Мертвые канарейки не поют. Страница 50

И чуть не уронила фотоаппарат, услышав голоса. Еле успела нырнуть вниз, спрятавшись за высоченными растениями.

– Мой зайка, наконец-то все позади! Эта несносная девчонка скоро сдохнет, и мы сможем зажить в свое удовольствие!

Это был голос Регины, фигуру которой, облаченную в облегающее белое платье, Рита разглядела сквозь стебли живокости в каких-то двух метрах от того места, где она спряталась.

Прижав к себе фотоаппарат, Рита дрожащей рукой извлекла из рюкзачка диктофон и включила его, положив как можно ближе к источнику звука.

А источников было два, потому что Регина была не одна, а в компании своего зайки, издателя Зайцева.

Видимо, они прикатили на дачу в тот момент, когда Рита была на соседнем участке и, разинув рот, совершала удивительные открытия.

На участке, где «сладкая парочка» дистиллировала и производила дельфинин.

Увидела Рита и белобрысого молодого мужчину, симпатичного, но с хищной надменной улыбкой – это и был издатель Зайцев, владелец «Bunny-Пресс».

Сжавшись в комок, девушка слушала разговор сообщников, моля бога о том, чтобы те не обнаружили ее в зарослях живокости.

Иначе – в этом она и не сомневалась – они ее элементарно убьют, а тело закопают в компостной яме.

Ну, или в выгребной.

– Да поскорее бы уже! – заявил Зайцев, прижимая к себе вдовицу. Последовали объятия и поцелуи, от которых Рите сделалось тошно. – И что ты думаешь о новом романе своего покойного муженька, пусть земля будет ему пухом?

Рита насторожилась – о каком таком романе он говорит? О новом, недописанном?

– Качество так себе, сразу видно, что не Толик писал, однако пипл и это схавает, – ответила Регина. – Хотя для начала надо, чтобы качество было повыше. Может, другую команду задействуешь, зайка?

– Можно и другую, – согласился издатель. – Но в любом случае надо начинать трубить о том, что ты обнаружила на ноутбуке своего благоверного, пусть земля ему будет пухом, неопубликованные шедевры.

– Димочка поможет. Кстати, сколько, как думаешь, мы можем «обнаружить»? – хихикнула вдовица. – Десятка три-четыре?

– Не меньше! – ответил издатель. – И надо заняться этой особой, которая под видом ассистентки Димочки к тебе наведывалась. Думаю, она из ментовки…

У Риты бешено забилось сердце, а Регинка, увлекая любовника к дачному домику, ответила:

– Не похожа на тетку из ментовки. Слишком молодая. Может, какая-то подружка нашей Риточки. Хотя у моей чокнутой падчерицы подружек отродясь не было. Как пришла, так и ушла, все равно ничего она от меня не добилась. Ну ладно, мой зайка, пойдем в кроватку, а то уже невмоготу! Классно все же, что у нас этот твой домик имеется, никто и не знает, что мы тут встречаемся, ведь мне как вдове надо соблюдать приличия!

– Пойдем, я ведь тоже весь изнываю…

Они удалились, а Рита, выждав для верности не меньше десяти минут, подхватила диктофон и фотоаппарат и, сгорбившись в три погибели, метнулась к калитке. Выскочила на улицу и мимо двух припаркованных автомобилей – черного «Порше» вдовицы и красного «Феррари» издателя – сломя голову бросилась прочь с улицы Лютиковой.

Стоя в тамбуре забитой людьми электрички, Рита прислонилась к стене и смогла привести мысли в порядок.

Итак, доказательств виновности вдовицы и издателя у нее предостаточно. Есть и мотив: они что-то говорили о новых романах покойного Анатолия Булатного и о командах, которым поручено их написать. Речь шла однозначно о литературных неграх, которые должны были наваять для «сладкой парочки» пользовавшиеся большим спросом у читателя произведения в духе умершего беллетриста, чтобы издатель, выдав эти поделки за неопубликованные шедевры, мог с помпой опубликовать их и основательно срубить «капусты».

Вот почему они не побоялись отправить на тот свет писателя, ведь прекрасно знали, что смогут все равно выпускать в свет его произведения – не совсем его, но, как сказала вдовица, пипл все равно схавает.

Но даже не это занимало Риту, а фраза о том, что ее тезка, дочка Булатного, скоро сдохнет. Значит, та находится в опасности, и ее надо выручать!

Только вот как?

Рита осторожно подошла к автобусной остановке. Было около пяти утра, темно и неуютно, ночью резко похолодало – заканчивался сентябрь, последние жаркие денечки лета безвозвратно канули в прошлое.

Она вернулась в городок, вблизи которого располагался санаторий клиники «Сон в руку», тот самый, где, явно не по своей воле, содержалась ее тезка Рита, дочка покойного писателя Анатолия Булатного.

Та самая, которая, по словам вдовицы Регины, должна была скоро умереть.

Рита вернулась сюда, чтобы помочь тезке, и надеялась, что ее план сработает. Олег, узнав о том, что она затевает, попытался отговорить ее от этой, как он заявил, авантюры, но Рита была непреклонна.

Ей было очень жаль свою тезку, и она хотела протянуть ей руку помощи. Потому что никого, кроме нее, у дочери покойного писателя, любимого автора ее собственного отца, не было.

Рита заметила десяток, если не больше, женщин, пару-тройку в белых шапочках и халатах, поверх которых были накинуты пальто и шубки. Поздоровавшись, Рита осталась стоять в сторонке, напряженно думая о том, как ей вести себя, если кто-то обратится к ней с вопросом.

Отсюда, как она установила, утренний автобус клиники забирал медсестер на утреннюю смену и отвозил их в санаторий. Рита знала, что санаторий весьма большой, в нем несколько отделений, друг с другом не связанных, в том числе и отделения для особых клиентов.

Это означало, что медсестры не могут знать всех тех, кто работает в других отделениях, тем более, как на любом крупном предприятии, в клинике имела место текучка кадров. Наверняка люди уходили и приходили.

И она вполне могла быть одной из новеньких.

Рита, облаченная, как и все другие женщины, в белую шапочку и медицинский халат, поверх которого была надета теплая кофта, разработала целую легенду, выучив назубок имена заведующих отделениями на тот случай, если кто-то из сотрудниц решит задать ей вопрос.

Однако зевающие женщины, ответив на ее приветствие, не ринулись к ней, чтобы подвергнуть ее допросу, а только чуть потеснились, принимая «новенькую» в свой кружок.

Скоро подошел автобус, и Рита поднялась в него одной из последних. Она опустилась на сиденье рядом с пожилой особой, и та, приветливо посмотрев на нее, спросила:

– Вы ведь из физиотерапевтического? Мы вчера с вами в столовой встречались…

Встречаться в столовой, тем более вчера, Рита с этой дамой никак не могла, однако, понимая, что та ее с кем-то путает, охотно поддержала соседку в заблуждении.

Большая часть медсестер клевала носом, пока автобус ехал в санаторий, а говорливая соседка Риты рассказывала ей о своих внуках и надумавшей бросать ее сына негодной невестке. Рите нужно было только охать, ахать и вставлять междометия, демонстрируя свою безоговорочную поддержку позиции пожилой медсестры.

Автобус остановился перед массивными воротами, и Рита втянула голову. А что, если сейчас будет проверка?

Проверки не последовало, и когда ворота раскрылись, автобус въехал на территорию санатория «Сон в руку». Уже начинало светать, и Рита разглядела ухоженные деревья, большой парк и даже пруд с перекинутым через него мостиком.

Но все равно это была тюрьма, пусть даже и высококлассная, более похожая на шикарный отель. Тюрьма, в которой содержалась ее тезка, ради которой Рита и прибыла.

Выйдя из автобуса у черного входа, женщины одна за другой прошли в холл. Рита с ужасом увидела, как каждая прикладывает к небольшому аппарату на стене электронную карточку.

А ведь у нее такой не было!

Заметив смятение Риты, ее новая подруга, пожилая говорливая медсестра, участливо спросила:

– Вы что, свою забыли? Ну, со мной такое тоже время от времени происходит, когда сумку другую беру! Ничего, я вас по своей пропущу! Только вы не забудьте в следующий раз взять!