Академия Аркан (ЛП). Страница 53

— Ни капли, — отрезаю. Горько. Бросая вызов собственным чувствам. — Он всего лишь старая рана.

— Рана, которая не заживает и не срастается. — Каэлис говорит с такой уверенностью, и меня бесит, как он прав. Я отвожу взгляд, но он тут же возвращается, когда костяшки его пальцев скользят вверх по моей руке и касаются щеки.

— Сколько ран ты просто оставила кровоточить, Клара? — Его голос почти не слышен. Подушечка его большого пальца легко касается моей нижней губы. Я сдерживаю дрожь — и проигрываю.

— А сколько их у тебя? — Отвечаю вопросом на вопрос. Слабо. Так же слабо, как дрожат мои колени.

— Достаточно, чтобы я захотел переделать весь мир, лишь бы их исцелить, — отвечает он, низким голосом. Я не ожидала, что он ответит вообще.

Краем глаза я замечаю фигуру в дверном проёме. Лицо, знакомое до боли. Из моих самых светлых грёз… и самых жутких кошмаров. Лиам. Его взгляд блуждает, он пришёл один — с вопросами, которых у меня самой не меньше. Это мог бы быть наш момент. Возможность выговориться, всё сказать.

Но… что он мог бы сказать, чтобы стало легче? Нет таких слов.

Паника и злость сливаются воедино. Часть меня не хочет, чтобы он увидел меня с Каэлисом. Но другая — хочет, чтобы он понял: мне больше нет до него дела. Желание ранить его так, как он ранил меня, побеждает.

Я тянусь к Каэлису. Моя рука обвивает его шею, я притягиваю его к себе. Мои губы жадно накрывают его — резко, яростно.

Каэлис замирает. Я сжимаю его волосы в кулаке: Только посмей отстраниться. Ладонь скользит к его талии, к бедру. Но он меня удивляет — поддаётся. Его рука с моей щеки опускается, обнимает меня. Притягивает ближе.

Я ощущаю каждую мышцу этого тела, которое мельком увидела в его покоях. Оно теперь живёт во мне, в этом поцелуе. Год холодного плена, год без прикосновений, без жизни — всё это растворяется. Я чувствую себя настоящей. Живой. И пусть каждое прикосновение бьёт током — я тону в нём без остатка.

Где-то рядом грохочет упавший мольберт. Картина летит на пол. Моя спина ударяется о стену.

Я ощущаю его язык. Он целует меня, как будто ждал этого годами. Моя нога обвивает его, юбка поднимается почти до бёдер. Принц прикусывает мою губу и рычит.

Я почти не дышу. Он толкается в меня бёдрами, и по телу проходит дрожь. Чёрт. Я ненавижу это. Ненавижу, как мне хорошо. Ненавижу, как сильно я этого хочу. И больше всего я ненавижу то, что всё это вызвал он.

Наконец Каэлис отстраняется. Я открываю глаза. Он смотрит прямо на меня. У нас сбилось дыхание.

— Он… Лиам… — начинаю я, словно в попытке оправдаться и перед ним, и перед собой.

— Я знаю. Я тоже его видел, — говорит Каэлис и кивает в сторону зеркала. Оно расположено так, что идеально показывает вход. Похоже, принц всё это время не сводил с него глаз. Он снова смотрит на меня, и его пальцы скользят вниз — от щеки к шее, к ключице. И замирают, дотрагиваясь до краешка ткани чуть выше груди. Мои тяжёлые вдохи поднимают её, словно умоляя… Искушая. Его. Меня.

— Хорошо сыграно, — произносит он. — Я всегда знал, что ты опасна.

— Больше, чем ты думаешь, — шепчу в ответ.

Его взгляд держит меня в ловушке. Но через миг Каэлис отступает.

— Уходим. Быстро. — Он смотрит на мои растрёпанные волосы. На размазанную по щеке помаду. Проводит пальцем по губам, стирая остатки. — Оставим всё как есть. Пусть болтают обо всём, только не о происхождении Клары Редуин или беглеце из Халазара.

Я молча киваю.

Каэлис провожает меня к выходу. Но как только мы садимся в карету — он больше не прикасается ко мне. Даже у ворот академии, когда мы прощаемся неловко и сдержанно, он держит дистанцию. Но прикосновение его губ… тепло его рук… будто вплавлены в мою кожу. И я чувствую их ещё долго после того, как он исчезает из виду.

Глава 28

На следующее утро Каэлис сидит за завтраком. Впервые за долгое время. Конечно же, именно сегодня он счёл нужным появиться.

А я — именно сегодня считаю нужным не смотреть на него.

Снова убегаешь, Клара? — почти слышу, как он мурлычет это мне в ухо, пока я торопливо доедаю и поднимаюсь, чтобы пойти на «владение». Ноги сами ускоряются, будто тело нарочно хочет предать меня и доказать правоту даже его призрачной усмешке.

— Ты в порядке? — спрашивает Сорза.

— Говорят, у неё ночь была насыщенной, — тоном безобидным, но всё равно выбивающим меня из равновесия, вставляет Дристин. А я чувствую, как щёки заливает жар. Если уж даже Дристин слышал…

Я перевожу взгляд на Лурен:

— Уже успели разнести?

— Так всегда бывает, — виновато улыбается она.

— Я думала, студенты не могут покидать академию, — бормочу я.

— Ты ведь ушла, — поправляет очки Дристин, будто слегка обижен, что сам не получил такой возможности.

— Ну… да, но… — слова путаются, не находят выхода.

— Но ты — потерянная дворянка, да ещё и обручена с принцем. Тут, видимо, можно делать исключения, — заканчивает за меня Лурен, цепляясь за мою руку и похлопывая её, словно говоря: «Всё в порядке».

— Исключения, чтобы целоваться с Каэлисом в уединённой галерее, — добавляет Кел с крошечной, самодовольной усмешкой.

Я не могу понять, что чувствую: облегчение от того, что именно эта часть истории пошла гулять по академии… или такой стыд, что мне хочется, чтобы пол под ногами разошёлся и поглотил меня.

— Те же исключения, что делают почти всем знатным, — тихо бормочет Дристин.

Лурен пропускает мимо ушей.

— Вечеринка хоть понравилась?

— Нормально, — отвечаю сухо.

— Значит, Каэлис в постели не ахти? — язвительно бросает Кел.

— Я такого не говорила! — вырывается у меня слишком поспешно.

— Значит, спала с ним, — заключает Кел, глядя на меня краем глаза и явно довольная тем, что вытянула из меня эту невольную оговорку.

— Леди не рассказывает таких вещей, — фыркаю я и отворачиваюсь, хотя понимаю, что, возможно, лучше так — подбрасывать сплетникам крохи, которые выгодно ложатся в историю, которую мы с Каэлисом вынуждены разыгрывать. Но внутри всё равно выворачивает.

Пока мы идём на занятие, я замечаю взгляды и шёпот за спиной. Мой «выход в свет» с Каэлисом разлетелся по академии, как лесной пожар. Я надеялась, что новая тема для пересудов вытеснит слухи о беглянке из Халазара. Идеально — стереть их из памяти. Но, похоже, получилось наоборот: теперь шепчутся и об этом. Вечеринка лишь подлила масла в огонь.

Занятие не наступает достаточно быстро.

Сегодня Вадуин в длинном сюртуке, протёртом на локтях от десятилетий, что он облокачивался на кафедру. Он торопит нас рассаживаться и сразу начинает лекцию о нюансах владения Тузами — о том, как каждый способен творить малые стихии, и сколькими способами эти силы можно применить.

— Леди Клара Редуин, — он жестом указывает в центр, — не желаете продемонстрировать?

В классе будто холодает, когда десятки глаз одновременно поворачиваются ко мне. Я поднимаюсь.

— Какой Туз вы хотите?

— Испытания Тройки Мечей уже не так далеко.

— Сто двадцать ночей, — шепчет Сорза.

Если Торнброу слышит — делает вид, что нет.

— Почему бы не выбрать карту того дома, к которому вы собираетесь примкнуть?

Если бы не годы подпольных сделок и тренировки лица держать маску, я бы прищурилась. Рано раскрывать намерения. Слишком опасно. Это может захлопнуть двери, которые ещё пригодились бы.

— Хорошо, — произношу спокойно. Скрещиваю руки, подчёркивая: карта призывается без малейшего движения пальцев. В прежней жизни я предпочитала Жезлы, но здесь… здесь Мечи — то, на что можно положиться.

Карта вспыхивает и вытягивается в серп света и тени. Она летит вперёд, к Вадуину. Тёмные волосы с левой стороны его головы едва шелохнулись, и тут же порыв ветра обрушился на манекены в конце зала.

— И всё? — хмыкает Эза, наклоняясь к Алору. За последние недели я заметила, что они слишком часто рядом. Ближе, чем мне нравится.