Милан. Том 4 (СИ). Страница 32

— Мне говорили, что у меня будет прямой эфир, — с лёгкой досадой ответила Люда. — Но то, что на нём будешь присутствовать ещё и ты, никто не сказал.

— Не сказали, значит, хотели посмотреть, какая у тебя удивлённая рожа будет в прямом эфире, — рассмеялась смелая. — Шутка. Наверное, просто забыли.

Шутки шутками, но Люда неожиданно задумалась: как так? У неё есть личный менеджер, который не знает то, что знает Смелая, которой напрямую позвонили на телефон с радиостанции. Первый опыт сотрудничества с личным менеджером оказался с небольшой неприятностью. И ещё эти слова Смелой о том, что кто-то хотел посмотреть на её рожу в прямом эфире радио. Как это возможно? Радио — это же не телевидение с картинкой!

— Если мы поедем на радио, причём тут: увидит кто-то мою рожу или нет? — с опаской спросила Люда. — Это же радио! Только звук!

— У каждой радиостанции есть свой сайт! — уверенно заявила Смелая. — И если зайти на сайт, можно в прямом эфире увидеть то, что происходит в студии. Ты не знаешь об этом?

Люда пожала плечами. Этого она увы, не знала…

…Впрочем, это были мелочи жизни, а самом интересным и познавательным было то, что Железов проводил сегодня занятия по хореографии в японском стиле, под японскую музыку, как он и предупреждал. Когда хореограф пришёл в зал, фигуристы по традиции занимались всякой ерундой, в основном связанной с телефонами, но когда хореограф вошёл в дверь, уставились на него и тут же дружно расхохотались. Вид у Железа был очень необычный. Он был одет в чёрное, с пёстрыми узорами, кимоно, длиной до бёдер, подпоясанное широким белым поясом, и в широких серых штанах хакама, из под которых видно белые кроссовки Adidas. По мнению учеников, look был очень комический.

— Тише-тише, я знаю, что вы все молодые и шутливые, — Железов успокоил учеников, протянув к ним ладони. — От чего такая тряска? Я же вам, кажется, говорил, что сегодня мы учим японские танцы и двигаемся под японскую музыку. Занятие это в основном будет посвящено Саше Смеловой, так как её показательная программа будет на тему фильма «Мемуары гейши». Но желательно внимательно послушать и Арине Стольниковой, так как она поедет на Гран-при в Японию. Возможно, придётся включить кое-что из сегодняшнего занятия в свои прокаты. Японцы очень традиционны и, увидев знакомые движения своей культуры хотя бы издали, в контексте, могут проникнуться. А это очень важно в нашем деле. Начну я издалека, включив японскую музыку. Естественно, это современная неоклассика, однако инструменты традиционные.

Железов поставил в магнитолу флэшку и включил музыку. Музыка заиграла медленная, спокойная. Все инструменты казались знакомыми: струнные, духовые, гонг, колокольчики, но звучали по-другому.

— Инструменты, которые звучат здесь, традиционные японские, называются: «сэмисян» — трёхструнный щипковый инструмент, подобие мандолины, «кото» — щипковый струнный инструмент, похож на нашу арфу, только горизонтальную, «бива» — струнный щипковый инструмент, похожий на нашу русскую балалайку, «сякухати» — бамбуковая флейта. Именно она и играет эти переливные нежные звуки. «Кокю» — трёхструнный смычковый инструмент. «Тайко» — большие барабаны. С помощью этих инструментов и создаётся эта чудесная переливчатая музыка, которая так волнует душу. А теперь, чтобы более полно раскрыть японские танцы, поговорим о самой Японии. Что для вас Япония? Что ты думаешь, Смелова, когда встречаешь слово «Япония»?

— Ну я не знаю, — растерялась Сашка. — Роллы! Суши! Манга, аниме, дорама!

— Дорама? Это от корейцев! — возразила Ксюшка Котова.

— Хентай! — рассмеялся Самсонов. — Тойота, Панасоник,Тошиба.

— Я, честно говоря, даже немного поражён вашей ограниченностью и узостью мышления, — слегка усмехнулся Железов. — Вы говорите о приземлённых вещах, но я, если вы догадались, просил вас назвать вещи, которые действуют на духовность. О культуре, искусстве, музыке, чувствах, цвете… Впрочем, о чём я, учитывая ваш интеллектуальный уровень… Япония — это цветущая сакура весной, которая сыплет нежно-розовыми лепестками на древние камни дорог. Это бескрайний океан, который видно за бамбуковыми зарослями, которые качает лёгкий утренний ветер. Это старый каменный храм на вершине скалы, заросшей можжевельником и кривыми соснами, согнутыми от ветра. Это сидящий на циновке старик, созерцающий бездонное бирюзовое небо, освещаемое багровым закатом, а сбоку от него старый каменный фонарь, источающий слабый свет, в свете которого застыл большой ночной мотылёк. И всё это передаётся плавно и размеренно. Япония не терпит и не любит суеты. Теперь понятно?

По виду учеников было понятно, что они слегка задумались. Железов говорил негромко и практически в такт музыке, отчего его слова были доходчивыми и очень понятными. По крайней мере, Людмила словно ощутила перед собой образы, о которых шла речь.

— Такими же медленными и красивыми являются и японские танцы, — заявил Железов. — В чём-то они схожи с китайской традиционной гимнастикой тайцзи-цюань, о которой я вам уже говорил. В них много работы рук и тела, но работы осознанной и неторопливой. Много перемещений в разные стороны. Начали! Первый паттерн внимательно смотрим! Потом повторяем за мной!

Железов встал в стартовую позу: ноги широко расставлены, руки опущены на бёдра, на ширине плеч. Потом, стоя на правой ноге, хореограф сделал медленный поворот вправо, при этом подняв левую ногу вверх и согнув её в колене. Затем сделал очень плавное движение правой и левой рукой в сторону, отчего неожиданно стал похож на цаплю. Замер на секунду в таком положении, потом исполнил лёгкий пируэт и снова остановился в таком же положении. Следом развернулся к ученикам и плавно встал на обе ноги. Потом согнул их в коленях, чуть пригнул корпус, протянул обе руки вперед и следом развел в стороны, снова развернувшись на 90 градусов вправо, подняв правую руку коброй вверх, а левую так же опустив вниз. Было похоже на стойку из китайских боевых искусств.

Движения у хореографа получались очень синхронные с музыкой, и каждое движение словно что-то выражало. Но что именно, Люда сначала не могла понять, и только потом до неё дошло: он показывает саму Японию, сам японский дух, и тогда она поняла всё. Для того чтобы погрузиться в это состояние медитации, нужно представить то, что Железов говорил только что. Это было трудно, но под музыку получилось.

Занятия получилось очень интересным и для Люды очень новым: она получила новый опыт того, как можно через движение показывать не только эмоции, но и окружающее физическое пространство.

— Саша, на ледовой тренировке мы перенесём все эти движения и вставим их в программу, музыку я для тебя уже подобрал и изготовил трек, — в конце занятия сказал Железов. — Получается у тебя очень хорошо, а на льду будет получаться ещё лучше. Сейчас все свободны, идите на обед. А я ещё помедитирую…

Когда Люда со Смелой выходили из хореографического зала, хореограф опять начал исполнять медленные движения танца, больше похожие на стойки из единоборств. Похоже, готовился к будущей постановке…

Глава 17

Есть тройной аксель!

И Люда, и Смелая были под большим впечатлением от сегодняшнего занятия Железова. Хотя для Смелой наверняка такое занятие не было первым, но она тоже высказывала свое мнение. И почти исключительно в восторженных тонах. Ей предстоящая работа с хореографом уже нравилась, несмотря на живую деньгу, которую придётся платить ему!

— Мне прямо не верится, что я у Железа буду ставить программу, — с большим воодушевлением сказала Смелая, когда подружки направлялись на обед в кафе «Космос». — Бронстайл надоел уже. А тут… Может быть, я сумею по-другому подать себя. Потом, на следующий год, можно будет из этой программы сделать короткую, если она мне не надоест.

— А разве договор на постановку программы будет действовать на следующий год? — с интересом спросила Людмила. — В смысле, Железо ничего не скажет, что ты своровала его показательный номер и из него сделала короткую программу?