуда ты знаешь?

— Неужели ты думал, что кто-то из нас, твоих друзей, об этом не знает?

Она выделила голосом сочетание «нас, твоих друзей», показав, что речь идёт исключительно о равных Кравецу людях.

— Мои помощники настолько плохо заметают следы? — криво усмехнулся он.

— Эдди, твои помощники превосходно заметают следы, но от своих ничего скрыть невозможно. Нравится тебе это или нет, но в своём кругу мы как на ладони.

— Друг перед другом, — уточнил он.

— Друг перед другом, — согласилась она. — И друг от друга нам не скрыться. Это настолько очевидно, что я искренне поражаюсь твоему удивлению.

— Ладно-ладно… — Прежний аппетит не вернулся, тем не менее Кравец поглощал еду весьма энергично. — Не знаю, как насчёт всех, но было бы странно, если бы об этом не знала хозяйка «MechUnited».

— Это обстоятельство тоже сыграло свою роль, — не стала отрицать Альбертина.

— Ведь всё, что нас окружает, сделано на твоих фабриках. — Он отставил тарелку и взялся за кофе. — И во всём есть закладки.

— Мне нравится ход твоих мыслей, но, к сожалению, далеко не всё, что нас окружает, сделано на моих фабриках. Поэтому знаю я не всё, а почти всё.

Замечание о закладках она мягко «не заметила».

— Я не стыжусь того, что делаю, — хмуро сообщил Кравец. — Но немного неприятно, что, оказывается, ты об этом знаешь.

— Неужели я тебе небезразлична? — Ты что, удивлена?

— Это так мило…

Кравец не уловил в её тоне ни иронии, ни сарказма, кивнул, глотнул кофе и продолжил:

— Что касается твоего вопроса… — Он покрутил кофейную чашку. — Почему я их убиваю? Наверное, потому, что могу. — Кравец прищурился, вслушиваясь, как прозвучали слова, и улыбнулся. — Да, это самый правильный ответ: я могу — и я убиваю. Это как выпить виски, когда нет зависимости: если захотелось, то почему нет?

— Они для тебя игрушки?

— Нет, — покачал головой Кравец. — Они — моя собственность. И твоя. И всех нас, друзей. — Эдмонд нарочно выделил сочетание «нас, друзей» — следуя примеру Альбертины. Только в его тоне отчётливо прозвучала ирония. — Нам принадлежат все земли, все воды и вся недвижимость. Они ездят в наших машинах, едят нашу пищу, пользуются нашими приложениями в наших гаджетах. А теперь они принадлежат нам полностью, ведь без генофлекса они мертвы. Раньше мы с ними играли, теперь мы ими владеем и можем делать с ними всё, что захотим.

— Не скучно?

— Как-то справляюсь, — рассмеялся в ответ Кравец.

Альбертина поддержала его веселье мягкой улыбкой и небрежно спросила:

— Только поэтому?

Он мгновенно понял, что имеет в виду молодая женщина.

— Как ты поняла, что я лгу?

— Эдди, милый, меня с детства готовили управлять гигантской империей, а курс распознания лжи в этом обучении — один из базовых.

— Меня учили скрывать ложь.

— И у тебя прекрасно это получается, — подтвердила Альбертина. — К тому же, я не сказала, что ты лжёшь, скорее, недоговариваешь.

— Пожалуй, так будет точнее, — согласился Кравец. — И всё-таки, как ты догадалась?

— Я знаю, что ты убиваешь только женщин, активно использующих генофлекс. И перед убийством ты обязательно с ними… — Она пошевелила пальцами.

— Спариваюсь, — пришёл на помощь Эдмонд. Смущение окончательно оставило его. — Когда мы говорим о низших, имеет смысл использовать это определение.

Не любовью же я с ними занимаюсь, в самом-то деле.

— Да.

— Такие женщины меня привлекают, — быстро произнёс Кравец. Очень быстро, словно опасаясь, что передумает сознаваться. — Необычные, невозможные, яркие и неважно, насколько умелые — мне нужно другое. Только с такими женщинами я оказываюсь на вершине блаженства.

— Почему же ты их убиваешь?

— Потому что они не должны быть такими, — убеждённо ответил Эдмонд. — Они уродуют себя.

Теперь Альбертина услышала всё, что хотела, и готова была подвести под разговором черту, но Кравец неожиданно разговорился.

— К первому убийству я тщательно готовился. Я понимал, что мне ничего не грозит, но не хотел, чтобы о моём пристрастии узнали. — Он улыбнулся. — Причём готовиться я стал задолго. Как ты знаешь, я всегда много занимался спортом, но решившись на убийство, начал уделять ему особое внимание и даже прошёл курс специальной армейской подготовки. Я долго выбирал жертву, следил за ней с помощью дронов и через Сеть. И знаешь, Альбертина, изучать подноготную о совершенно незнакомом человеке оказалось необычайно интересно. Я жил её никчёмной жизнью, смотрел вместе с ней никчёмные сериалы, играл в тупые игрушки и писал идиотские посты в социальных сетях. Я делал всё, чем мы дозволяем им заниматься, и даже стал получать какое-то извращённое удовольствие от настолько тупого времяпрепровождения.

— Сходил потом к врачу?

— Справился сам, — весело отозвался Кравец. —

Так вот, ту женщину я убил ножом. Специально выбрал его для первого раза, чтобы сполна почувствовать происходящее. И не прогадал. Я до сих пор помню её смерть. Не убийство. Не кровь. А именно смерть. Я её почувствовал — момент, когда чужая жизнь закончилась. Очень важный момент, о котором мы не задумываемся: исчезновение таинства осознанной жизни. Я действительно проводил ту женщину в последний путь, но… — Он развёл руками. — Но больше такого не повторялось. Как будто кто-то наградил меня этим ощущением, а затем отнял, потому что оно способно прийти лишь однажды.

— Дальше началась рутина?

— Убийства потеряли остроту, — вздохнув, признался Кравец.

— Тогда зачем продолжаешь?

— А что ещё остаётся?

— Неужели без убийств твоя жизнь окажется столь же пустой, как жизни низших?

Несколько секунд Эдмонд размышлял над её словами, после чего дёрнул плечом:

— Почти. — Он явно был задет.

— Не страшно?

— А чем наполнена твоя жизнь? — попробовал перейти в атаку Кравец. — К чему стремишься ты?

— Я — дипломированный инженер, — с неожиданной гордостью ответила владелица «MechUnited». — У меня есть собственное конструкторское бюро, в котором я с помощниками придумываю то, чего ещё не существует. Например, прямо сейчас моя аппаратура летит к Юпитеру на корабле, который мы спроектировали. Я решила вплотную заняться изучением газового гиганта.

— Ну, да: я — убийца, ты — инженер, — негромко, но очевидно зло, произнёс Кравец. — Я оставляю трупы, ты — устройства, которые вертятся вокруг других планет. Но правда в том, что однажды мы оба умрём. — В этом нет сомнений.

— Хорошо, что ты это понимаешь.

Эдмонд налил себе ещё кофе — после того, как начался серьёзный разговор, слуги на террасе не появлялись, и глухо спросил:

— Итак, я ответил на твой вопрос. Теперь твоя очередь: чего ты хочешь?

В отличие от него, Альбертина сразу ответила честно:

— Я хочу, помимо освоения космоса, место за столом Би-3. Я хочу иметь полный доступ к технологии производства генофлекса.