Побочный эффект. Страница 41

Тем не менее её ждало наказание.

— Я приказал избить твоего дружка.

Она не вздрогнула, но тяжело вздохнула. — Зачем?

— Хочу посмотреть, что он будет делать.

Её комментарий оказался очень естественным:

— Теперь вам будет сложно стать друзьями.

— Не уверен, что придётся.

— А раз не уверен, то не следовало лезть к Паскалю, — неожиданно строго произнесла Джада.

Она ему выговаривала. Впервые в жизни! И он едва не взвыл от переживаемого смешения чувств, от дикой смеси изумления, оторопи, восторга, злости и чего-то ещё, что он ощущал, но ни за что бы не назвал своим именем — любви. Любовь делает слабым, а он хотел быть сильным со всеми.

— Я должен был его проверить.

— Почему?

— Потому что другие тебя не интересовали. Ни один из них.

— И ты разозлился?

— Я…

Он готовился ответить спокойным, ровным тоном, потому что не разозлился и действительно был спокоен, но через мгновение понял, что разозлилась дочь.

Сильно разозлилась.

— Ты убедился, что у Паскаля красная кровь, а кости можно сломать. Доволен? Или ты собрался его убить?

— Я посмотрю, как он себя поведёт.

— Даже если неправильно, ты оставишь Паскаля мне. — Её голова всё ещё лежала на его плече, но говорила Джада так, словно держала у виска отца взведённый пистолет. — Не смей его трогать!

Не каприз и не требование — ультиматум. И Кармини на него согласился:

— Хорошо, — произнёс он с прежним спокойствием. — Больше я его не трону.

Она поднялась и молча ушла в свою комнату.

* * *

Самое призрачное время — когда город сереет вместе с рассветом. И не важно, идёт ли речь о небоскрёбах Сити или узких улочках старинного района, о дорогих кварталах или бетонных трущобах — в тот миг, когда тьма отступает, а свет ещё не явился, город принимается мерцать меж двух реальностей, словно выбирая, в какой ему по душе и в какой ему лучше остаться. И появляется ощущение, что если город пожелает, то сможет не выйти из тумана беспросветной тьмы, сохранив себя в тайне до следующей ночи. И это ощущение вгоняет в дрожь, потому что вместе с городом из тьмы не выйдут и его обитатели. Большинство из которых предпочитает проводить призрачное время в постели.

На улицах пустынно, как в декорациях фильма-катастрофы. Кажется, что даже роботы-уборщики стараются пережидать серое безвременье в укрытии, и потому неспешная процессия не могла не привлечь внимания наблюдателей. Если бы, конечно, наблюдатели не спали в своих кроватях.

В центре процессии находился роскошный паланкин чёрного дерева, который бережно несли четверо необычайно крепких вилди, приученных двигаться слаженно и равномерно. Над паланкином медленно летели боевые дроны, а перед ним и позади находилось по паре телохранителей. Остальные держались на расстоянии, потому что сегодня Альбертине не нравилось видеть много вооружённых людей рядом. У левого окошка шёл личный помощник владелицы «MechUnited» — невысокий Максвелл, чуть более полный, чем требовала мода, но пока отказывающийся менять фигуру на мускулистую.

Покинуть самое сердце Мили Чудес можно было и на мобиле, и на вертолёте, и на коптере, но Альбертине нравились медленные поездки в паланкине и то ощущение превосходства, которое он дарил. Она находилась среди людей, но при этом — бесконечно далеко от них. Видела происходящее в деталях, но только если пожелает, и сама решала, вмешиваться или нет. Что же касается стонущего на земле человека, он сумел привлечь внимание Альбертины настолько, что она распорядилась остановить процессию и обратилась к помощнику.

— Максвелл? — Миледи?

— Что с ним?

Максвелл служил владелице «MechUnited» не первый год, привык к разным поручениям, поэтому тут же наклонился и осмотрел несчастного.

— Это пьяница?

— Нет, миледи, этого человека побили, но он жив и с ним всё будет в порядке.

Тоном помощник дал понять: «Ничего интересного, можно продолжать путь», однако сегодня Альбертиной владело иное настроение.

— Ему больно?

— Уверен, этому человеку не привыкать, миледи.

— Нельзя быть таким бессердечным, Максвелл.

— Такова моя работа, миледи.

— Я хочу выйти.

— Да, миледи.

Вилди опустили паланкин на землю, а помощник подал госпоже руку.

— Чудесный рассвет, — произнесла она, разглядывая небо: и то, что над крышами, и то, что отражалось в стёклах домов.

— Обыкновенный, — обронил помощник.

— Ты не любишь этот город.

— Вы проницательны, миледи.

Альбертина посмотрела на небогато одетого мужчину с дредами и произнесла:

— Он не выглядит бродягой.

— Его зовут Паскаль Гаспар, фрикмейстер, владелец независимого биотерминала «Механическое напряжение», тридцать два года, под судом не был, в брачных отношениях не состоял…

Безопасность Альбертины Донахью обеспечивалась на высочайшем уровне, и оператор передал Максвеллу всю информацию. Мужчина застонал, перевернулся на бок, прищурившись, посмотрел на Максвелла и Альбертину, после чего осведомился:

— Долго я здесь валяюсь?

Отвечать ему никто не собирался.

— Как тебя зовут, несчастный?

— Д’Артаньян.

— Как? — Ему удалось удивить молодую женщину. Пришлось объясниться:

— Ну, раз ты миледи…

— Я не люблю, когда меня подслушивают. — Она произнесла фразу ледяным тоном.

— Тогда твоему помощнику не следовало орать во весь голос.

— Мне кажется, он хам, миледи, — сказал Максвелл.

— Он дерзок.

— Ничего, что я здесь? — поинтересовался Паскаль.

— И можешь пока оставаться, — дала разрешение молодая женщина.

— А ты ничего, — оценил фрикмейстер.

— Это комплимент?

— Комплименты я начну раздавать только в том случае, если поможете добраться до биотерминала. Кажется, мне сломали ребро — хочу восстановиться.

— Максвелл, помоги бедолаге, — распорядилась Альбертина.

— Меня зовут Паскаль, — сообщил Паскаль, поднимаясь с помощью Максвелла с земли. — Мой биотерминал…

— Мы знаем, где он.

— Вы что, из полиции?

— Нет.

— Тогда как вы прочитали мой коммуникатор?

— Мы полны сюрпризов, Паскаль, — мягко улыбнулась Альбертина. — А пока обопрись на Максвелла и скажи, куда идти?

— Не смогла прочесть вывеску?

— А ты ещё более дерзок, чем я думала.

— Всегда пожалуйста.

Альбертина усмехнулась.

Разумеется, первыми в биотерминал вошли телохранители и влетела парочка дронов. Они осмотрели помещение, определили, что опасности нет, и вышли, прихватив с собой Максвелла — так велела хозяйка. Сама она уселась в клиентское кресло, а Паскаль подключился к настольному коммуникатору, оценил повреждения и, глядя на монитор, произнёс:

— Пожалуй, сделаю себе капсулу Родена. — Выдернул кабель и улыбнулся: — Ты не против?

— Хочешь, чтобы я ушла?

— На твоё усмотрение.

Происходящее Альбертину… забавляло: ехать по ночному городу в паланкине, наткнуться на избитого бродягу и заговорить с ним — приключение? В каком-то смысле да. И не обязательно романтическое, поскольку Альбертина ещё не решила, хочет ли развлечься с этим низшим, но любопытное. К тому же приключение в точности соответствовало настроению, что овладело молодой женщиной после встречи с предсказательницей.

— Почему ты говоришь мне «ты»?

— Потому что ты этого хочешь.

— Неужели? — Она слегка удивилась.

— Ты хочешь, чтобы я тебе дерзил, иначе телохранители побили бы меня на улице, и ты бы уже была в своём замке, принцесса.

«Сегодня странная ночь, — пробормотал доппель. — Тебя с лёгкостью читают все подряд».

Электронному помощнику Альбертина не ответила, а у Паскаля спросила:

— Узнал меня?

— Ага.

— Поэтому такой дерзкий?

— Решил произвести впечатление.

— Ты врёшь.

— Может, и так.

Капсула пискнула, сообщив, что готова к работе, Паскаль без стеснения сбросил одежду, медленно, кривясь, опустился в ванну и подключил кабель к разъёму биочипа.