История Великого мятежа. Страница 20

Количество убитых, по свидетельству тамошнего священника и его прихожан, которые позаботились о погребении павших (пересчитать их по-другому не было возможности), превысило пять тысяч, из которых, как тогда думали, две трети приходилось на парламентское войско и не более трети — на армию короля. В самом деле, потери обеих сторон были столь велики, и каждая из них выказывала после боя так мало радости, что едва ли какой-либо из армий можно было приписать победу. Король, однако, удержал за собой поле битвы, что позволило подобрать и спасти многих раненых высокого звания; а впоследствии он продолжал осуществлять тот самый план действий, который составил до сражения, и добился своей цели (о чем вскоре пойдет речь) — эти обстоятельства следует признать более весомыми доказательствами победы, нежели успехи противной стороны — пленение неприятельского главнокомандующего и захват королевского штандарта (к тому же быстро отбитого). Главнейшими потерями для короля стали главнокомандующий граф Линдси, лорд Стюарт, лорд Обиньи (сын герцога Леннокса и брат тогдашнего герцога Ричмонда), знаменосец сэр Эдмунд Верни и еще несколько лиц, менее известных, но доблестных и достойных.

Граф Линдси происходил из знатного рода и унаследовал большое состояние, но не слишком заботился о том, чтобы его приумножить. Юность и зрелые годы он провел на военной службе за границей. Несмотря на вольный образ жизни, Линдси сохранил хорошую репутацию в стране и значительное влияние у себя в Линкольншире, почему и сумел с началом войны набрать для собственного полка несколько рот; командовавшие ими рыцари и джентльмены приняли сторону короля главным образом из личного расположения к графу. Требовательный и строгий в делах службы, Линдси был жестоко уязвлен тем, что король ограничил его полномочия в пользу принца Руперта и пренебрегал его советами. Он не скрывал своей обиды и накануне Эджхиллского дела признался одному из друзей, что не считает себя главнокомандующим, а потому твердо решил встретить смерть как обычный командир полка, сражаясь во главе своих солдат. Его вынесли раненым с поля боя, а ближе к полуночи граф Эссекс отправил сэра Уильяма Балфура и еще нескольких офицеров осведомиться о его состоянии и предложить помощь. Граф, лежавший в какой-то убогой хижине на соломе, весь в крови (врач еще не явился), увидев их, живо выразил свое сожаление о том, что так много джентльменов, и даже его старые друзья, участвуют в столь гнусном мятеже; с особой горечью он упрекал сэра Уильяма Балфура, отплатившего черной неблагодарностью за милости, некогда оказанные ему королем. Он велел передать графу Эссексу, чтобы тот повергся к стопам Его Величества и просил о помиловании, иначе его память навеки останется ненавистной народу. Не выдержав столь суровых обличений, офицеры один за другим покинули его. Выслушав их рассказ, Эссекс воздержался от визита к раненому, а усилия присланных им врачей оказались напрасными, и еще до рассвета граф Линдси скончался, ибо потерял слишком много крови.

Лорд Обиньи, человек мягкого нрава и блестящей храбрости, подававший большие надежды, был убит в первой кавалерийской атаке, а поскольку неприятель почти не сопротивлялся, подозрение пало на его собственного лейтенанта-голландца, который будто бы оскорбился тем, что накануне лорд Обиньи поставил ему на вид какую-то служебную неисправность. Его младшие братья, лорд Джон и лорд Бернард Стюарты, участвовали в Эджхиллском деле и впоследствии погибли на этой войне.

Несколько строк об Эдмунде Верни.

В парламентской армии самыми знатными из павших оказались лорд Сент-Джон из Блетсо и Чарльз Эссекс. Последний был пажом при графе Эссексе, а затем его стараниями получил командный пост в голландской армии, где заслужил отличную репутацию; когда же граф стал главнокомандующим парламентских войск, Чарльз Эссекс заключил, что долг благодарности велит ему связать свою судьбу с судьбой покровителя, и, подобно многим джентльменам, из одной лишь привязанности к особе графа выступил против короля, хотя не питал никаких злобных чувств и мятежнических замыслов по отношению к короне. Считаясь самым опытным офицером в армии, он командовал пехотным полком и был сражен выстрелом из мушкета в самом начале битвы. Лорд Сент-Джон, старший сын графа Болингброка, снискал всеобщую любовь своей любезностью, и, несмотря на весьма посредственные умственные способности и беспутный образ жизни, сумел добиться того, что виднейшие джентльмены Бедфордшира и Гертфордшира поручились за сделанные им долги (до 60 тысяч фунтов). Когда же разговоры о долгах стали для Сент-Джона невыносимы, он (за несколько лет до мятежа) бежал во Францию, предоставив расплачиваться своим поручителям, отчего многие семьи разорились. Однако в начале заседаний настоящего Парламента короля убедили призвать Сент-Джона, еще при жизни его отца, в Палату пэров, ибо лишь его личное присутствие позволит-де изыскать способ уплатить оставшийся долг и освободить многих достойных людей от тягостных обязательств; а к тому же сам король приобретет в Верхней палате преданного слугу, не лишнего в столь смутные времена. Но королевская милость имела самые злосчастные последствия, ибо Сент-Джон с величайшей дерзостью противился мерам Его Величества и поддерживал все предложения оппозиции. Когда же вспыхнула война, он принял эскадрон в парламентской армии, был ранен во время бегства, попал в плен и умер на следующее утро. Единственным знаком его раскаяния стали уверения в том, что он никогда не замышлял ничего дурного против короля и теперь желает ему всякого блага. Было замечено, что люди самые распущенные, совершенно бессовестные, презиравшие добродетель и лишенные религиозных чувств, поддержали в большинстве своем Парламент, тогда как многие видные особы, как светские, так и духовные, прежде обвинявшиеся в пуританизме, враждебные двору и противившиеся ему при всяком случае, теперь, однако, были настолько возмущены мятежом, что отреклись от старых друзей и решительно приняли сторону короля.

В плен к неприятелю попали лорд Уиллогби, полковники сэр Томас Лансфорд и сэр Эдмунд Стредлинг, сэр Уильям Вавассор, командоваший полком королевской гвардии, а также несколько младших офицеров. Ранения получили сэр Джейкоб Астли, сэр Николас Байрон, полковник Чарльз Джерард и еще несколько джентльменов, служивших в пехоте.

У мятежников кроме лорда Сент-Джона был убит Чарльз Эссекс, испортивший свою репутацию не только самим участиям в мятеже, но еще и тем, что не сдержал клятвы - никогда не воевать против короля -данной им королеве Богемской, по ходатайству которой принц Оранский и отпустил его с голландской службы в Англию. Отец Чарльза Эссекса сэр Уильям Эссекс, служивший капитаном в полку сына, попал в плен.

Целый день армии простояли неподвижно в виду друг друга; когда же было замечено, что неприятель оттянул назад свой обоз, король приказал своей армии отойти на прежние квартиры, полагая (и, как оказалось, вполне справедливо), что там обнаружатся многие из тех, кого теперь не было в строю. Сам же он с двумя сыновьями отправился в Эджкот (где провел ночь перед битвой), решив не предпринимать на следующий день никаких действий, но дать отдых своим утомленным, чтобы не сказать измученным солдатам, и собрать сведения о состоянии и передвижениях неприятеля, наблюдение за коим вели несколько эскадронов кавалерии. Граф Эссекс отступил со своим войском в Уорвиккасл, куда еще раньше отправил всех пленных; так что во вторник утром королю донесли, что неприятель ушел, что его, короля, разъезды следовали за ним по пятам почти до самого Уорвика и что в деревне близ поля сражения неприятель оставил много повозок и великое множество раненых, из чего можно было заключить, что отходил он в спешке и не без страха.

Дойдя чуть ли не до Уорвика и убедившись, что дорога свободна от врага, кавалеристы возвратились на поле недавней битвы, чтобы осмотреть трупы (многие искали своих пропавших без вести друзей), и нашли там немало раненых, лежавших раздетыми среди мертвых тел. Таким образом молодой м-р Скруп спас своего отца, сэра Гервазия Скрупа, старого и весьма состоятельного линкольниширского джентльмена, который набрал среди своих держателей роту пехоты и присоединился с ней к полку графа Линдси (столько же из уважения к его светлости, сколько из преданности королю), и примерно тогда же, когда был взят в плен главнокомандующий, пал с шестнадцатью ранениями в голову и в туловище. Случилось это около трех часов пополудни в воскресенье. Следующую холодную ночь, весь понедельник, еще одну ночь и большую часть вторника лежал он, раздетый, в поле между трупами, пока поздним вечером его не обнаружил сын. Молодой м-р Скруп, глубоко почитавший родителя, бережно перенес его в теплое помещение, а затем, когда армия двинулась в поход, доставил в Оксфорд, где наступило чудесное выздоровление. Врачи полагали, что спасением своим этот джентльмен был обязан жестокости раздевших его мародеров и ночному холоду, который остановил кровь лучше, чем это могло бы сделать все их искусство вкупе с любыми лечебными средствами; и что если бы его вынесли с поля боя вскоре после того, как получил он свои раны, то сэр Гервазий, вне всякого сомнения, умер бы.