Когда-то я была злодейкой (СИ). Страница 22

Ещё и голос она порой слышала во сне...Он хвалил, подбадривал, внушал уверенность и каждый раз напоминал о ее задаче в этом мире–прожить праведную жизнь, нацеленную на служение людям.

Елизавета забывала конкретику таких снов, но вот ощущение от них – нет. И работала дальше.

Глава 22

Промежуточные итоги второй жизни попаданка Хмырова подводила регулярно, а вот глобально отчитаться перед собой и небесами сподобилась только в тридцать третий день рождения Лиззи Мортен, вернее, доставшегося иномирянке по наследству тела.

Елизавета накануне как-то вскользь подумала о некоторой мистичности грядущей даты: срок её пребывания в этой реальности наводил на мысли о восточных учениях, делящих жизненный путь человека на девятилетние циклы, вкупе с фразой о «возрасте Христа». Последнее вроде как к мужикам относилось, но всё равно в душе Хмыровой что-то подрагивало и противненько так поднывало…

***

После небольшого застолья в кругу большой уже семьи именинница вышла прогуляться перед сном в сад особняка Мортенов, где и проводилось праздничное мероприятие в её честь.

В пансионе день рождения управляющей отметили несколькими часами ранее вкусным обедом для обитателей и церемонией вручения виновнице торжества многочисленных подарков от воспитанниц и коллег. Лиззи была неимоверно тронута и дарами, и словами, а главное, искренним уважением окружающих, продемонстрированном ими во время чествования её персоны.

Впрочем, она его заслужила. Совершенно точно.

«Так чего же ты добилась за девять лет пребывания в параллельном мире, госпожа Хобякофф, сиречь, Мортен?»

Пожалуй, по порядку. Хотя о многом и сказано выше, но всё же…

Первое достижение, определенно – это замужество Эммы. Почему не вызволение из лап настоятельницы близняшек или «уход» мачехи, или реорганизация пансиона?

Потому, что устроить судьбу недоброй к предшественнице сводной сестры стоило дороже. Но старшая мисс Мортен справилась, к обоюдному удовольствию!

Кэтрин же после отъезда матери и сестры грустила недолго: избавившись от их диктата и контроля, девушка расслабилась, примкнула к сводным сестрам и старательно осваивала с остальными пансионерками все, что Лиззи включала в режим дня и учебный план заведения.

Совместный труд, как замечал мультяшный кот Матроскин, облагораживает и объединяет: уже через полгода Кэтрин хорошо ладила с девочками, совершенно не капризничала, была скромна, весела, трудолюбива, активно проявляла себя в делах и творчестве – например, рисовала с каждым днем все лучше и лучше.

Её «марины» и «пасторали» с идиллическими картинками сельского быта неизменно пользовались спросом на «ярмарке мастеров», что повышало самооценку юной художницы и положительно влияло на её характер, делая Кэтрин спокойнее, доброжелательнее, увереннее и целеустремленнее.

Очень часто (да, впрочем, всегда) она помогала Лиззи рисовать эскизы ювелирных украшений для магазина мистера Йоффе, углядевшего в дизайне парюры Эммы «руку мастера» – необычность и оригинальность.

В этом «баловстве» попаданка тоже смогла найти источник дохода: она описывала Кэтрин возможный вариант украшений (по памяти), определяла огранку, металл, композицию. Сводная сестра воплощала идею в рисунки, Лиззи оговаривала процент с владельцем мастерской, дополняя дизайн краткой характеристикой камней (по гороскопам и данным геммологии — науки, изучающей особенные свойства камней, их происхождение, состав самоцветов и тд).

Упакованные в разработанные девушками «фирменные» коробочки, с вложенными описаниями свойств камней и изделий, украшения продавались существенно дороже, что радовало ювелира и тешило кошелёк Мортенов дополнительным объёмом.

***

Как бывшая владелица ювелирного магазина, госпожа Хобякофф много знала о камнях, металлах, способах их обработки, дизайне. В частности, с возрастом она почти перестала носить драгоценные камни, предпочитая полудрагоценные или вовсе поделочные, но включенные в украшения, изготовленные индивидуально, малыми партиями, в оригинальном (штучном) дизайне. Короче, недорогие, но стильные.

Эту идею она и предложила Адаму Йоффе после того, как однажды в беседе мастер высказался о «новом серебре» – нейзильбере – как о сплаве интересном, но в ювелирке не пользующемся спросом из-за предпочтений покупателей, отдаваемых в пользу золота, платины или серебра.

- Вы просто не умеете их готовить – рассмеялась Лиззи и «забросила удочку». – Мистер Адам, попробуйте соединить нейзильбер с недорогими аметистом, кварцем, яшмой, гематитом, авантюрином, хоть тигровым или соколиным глазом, я подумаю над дизайном. Мы можем создать новую моду на недорогие стильные украшения для повседневной носки представительницами среднего класса, и не только. Поверьте, эта затея принесет нам неплохие деньги.

Хмырова в свое время интересовалась историей создания «нового серебра», найденного немецкими исследователями в З0-х годах 19 века в ходе экспериментов по улучшению мельхиора, уже известного специалистам.

Полученный сплав из меди, никеля и цинка (с преимущественной долей меди) оказался прочнее и устойчивее к воздействию, чем тот же мельхиор. Как пример: разрушается он только в кипящих соляной или серной кислоте, при этом прочен и пластичен.

Благодаря серебристому цвету сплав и получил свое название –нейзильбер. В том, родном для попаданки, мире сплав активно применялся во многих отраслях, в частности, в ювелирном деле для изготовления бюджетных (относительно стоимости благородных металлов) украшений.

Изделия из нейзильбера практически не вызывают аллергии, хранить их лучше в шкатулках, не мочить без нужды водой (выдержит, но потемнеет быстрее) и периодически чистить либо щеткой из натуральной щетины (дома), либо у ювелира.

***

Объединившись, Лиззи с Кэтрин не только разработали несколько вариантов серийных украшений и их упаковки, но и устроили рекламную компанию среди жительниц Кейпсити, опираясь на связи Пруденс Осгут и дерзость Батшебы Винтер, ставшей их первой моделью.

Использовались для этой же цели и сезонные танцевальные вечера в пансионе, где воспитанницы могли продемонстрировать и себя, и новые украшения, и одежду, сшитую по оригинальным фасонам Симоны де Монкар и советам Лиззи: платья имели свободный крой ( прямой, с заниженной талией), вырез на спине и бретельки вместо длинных рукавов, яркие цвета, были также вечерние наряды со стилизацией под японские кимоно.

Голые спины и плечи пансионерки прикрывали широкими шелковыми или вязанными кружевными палантинами с вкраплениями стекляруса, головы – маленькими шляпками с перьями или сделанными или связанными цветами, бантиками, шпильками.

На эти вечера рассылались именные приглашения для молодых людей – партнеров по танцам, на них устраивались благотворительные распродажи в фонд пансиона, приветствовались пожертвования и присматривались кандидаты для брака.

Через пять лет такой практики танцевальные вечера в «Новой заре» стали престижным мероприятием, на которое стремились попасть сливки колониального общества: блеснуть, завязать знакомства, попробовать новинки, да просто прекрасно провести время, потому что руководство пансиона неизменно готовило что-то необычное для каждой тематической вечеринки.

Генератор идей (все новое – неизвестное здесь старое) Лиззи Мортен ввела в моду коктейли (пунши и глинтвейны уже «пились»). «Кровавая Мэри» (водка, томатный сок, лимон, перец) и «Мичилада» (то же, но с пивом), «Мохито» (белый ром, лайм, мята, тростниковый сахар и газировка) «Мимоза» (смесь шампанского и свежего апельсинового сока), «Пинья колада» (ром, кокосовое молоко, сок ананаса), «Дайкири» (светлый ром, сок лайма, сахар), «Отвертка» (водка с апельсиновым соком) и прочее, что накопилось в памяти попаданки за десятилетия светской жизни.

Элис Хобякофф могла смешать любой коктейль не хуже опытного бармена, знала пропорции назубок, поэтому варьировала доли алкоголя так, чтобы и вкус соответствовал известному только ей оригиналу, но и «в отключку» молодежь не уходила, а то мало ли что: звездная ночь, укромные уголки, и вообще, гормоны…