Академия Аркан (ЛП). Страница 76

Король Нэйтор, Равин и Лея уже на своих местах. Первые двое смотрят на меня горящими глазами. Как будто я — главное блюдо, которого они так долго ждали. Лея сидит с мягким выражением лица, но её взгляд рассеян, а мышцы словно напряжены, удерживая маску спокойствия. Всё в ней кричит, что она хотела бы быть где угодно, только не здесь.

Я тоже, — мысленно отвечаю я. Сердце бьётся быстрее, пока я сажусь рядом с Каэлисом, среди королевских особ. Держать руки ровно — настоящее усилие. Тяжесть всеобщего внимания никогда ещё не была так ощутима.

Несмотря на все насмешки и слухи, помолвка с Каэлисом ещё ни разу не казалась мне настоящей. Даже на званом вечере. Но сейчас, под этими взглядами, особенно короля, — она обрела реальность.

Я сглатываю тревогу и заставляю себя улыбнуться. Король встаёт, едва Каэлис садится. Он поднимает хрустальный кубок.

— За ещё один успешный День Монет. Вы — истинный знак совершенства, — глаза короля Нэйтора скользят к нам с Каэлисом. Его лёгкая улыбка выглядит всем, чем угодно, только не искренней. — И за моего второго сына, вашего директора, и женщину, которую он, похоже, избрал.

Не слишком восторженная похвала… Но когда он пьёт, пьём все. Ни одно вино мира не перебьёт горький вкус у меня во рту.

Ужин начинается по-настоящему. Столы ломятся от еды на тяжёлых, богато украшенных золотых блюдах, которые выносят служащие академии. Я заставляю себя есть, понимая, что всё будет казаться пеплом в таких обстоятельствах. И не ошибаюсь.

— Должен сказать, редкое удовольствие видеть за своим столом так много членов семьи. Обычно лишь Равин навещает мои владения и успевает надоесть, — Каэлис нарушает натянутое молчание.

Мне едва удаётся сдержаться, чтобы не наступить ему на ногу под столом. Зачем он провоцирует? Я бы предпочла просидеть весь ужин в тишине.

— Невозможно! — Равин растягивает ухмылку, достойную оплеухи. — Навещать тебя — моё любимейшее занятие, брат. Я знаю, ты тайком обожаешь, когда я удивляю тебя своей любовью.

Братья смотрят друг на друга больше, как мальчишки, готовые пустить в ход кулаки, чем как взрослые мужчины.

Я сдерживаю вздох. Королевские или простолюдины — сёстры и братья всюду одинаковы. Интересно, каковы отношения у Каэлиса и Равина с их младшим братом, третьим принцем? Кажется, ему сейчас тринадцать… значит, вскоре он начнёт всё чаще приезжать из замка Орикалис.

— Редкое удовольствие, и правда, — слова короля звучат так, словно он и не замечает ссоры сыновей. А может, даже… с оттенком тоски? Его лицо кажется неожиданно искренним, когда он смотрит поверх моего плеча в глубину зала. Будь я иной, я бы сказала, что это взгляд человека, которому действительно не безразличны арканисты за моей спиной. Жёсткость уходит из его глаз, они смягчаются, словно в них отражается сожаление. Но миг — и всё исчезает. Вновь передо мной холодный и расчётливый правитель, губы которого искривляет почти зловещая улыбка. — Особенно теперь, когда у меня есть возможность разделить трапезу с женщиной, которой мой сын решил меня удивить как возможной будущей частью нашей семьи.

— Для меня честь находиться в столь высоком обществе, — я опускаю взгляд на тарелку, используя еду как предлог для показной покорности.

— Дважды за один день даже, — король откидывается назад и вытягивает руку на стол, задумчиво постукивая пальцем.

— Я воистину благословлена, — выдавливаю я улыбку и пригубляю вино.

— Особенно для девушки простого происхождения, которую мой сын встретил… Как вы познакомились? — его взгляд мечется, между нами.

Я благодарно перевожу глаза на Каэлиса.

— Я был по делам в Городе Затмений… — начинает он.

— Не припомню, чтобы ты бывал там в прошлом году, — тут же встревает Равин.

Каэлис прищуривается:

— Я не обязан докладывать тебе обо всех своих передвижениях.

— Но ведь у нас была договорённость уважать чужие границы? Если кто-то посещает владения другого, это должно быть ясно обозначено, — Равин откидывается в кресле и лениво покручивает бокал. Лея рядом с ним продолжает спокойно есть, будто всё происходящее — рутина.

Четыре масти, только бы мне никогда и вправду не пришлось породниться с этой семьей. А если и придётся — возьму на вооружение её метод: молчание.

— Может, я бы больше уважал границы, если бы ты это делал, — холодно бросает Каэлис.

— Довольно, — король теперь смотрит лишь на меня. — Хочу услышать это от неё.

— Я… — я бросаю взгляд на Каэлиса. Мы ведь никогда не обсуждали, как якобы встретились.

— Не стесняйся. Расскажи же эту историю любви на века.

— Я родилась в Городе Затмений. Моя мать и отец были глубоко влюблены. Его работа не позволяла ему оставаться в городе надолго, его часто отзывали, — слова сами собой выходят из уст. Перед глазами вспыхивают образы детства, почти складывающиеся в лицо отца, которого я старательно пыталась забыть. Я не могу сказать всей правды, но это не мешает боли проникнуть в мой голос, пока я выстраиваю вымышленную историю о том, что могло бы быть. — Мы не были особенными, моя семья. Но у нас было достаточно, мы жили.

— Где твои родители теперь? — спрашивает король.

— Отец ушёл, когда я ещё едва ходила. Мать погибла в Провале, — мой голос твердеет. Король даже не думает выразить соболезнования. Зато Каэлис шевелится, и его колено касается моего, словно поддержка. Я поднимаю взгляд, приоткрываю губы, с вопросами, которые нельзя задать вслух. Он понял. Он слышит правду в моём голосе. — Отец оставил достаточно средств, чтобы я могла выжить.

— Даже будучи ребёнком? — Лея впервые вступает в разговор, в её голосе — искренняя жалость. Может, она не так уж плоха, как я думала.

— У матери были близкие друзья, которых я знала с детства. Они помогли мне. Взяли под опеку, пока я не выросла, чтобы справляться самой, — я вспоминаю фигуры в плащах, что всегда появлялись возле Гнилого Логова. Людей, с которыми мать работала, тех, кто присматривал и за мной тоже. Таких, как Бристара. — Я встретила Каэлиса только тогда, когда сама добралась до Провала.

— Клара недавно открыла в себе арканическую силу. Я оказался в городе, и… мы познакомились, — подхватывает Каэлис. — Но лишь когда я побывал в её доме и увидел реликвии, что передавались по материнской линии, я сложил воедино её происхождение. Оставалось только найти доказательства. Со смертью матери Клара оказалась последней живой наследницей.

— Какое везение для тебя, — Равин улыбается так, что улыбка больше похожа на оскал.

— Думаю, мне и правда немного повезло, — я отвечаю той же улыбкой.

— Звучит как настоящая история любви, — задумчиво говорит Лея.

— Настоящая или нет… многие задаются вопросами, — вновь вмешивается король. — Мой двор уже гудит, словно летнее поле, от разговоров о вас двоих, если только они не продолжают помешиваться на беглеце из Халазара.

— Этим сплетникам не мешало бы найти себе занятие, — бормочет Лея с явным отвращением. Она всё больше мне нравится.

— Я слышала эти слухи — о беглеце, — я пользуюсь шансом перевести разговор от нас с Каэлисом и показать, что упоминание беглеца меня не пугает. — В них есть хоть капля правды?

— Разумеется, нет, — фыркает король. — Никто не сбегал из Халазара.

— Но, отец… — пытается вставить Равин.

Король обрывает его:

— Никто не сбегает из Халазара. И если бы такое случилось, человек долго бы не прожил. — Он говорит так, словно пытается навязать свою волю самой реальности. Но в этот раз эта реальность играет мне на руку, и я молчу. — Куда опаснее для меня то, что знать сомневаются в искренности вашей помолвки.

Так много о попытке увести разговор…

— Пусть сомневаются, — Каэлис лениво отмахивается. — Я продолжу отправлять в их кланы одарённых арканистов, и это заткнёт им рты. О моих делах им волноваться не стоит.

— Ты второй в очереди к трону, — жёстко произносит король.

— Лишь до тех пор, пока Лея не родит наследника, — отвечает Каэлис, наклоняя голову в сторону брата. — Кстати, как с этим дела? Что, уже два года прошло? Не говори мне, что ты… недостаточно хорош, братец.