4 месяца (ЛП). Страница 32

— Медсестра осмотрела ее, но мне тоже нужно ее проверить. Дать ей что-нибудь от головной боли.

— Будьте добры, — проворчала я, слыша, как густеет мой голос, зная, что я близка к слезам. А я не была человеком, который часто плачет. Я была человеком, который долгое время держит все в бутылке — все маленькие печали — а потом они вырываются из меня в виде гигантских рыданий. По моим расчетам, мне предстоял старый добрый плач. Головная боль просто подталкивала меня к этому краю.

— Ребята, вы не могли бы выйти…

— Они могут остаться, — возразила я. Возможно, я была близка к слезам, но я также не хотела пока оставаться одна.

— Хорошо. Что ж, оставайтесь здесь. Давай я осмотрю твои ребра, прежде чем ты сядешь и покажешь мне свою голову

С этими словами она так и сделала.

Барретту пришлось отодвинуться, его пальцы скользнули по моему голому бедру, когда он отодвигался, вызвав еще одну дрожь.

— Здесь немного прохладно, — сказала доктор, спасая маленький кусочек моей гордости.

— Я принесу тебе кофе, — предложил Барретт. — Чтобы согреться, — уточнил он, проходя мимо Брока, пока я медленно садилась, чувствуя, как кружится голова и сводит живот.

Доктор закончила, дала мне лекарства от тошноты, а затем от мигрени, сказав, что собирается сделать рентген моих ребер и головы, чтобы я держалась крепче, пока лекарства не начнут действовать, затем вручила мне одеяло и направилась к выходу.

Прошло всего несколько секунд, прежде чем Брок нарушил тишину.

— Вы, грязные чертовы лгуны.

Моя голова вскинулась, на долгий миг лишив меня зрения.

— Что?

— Это не была дрожь женщины, которую регулярно трахает парень, который ей нравится. Это была дрожь женщины, которая умирает от желания быть оттраханной парнем, который ей нравится. — Я не считала его наблюдательным. Но, похоже, секс был его излюбленным языком. Он прекрасно разбирался во всех его тонкостях. — Но зачем вам, ребята, врать об этом?

— Долгая история. Голова сильно болит, — добавила я, надавив пятками ладоней на глаза.

— Скоро начнут действовать лекарства. Ложись, — приказал он, и я не видела причин возражать.

Послышалось шарканье ног, шум раковины, но я никак не могла найти в себе силы открыть глаза, чувствуя, как медленные струйки слез скатываются по носу, спускаются по другой щеке и попадают на жесткую подушку.

Я понятия не имела, почему раковина была включена, пока не почувствовала, как что-то похожее на мокрую марлю прижалось к моему лбу, когда чья-то рука мягко легла мне на голову.

— Это пройдет.

Это был не Брок.

Мягкая сладость тихого голоса Барретта, казалось, разрушила то, что осталось от моей защиты, струйка слез превратились в поток, сопровождаемый закрытыми губами.

Раздался маленький, беспомощный звук, который исходил не от меня, а затем что-то похожее на: «Я в этом не силен ».

Но его пальцы скользили внутрь, отрываясь и зарываясь в нежном массаже моей головы, что делало боль, кричащую в моей голове, чуть более терпимой, пока я осушала себя, затем лекарство, наконец, начинало действовать, притупляя резкую, колющую боль, пока она не превратилась в раздражающий стук в висках.

— Спасибо, — сказала я ему, вытирая мокрое лицо ладонями, когда начала приподниматься.

Наши взгляды встретились и задержались, оба были полны слов, которые нужно было сказать.

Но первым заговорил Брок.

— Идут.

И с этим меня увезли на сканирование.

Через пару часов, когда солнце уже полностью поднялось высоко в небо, мне сообщили, что у меня легкий ушиб ребер, и легкое сотрясение головы — беспокоиться не о чем. При необходимости принимать ибупрофен, отдохнуть, и успокоиться.

— Какой у нас план? — спросил Брок с переднего сиденья рядом с Барреттом, давая мне возможность растянуться на заднем, накинув на мое тело одну из брошенных толстовок Брока, чтобы согреться, пока кондиционер обдувал мое слишком уставшее тело. — Останешься в отеле еще на один день… — добавил он, когда никто сразу не ответил.

— Я бы предпочла вернуться домой, — сказала я ему, борясь со сном, поскольку поездка, казалось, успокаивала меня, как успокаивают беспокойных младенцев.

— Хорошо.

Они решили, что я сплю — и, честно говоря, это было так на девяносто процентов — когда машина, наконец, остановилась на парковке, их голоса были низкими, пока они разговаривали друг с другом.

— Почему бы тебе не зайти и не собрать вещи? — предложил Брок. — Я посижу здесь с ней.

Барретт направился к выходу.

И было лишь короткое молчание, прежде чем Брок заговорил снова.

— Я в настроении для истории…

— Я сплю.

— Тебе все равно пора вставать. У нас три человека и три машины.

Ух.

Я забыла об этой части.

Я действительно не хотела садиться за руль.

Но тяга к дому была слишком сильна, чтобы бороться. Я могла это сделать. С большим кофе с тремя порциями и достаточным количеством сахара, чтобы вызвать приступ диабета у совершенно здорового человека.

— Прекрасно, — проворчала я, медленно садясь, не обращая внимания на боль в ребрах. — С чего мы начнем?

— Почему Барретт вел себя так, будто вы двое пара, хотя ясно, что это не так.

— Мы могли бы ей быть. Если бы Барретт не предложил помочь мне получить опыт, необходимый для получения лицензии следователя. Но как только он это сделал…

— Это бы было грязно, если бы вы двое… стали грязными вместе.

— Что-то вроде того.

На это Брок кивнул, а затем одарил меня злобной ухмылкой.

— Я даю ему… о, три недели.

— Ты собираешься всем рассказать? — спросила я, зная, что, хотя Барретт, скорее всего, никогда не признается в этом, одобрение брата действительно много значит для него. Ему не нравилось выглядеть глупо в его присутствии. А фальшивая подружка? Это было немного глупо.

— Думаю, будет веселее наблюдать, как все это будет происходить, — сказал он мне, пожимая плечами. — Наблюдать за тем, как вы двое притворяетесь, что влюблены друг в друга, отказывая себе в том, чего вы оба явно хотите? Вот это и есть то самое дерьмо, достойное поп -корна.

— Ты сказал Барретту, что знаешь? — спросила я, не уверенная в том, что задремала во время поездки.

— Нет. Думаю, будет интереснее, если он не будет знать, что я знаю.

— Как это?

— О, я не знаю. Может, я буду чаще заглядывать в офис, смотреть, как вы, детишки, стараетесь вести себя как пара.

— Ты злой, — заявила я, уже предвкушая такую возможность. Мне предстояло держать руки Барретта на себе — полные обещаний, которые он не выполнит. Разочарование было явным, хотя этого еще даже не произошло.

— Думаю, по прошествии некоторого времени, вы двое вытащите головы из своих задниц и поймете, что то, что у вас происходит, заслуживает того чтобы это исследовать. Я знаю, что ты знаешь Баррета не так долго, как я, но он не из тех, кто интересуется кем-то. В делах, в тайнах, да. В женщинах? Не очень. Но ты ему нравишься. Он пригласил тебя в свою жизнь. Он никого не хочет видеть в своей жизни. Это о чем-то говорит. А ты смотришь на него так, будто готова отгрызть одну из своих конечностей, если он пообещает провести пальцами по оставшимся трем. Отрицать это? Глупо.

— Это говорит эксперт по отношениям, да? — спросила я, подняв бровь, которую он мог видеть в своем заднем виде.

— Я еще не нашел свою «Кларк», — сказал он мне, пожимая плечами.

— Ты вообще заметишь ее, если она появится?

— Дорогая, — сказал он, обернувшись через плечо с одной из своих трусиковых улыбок, которая совершенно не понравилась мне. — Я замечаю каждую женщину.

— Ты знаешь, что я имею в виду.

— Полагаю, мы не узнаем, пока это не случится, да? — спросил он.

Вот и все.

Мы сидели в созерцательном молчании, которое казалось слишком долгим для того, чтобы просто собрать свои вещи.

— Ладно, красавица, пора вставать, — объявил он, подбородком указывая в сторону моей машины, припаркованной рядом с машиной Барретта, между которыми стоял человек, о котором шла речь. — Увидимся в Навесинк-Бэнк.