Мастер печали. Страница 26

Их окружили остальные аватары. Переулок огласился их одобрительным улюлюканьем, когда Фин впечатал лицо поверженного соперника в засохшую грязь. Аннев, оглушенный, с полным ртом каши из земли и крови, пытался сопротивляться, но его тут же успокоили пинками.

– Снимите перчатку! – взревел Фин.

Аннев почувствовал, как сдернули с руки перчатку Маюн; потом услышал, как заржал Келлор, когда бросил ее Фину.

– Теперь ты копошишься в той же грязи, что и все мы, – прорычал аватар.

Вчетвером они перевернули Аннева на спину. Фин зачерпнул пригоршню земли, запихнул Анневу в рот и прижал сверху ладонью. Земля забила горло, Аннев давился и кашлял.

– Как ощущение? – прошептал ему на ухо Фин. – Нравится быть в моей шкуре? Когда не можешь двигаться? Не можешь дышать?

Он подвинул ладонь выше и зажал Анневу еще и нос, окончательно перекрыв доступ воздуха. Все, что мог сделать Аннев, – лишь смотреть на своего мучителя обезумевшим взглядом.

– Теперь ты знаешь, каково это, – прошипел Фин, и его глаза яростно заблестели. – Ты не такой, как мы, Аннев. Ты хуже. Ты – служитель. А завтра ты и твои дружки станете стюардами. И жить ты отныне будешь, как и все, в Академии, а вместо того чтобы читать проповеди в часовне, будешь стирать наше белье и драить полы.

Аннев вертелся и извивался, зрение его затуманилось, легкие жгло огнем от недостатка кислорода, но аватары не давали шевельнуть ни рукой, ни ногой, а ладонь Фина лежала на лице, словно тяжелая, неумолимая печать.

«Он убьет меня, – промелькнуло в затухающем сознании. – Вот так я и умру…»

– Но я могу избавить тебя от этой позорной жизни, – произнес Фин, словно прочитав его мысли. – Если прикончу тебя – прямо здесь и сейчас.

Он еще сильнее прижал ладонь, наблюдая, как дрожат и смыкаются веки Аннева. А потом наклонился к самому его лицу:

– Или же я могу оставить тебя в живых. Ты станешь стюардом, я женюсь на Маюн, и мы все вместе посмеемся над тем, что когда-то ты мнил себя особенным.

Маюн.

При одном упоминании этого имени кровь застучала в висках. За секунду в воображении пронеслась картина: Маюн отвергает его, потому что он жалкий стюард, и выходит замуж за Фина – подающего надежды аватара. Неужели она и вправду способна на такое предательство?.. От этой мысли глаза загорелись яростью, а в левой руке появилось странное ощущение – как будто изнутри в нее впились сотни иголок. Аннев вдруг почувствовал, как проснулась какая-то далекая, до этой поры неведомая часть его сознания.

Ощутив невероятный прилив энергии, Аннев мотнул головой. Вывернувшись из-под душащей его ладони, он врезал Фину лбом в нос и выплюнул ему в лицо кровавую кашу. Тут же, не обращая внимания на вспыхнувшую перед глазами россыпь искр, выдернул правую руку из хватки Яспера, вмазал ему кулаком по щеке и попытался высвободить левую, но Бринден вцепился в нее намертво.

Фин взревел, и его мощный кулак обрушился Анневу на лицо, распоров кожу на скуле. Голова Аннева с хрустом откинулась назад, он беспомощно заморгал, а подскочивший Яспер снова прижал его руку к земле. На шее сомкнулись мясистые ладони Фина.

– Надо бы тебя укокошить, – прорычал аватар.

Кровь тонкими ручейками струилась по его лицу; тяжело дыша, он все сильнее сжимал Анневу горло.

– Но лучше живи – тогда я смогу и дальше тебя мучить. Каждый день. Пока сам не сдохнешь.

Он убрал руки и наотмашь ударил Аннева тыльной стороной ладони. Аннев был ему даже благодарен – ведь теперь он мог хотя бы дышать.

Фин схватил валяющуюся на земле перчатку с фениксом.

– А это заберу себе. – Он уперся коленями Анневу в грудь. – Навряд ли Маюн будет возражать. Слабак, неспособный уберечь такой подарок, его недостоин. К тому же стюарды носят только песочное? Других цветов им не положено.

Прежде чем встать на ноги, Фин резко, всем весом, надавил Анневу на грудь, так что захрустели ребра.

Аннев закашлялся и свернулся клубком. На каждый вдох истерзанные легкие отзывались мучительной болью.

Сквозь пелену, застилавшую глаза, он видел, как Фин подбирает ротанговые палочки, как вся банда, ликуя, уходит и подельники Фина стучат ему по плечу кулаком: ай да ты, ай да молодец!

– Счастливого тебе Регалея! – прогоготал Яспер.

Здравый смысл и инстинкт самосохранения так и кричали: лежи и не двигайся! Но Аннев их не послушал. Повинуясь несгибаемому упрямству, он поднялся на ноги и, глядя вслед удаляющемуся Фину, прошипел:

– Ты все не успокоишься, потому что это правда.

Парни стали как вкопанные и медленно развернулись.

– Что ты сказал? – спросил ледяным голосом Фин.

– Я лучше тебя, – продолжал Аннев. – Поэтому ты и бесишься. Я лучше тебя!

Последние слова он выкрикнул во весь голос, чтобы их слышала вся деревня.

– Я лучший аватар, чем ты, Фин, – ты и сам это знаешь. Вот почему Маюн выбрала меня. Вот почему тебе никогда не одолеть меня в одиночку. Ты меня боишься. И правильно делаешь.

Яспер, Бринден и Келлор, раскрыв рты, во все глаза глядели на Аннева. Когда он закончил, они синхронно уставились на своего предводителя. Фин стоял, сжав кулаки, и трясся от злости.

А Аннев смотрел на него и ухмылялся, и ни боль, ни осознание того, что он произнес нечто совершенно безумное, не могли стереть эту торжествующую ухмылку с его лица.

И тут Фин, издав нечеловеческий яростный вопль, поднял ротанговые палочки над головой и бросился на Аннева. Аннев ринулся ему навстречу. Нырнув под палочки, он врезался в аватара, и оба, сцепившись, покатились по земле.

Уже через несколько секунд стало ясно, что Фин побеждает. Он ударил Аннева кулаком в висок и потянулся к горлу, но Аннев оказался быстрее и выставил вперед правую руку, блокируя атаку. Тогда Фин схватил его за запястье и начал выворачивать кисть до тех пор, пока не раздался хруст. Аннев взвыл от боли.

Фин отпустил искалеченную руку.

– Прости, – оскалился он. – Случайно вышло.

Бросив последний взгляд на своего противника, измазанного кровью и грязью, Фин презрительно фыркнул и встал на ноги.

– Ты бы к лекарю сходил. А то придется тебе завтра остаться дома. Обидно будет.

Он взял палки и пнул Аннева по ребрам. Аннев, кашляя, снова свернулся клубком. По губам текла кровь, один глаз не открывался, другой заплыл наполовину. Сквозь эту узкую щелочку он видел, как четверка уходит, но, даже убедившись, что остался один, Аннев не пошевелился. Некоторое время он лежал, пытаясь восстановить дыхание и прижимая к груди изувеченную руку. Потом, собравшись с последними силами, перекатился на бок и кое-как, пошатываясь, поднялся на ноги.

Все тело, до последней клеточки, ныло. Лоб пульсировал от боли, горло словно выжгли изнутри огнем, а запястье было совершенно точно сломано. Но Аннев все равно улыбался.

Ведь в левой руке он держал красную перчатку с фениксом.

Глава 16

С годами зал часовни почти не изменился. Разве что массивные сосновые скамьи да камни, из которых был выложен пол, стали более гладкими благодаря тому, что за это время бессчетное множество прихожан успело на них помолиться – сидя или стоя на коленях. Каждый день старый священник или его юный помощник наводили в зале уборку, и потому святое место всегда сияло чистотой.

В отличие от храма Академии, часовня не могла похвастаться роскошным убранством. Здесь на стенах не имелось резного орнамента, и даже каменный алтарь с высеченными на нем изображениями посоха Одара, священными символами кваира и наполненным водой желобом у основания – все это говорило о даритском происхождении создавшего его мастера – не шел, по мнению Аннева, ни в какое сравнение с алтарем в Академии. Зато каждый из этих знаков, пусть и весьма немногочисленных, имел здесь особое значение, а все вместе они представляли собой единство, непонятное постороннему взгляду, но отображавшее собственное видение Содаром даритской веры с ее притчами и канонами.

Это место казалось скромным – как раз таким, каким его и задумывал Содар.