Индокитай (СИ). Страница 14

Спустя два с половиной часа в комнате, где мы ожидали, открылась потайная дверь, ранее нами незамеченная, и из нее вышел незнакомый вьетнамец…

Глава 7

Тени Индокитая: По следам француза

Дверь распахнулась без стука. Вьетнамец в чёрном шёлковом ао дай, расшитом серебряными журавлями, бесшумно вошёл в комнату. Его лицо было обезображено шрамами от перенесенной давно оспы. Прижав палец к губам, он прошёл по комнате и молча сел в кресло. Практически сразу за ним, повторив все его действия появился наш знакомец, китаец Бао Чау, что обещал достать информацию.

Оглядев нас пронзительным взглядом, Чау взял свои экзотические четки и став их перебирать, при этом уставившись на панно с драконом на стене.

— Нгуен Ван — представил он нам своего спутника хриплым голосом, — у него есть новости, и надо сказать хреновые для вас, малолетние искатели приключений! На последнем слове из его горла вырвался каркающий смешок, а на лице появилась недобрая ухмылка.

— Добрый день, Нгуен Ван! — поприветствовали мы новое действующее лицо, слегка склонив голову в его сторону.

— Будем благодарны узнать интересующую нас информацию. — добавил я.

— Жан-Луи-Ле-Гран — прошептал он, коверкая французское имя, и швырнул на стол смятый листок. Это была телеграмма Bank of Indochina из Хайфона. В дрожащем свете керосиновой лампы можно было разобрать, что здесь была информация для Жан-Луи Легранда. Оказалось, что в Хайфоне и в Ханое у этого лягушатника достаточно обширные связи. И неведомым образом в Хайфоне стало известно, что по следам Жан-Луи Легранда движутся подростки‑европейцы, которые ищут девушку.

Выходит, француз уже осведомлен о нашем существовании, что, несомненно, усложняет нашу задачу. Но как-то из этой ситуации выкручиваться надо.

— Мне удалось узнать, что эта французская сволочь связана с известной в узких кругах Индокитая семьей Де ла Круа, которые заказывают для своих «исследований» тому специфический товар. Вероятнее всего, в этом случае ваша сестра и стала тем самым товаром, который Легранд теперь доставляет в их поместье.

Когда я услышал французскую фамилию, абсолютная память потоком выдала информацию: Арцибашев, манускрипты на языке ном, народ лати, шкатулка Саитова, карточкой с непонятным шифром, 500 тысяч серебром.

— Японский городовой! — выругался я по-русски, — куда же это мы вляпались. Выходит, что та самая карточка, что мы нашли у Саитова, в поисках которой купец Арцибашев намеревался выкупить наш дом в Шувалово, а в итоге отправился кормить червей, связана с этой отмороженной семейкой, в чье поместье теперь везут нашу Саньку. Боюсь даже предположить для каких целей, и почему именно ее, что в нашей приемной сестренке такого особенного? Зачем потребовалась такая сложная операция, либо она просто удачно подвернулась лягушатнику в Фучжоу? Неужели нельзя было здесь в Ханое купить молодую девку, даже если и нужна европейской внешности. Вопросы — вопросы — одни вопросы!

Прокручиваю в голове информацию, что получил от Арцибашева дословно: На территории Индокитая, в горной местности в районе проживания народа лати, есть дом одной французской семьи Де ла Круа, которая вот уже несколько поколений занимается изучением тайных знаний народов Юго-Восточной Азии, и после колонизации французами Вьетнама организовала там что-то вроде частного исследовательского центра. Они искали в затерянных храмах и святилищах и изучали древние манускрипты на языке ном, который как раз и использовался при нанесении важных сведений на ту самую карточку, древние практики Тхиен-и А-на.

Карточка, что случайно попала к нам в руки была выкрадена у семьи Де ла Круа вместе со шкатулкой, представляет большую ценность, и лягушатники объявили нашедшему какое-то невероятное вознаграждение, если перевести на рубли, то что-то около 500 тысяч серебром. Она по факту является шифром — неким паролем к хранилищу древней цивилизации, некогда обитавшей на территории Вьетнама.

Когда мы поняли, в какую задницу попали, ей-богу, стало не по себе. Эти люди пытались нас достать в России — чёрт знает каким методом выяснилв, что карточка попала к Саитову, у которого мы купили в последствии дом. И намерения были очень серьёзные. В тот момент у Арцибашева всё могло выгореть, шансы на успех были достаточно высоки, и лишь то, что мы держали нос по ветру, не позволило ему выполнить задуманное. Какие же опасности, связанные с этой историей, ждут нас здесь? Остаётся только гадать. Но предвкушаю большие проблемы.

Тут Бао Чау посмотрел на нас и сказал: — Это ещё не всё, друзья. Есть ещё проблемы, которые вам предстоит решить.

— О чём вы говорите? — спросили мы.

Бао Чау ухмыльнулся: — Эх, молодёжь, молодёжь, ничему-то вы не учитесь. Куда вы вообще попёрлись? В таком малолетнем возрасте — а где ваши отец и мать?

— Вообще-то, уважаемый Бао Чау, мы отправились спасать нашу сестру. И вот, добравшись до Китая, выяснили, что в Фучжоу ее у португальца, ныне покойного, купил этот лягушатник для непонятных целей. Ну и путь привёл нас: сначала в Хайфон, а теперь вот к вам в Ханой. Выбора у нас не было, не могли мы бросить родного человека.

Бао Чау, услышав более подробную историю, уважительно посмотрел на нас и сказал: — Ну знаешь, пацан, я постараюсь помочь, чем смогу.

Нгуен Ван вступил в диалог

— Так вот, — начал он, — я вам не рассказал, вторая проблема— это ваши документы, о которых вы ни черта не позаботились, когда поперлись в Тонкин.

— И в чём может быть проблема? — спросил Леха.

— Вы думали, что сможете пересекать спокойно границы Китая, Вьетнама и других государств, не глядя на законы? Так вот, не знаю, каким чудом вам повезло в Фучжоу, Хайфоне, и вас там не проверили, хотя по всем правилам должны были, да и в Ханое тоже прокатило, но это до поры времени. В любой момент остановят представители власти и потребуют документы. Что вы им предъявите? Какие-то бумаги на русском языке, которых они даже не смогут прочитать? — расхохотался Нгуен Ван.

— Да, действительно! — с сожалением подумал я, — мы упустили этот момент. Уж всё было сумбурно, и на подготовку времени не было от слова совсем. Кто мог знать, что судьба забросит нас в такую задницу мира, как Индокитай?

— Впрочем, — продолжил он, — это не все проблемы. Но об этом позже. Сейчас вы можете представить, какие ещё вопросы вас ждут.

Далее Нгуен Ван разложил на столе три пергамента с печатью миссии Святого Креста в Хайфоне. Жёлтый шелк ао дай шелестел, когда он указывал на строки, написанные чернилами с золотой пылью:

— В 1878 году сестра Мари-Клод родила тройню — чудо, записанное в хрониках архиепископства. — Его палец синим ногтем провёл по графе «Особые пометки». — Вы Пьер, Поль и Паскаль Леруа. Ваша мать умерла при родах, отец —инженер‑строитель мостов — погиб при крушении парома на Красной реке в 1885-м.

— Это реальный случай из хроник миссии, где мне удалось найти тройню у франко‑вьетнамской пары. Мы добавили фальшивые пометки вакцинации от оспы, которая стала обязательна с 1887 года.

Но в случае тщательных проверок есть несколько моментов, о которых вы должны знать: у Пьера шрам от укуса макаки на правой щеке, он зафиксирован по медицинской карте миссии; у Поля гетерохромия, левый глаз карий, правый зелёный; у Паскаля отсутствие мочки уха — в детстве потерял в драке.

— Вы хотите, чтобы мы перекрасили глаза, сделали шрам и отрезали мочку одному из нас? — спросил Никита.

— Да нет, что ты, мальчишка, — засмеял Нгуен Ван. — Но ты должен иметь это в виду. Если будет серьёзная проверка, такие вещи могут проверять. И тогда придётся резать, колоть и оставлять шрамы, ну или искать другой выход.

— И ещё отец Франсуа Бедарид, умерший миссионер, подпись которого скопирована с надгробия на кладбище в Дананге, был какое-то время вашим опекуном… А сейчас временным вашим попечителям по документам числится мадам Нгуен Тхимай, как крестная мать с нотариальным актом, который составили в её совершеннолетии. Легализовано все через подкупленного чиновника. Для убедительности — вот семейная Библия с фальшивыми записями о рождении, якобы полученной от миссии, письмо от умершего отца. — Он достал бумагу с предсмертной просьбой отправить сыновей в Париж. — Чернила здесь состарены чайным настоем, разобраться не должны.