Оракул с Уолл-стрит 8 (СИ). Страница 36

— А что с документами Томми? Удостоверение личности, записи?

— Все при нем, но блокнот пропал. Томми всегда носил с собой маленький записной блокнот в кожаном переплете. Его не нашли ни в карманах, ни рядом с телом.

Это окончательно убеждало меня в том, что смерть Маккарти не случайность. Чикагцы получили доступ к его записям, а значит, знали о наших планах гораздо больше, чем мы предполагали.

— Есть ли основания полагать, что чикагцы знают о связи Томми с нами?

— Пока неясно, босс. Документы «Эри Шиппинг» выдержали проверку, компания существует реально. Но если в блокноте были записи о наших операциях…

— Тогда нам нужно срочно менять все планы, — закончил я его мысль. — Операция по столкновению О’Брайена с Нитти может быть скомпрометирована.

За окном проехал автомобиль Packard, его фары осветили заснеженную Парк-авеню.

— Что предпринимаем, босс? — спросил О’Мэлли.

Я вернулся к креслу и взял снифтер. Но затем отставил в сторону. Сейчас мне требовалась максимальная концентрация.

— Во-первых, усиливаем охрану всех ключевых людей. Если чикагцы готовы убивать, значит, перчатки сняты. Во-вторых, ускоряем операцию с О’Брайеном. Чем быстрее ирландцы поверят в угрозу со стороны Нитти, тем раньше начнется конфликт.

— А если О’Брайен узнает, что информация исходит от нас?

— Тогда мы получим войну на два фронта, — честно признал я. — Но альтернатива хуже. Если Нитти закрепится на Восточном побережье, нам конец.

О’Мэлли молчал несколько секунд, обдумывая сказанное.

— Босс, есть еще одна деталь. Коулман сказал, что на причале, где нашли тело, кто-то оставил букет белых роз. Полиция посчитала это случайностью, но…

— Но белые розы — это традиционный знак мафиозного убийства, — закончил я. — Кто-то хотел, чтобы мы поняли, что это не несчастный случай.

Звонок завершился обещанием О’Мэлли предоставить дополнительную информацию утром. Я положил трубку и вернулся к камину. Огонь почти прогорел, остались только красные угли, похожие на глаза хищника в темноте.

Смерть Томми Маккарти означала, что война между Нью-Йорком и Чикаго перешла в новую фазу. Теперь ставкой стала не просто территория или деньги, ставкой стала жизнь. И Фрэнк Нитти только что показал, что готов играть по самым жестким правилам.

Я допил коньяк и поднялся с кресла. Смерть Томми нельзя оставлять безнаказанной. Чикагцы начали игру не по правилам, и теперь получат ответ в том же стиле.

Глава 15

Прекращение огня

Первые лучи солнца пробивались сквозь высокие окна моего пентхауса на Парк-авеню, освещая хрустальные графины на баре и кожаные корешки книг в библиотеке. Каминные часы Tiffany показывали без четверти семь утра, но сна в моих глазах не было. Вчерашний звонок О’Мэлли о смерти Томми Маккарти лишил покоя.

Я сидел в кресле из темной кожи возле камина, где еще тлели угли вчерашнего костра. В руках держал снифтер с коньяком Hennessy XO, но не пил. Алкоголь сейчас только затуманил бы разум, а мне требовалась абсолютная ясность мышления.

На столике рядом лежала утренняя сводка от агентов. Шесть листов машинописного текста на фирменной бумаге с водяными знаками. Информация была неутешительной.

Томми мертв. Лучший разведчик организации, человек, который должен был принести ключевые данные о планах Нитти, утонул в Ист-Ривер при подозрительных обстоятельствах. Его записной блокнот пропал, а это означало, что чикагцы теперь знали гораздо больше о наших операциях, чем следовало.

Звук лифта в прихожей возвестил о прибытии моих людей. Патрик О’Мэлли вошел первым, его массивная фигура заполнила дверной проем. Даже в семь утра он выглядел безупречно, серый костюм тройка от лондонского портного, накрахмаленная рубашка, галстук в тонкую полоску. Только красноватые белки глаз выдавали бессонную ночь.

За ним следовал Шон Маллоу, бывший сержант морской пехоты, а ныне руководитель службы безопасности. Его военная выправка не изменилась за годы гражданской службы. Широкие плечи, прямая спина, быстрые движения человека, привыкшего к опасности. Шрам на левой щеке, оставшийся после газовой атаки под Белло-Вудом, побелел от напряжения.

Последним появился Чарльз Бейкер, мой связной с европейскими банками. Невысокий, худощавый, с тщательно подстриженными усиками и очками в золотой оправе. В руках он держал кожаную папку с документами, которая никогда не покидала его.

— Господа, — сказал я, поднимаясь с кресла, — ситуация изменилась кардинально. Смерть Маккарти означает, что у нас больше нет времени на долгие игры.

О’Мэлли достал серебряную фляжку и плеснул виски в стакан. Ирландский ритуал для концентрации внимания.

— Босс, как я сказал, наши источники в полиции подтверждают, что это убийство. Томми встречался с двумя чикагцами незадолго до смерти.

Я вернулся к камину и поставил нетронутый снифтер на мантию. В голове уже складывался новый план, более жесткий и рискованный, чем все предыдущие.

— Ситуация такова, — начал я, обводя взглядом своих людей. — У нас слишком много врагов для одновременной борьбы. О’Брайен контролирует ирландские доки Бостона и готов взрывать банки. Нитти расширяет чикагское влияние на восток и убивает наших агентов. Морган давит через европейские банки и блокирует швейцарские счета. Именно поэтому, — продолжал я, — предлагаю радикально изменить стратегию. Вместо попытки столкнуть их и войны на три фронта, будем заключать временные союзы с частью противников.

О’Мэлли поднял голову от стакана:

— Какого рода союзы?

Я подошел к сейфу Mosler, встроенному в стену за портретом Александра Гамильтона. Набрал комбинацию и достал папку с документами о финансовом положении каждого из наших противников.

— Нитти хочет территории на Восточном побережье. О’Брайен хочет, чтобы итальянцы убрались из Бостона. Их интересы противоречат друг другу, — объяснял я, раскладывая карты на столе. — Предлагаю заключить перемирие с Нитти. Разделить сферы влияния: Чикаго и Средний Запад остаются за ним, Нью-Йорк и финансовые операции — за нами.

Маллоу скептически покачал головой:

— А О’Брайен? Он уже объявил войну всем «итальянским деньгам», включая ваши.

— С О’Брайеном тоже можно договориться, — ответил я. — Ирландцы получают полный контроль над бостонскими доками и портовыми операциями. Взамен объявляют нейтралитет в конфликте между Нью-Йорком и Чикаго.

Бейкер поправил очки:

— Уильям, это значит отказаться от значительной части доходов. Портовые операции в Бостоне приносят нам около ста тысяч долларов ежемесячно.

— Мертвые не считают прибыли, — ответил я твердо. — Лучше потерять часть доходов, чем потерять все.

О’Мэлли встал и прошелся по комнате. Его тяжелые шаги утопали в персидском ковре ручной работы:

— Босс, а что с Морганом? Он самый опасный противник, у него связи в Европе и неограниченные финансовые ресурсы.

Я задумался, глядя на огни города за окном. Джонатан Рид Морган представлял угрозу совершенно иного уровня. Этот человек играл в долгую игру, используя методы, которые больше подходили для XX века, чем для 1931 года.

— С Морганом переговоры невозможны, — признал я. — Он говорит о сотрудничестве, но на самом деле требует полной капитуляции. Значит, война с ним неизбежна. Но воевать с одним противником легче, чем с тремя одновременно.

Маллоу изучил карту расположения сил:

— Для заключения перемирия с Нитти понадобится согласие Комиссии. Лучиано не простит самовольных переговоров с чикагцами.

— Именно поэтому, — ответил я, — через час мы опять встречаемся с боссами. Придется убедить их в правильности новой стратегии.

Бейкер закрыл папку с документами:

— А если Комиссия откажется от переговоров?

Я подошел к окну и посмотрел на пробуждающийся Манхэттен. Первые автомобили уже появились на Парк-авеню, их фары прорезали утренний туман. Где-то внизу торопились на работу банкиры, брокеры, клерки.