Разбей мне сердце (ЛП). Страница 18

— Люси, — удивленно отвечаю я.

— Да. Послушай, Тео, у меня мало времени. Он уже возвращается.

— Кто, Люси?

— Сэр... — она замолкает. — Я имею в виду Атласа. Он ушел сегодня утром, и я украла у одного из мужчин сотовый. Послушай, Тео, тебе нужно уехать. Не беспокойся обо мне. Не беспокойся об Атласе. Просто уезжай.

— Люси… Я согласилась помогать, потому что ты обокрала его.

— Я должна была, — кричит она.

— Люси... — с ней всегда так. Она доводит себя до такого состояния, что ее приходится успокаивать мягким голосом. — Успокойся и дыши.

— Ты ему нравишься. А Атласу никто не нравится, — говорит она, тяжело дыша. — Правда. Тео, ему никто не нравится, а ты — да. Беги. Сейчас же, — затем она вешает трубку, прежде чем сказать что-то еще. Я смотрю на свой сотовый и хочу перезвонить, но не могу, потому что она звонила с чужого номера. Схватив ключи, выхожу из дома и направляюсь прямиком к дому Люси. Добравшись до лестницы, я перепрыгиваю через две ступеньки за раз, и когда, наконец, добираюсь до входной двери, она закрыта. Но не заперта, чего я никак не ожидала, так как каждый раз, когда я сюда приходила, она была открыта, поэтому я прямиком направляюсь в комнату Люси и начинаю рыться в ее вещах. В ящиках много нижнего белья и легкой одежды. Что, черт возьми, она делает, когда становится холодно, замерзает?

Мой сотовый звонит снова, и на этот раз мне не терпится ответить.

— Люси, — говорю я, надеясь, что это снова она.

— Итак, она все-таки позвонила тебе, — раздается сильный голос Атласа, и я делаю единственное, что приходит мне в голову, вешаю трубку и швыряю свой мобильник. Приподнимаю ее матрас и заглядываю под него. Когда делаю это, я останавливаюсь как вкопанная. Там есть фотографии. Мои фотографии. Фотографии Атласа. Но ни на одной из них я не изображена по-сестрински. Нет. Эти фотографии сделаны без моего согласия и без моего ведома.

Подняв одну из них, я рассматриваю ее. На мне красная юбка и коричневые сапоги до колен. Я вспоминаю этот день. Мне пришлось встретиться с Хлоей, когда мы отправились за покупками, а Джесси, ее мужа, не было в городе. Почему у нее есть наши фотографии? И почему они у нее под кроватью?

Достаю фотографию Атласа, на которой он в своем знакомом черном костюме выходит из машины в сопровождении женщины, которую я знаю как продавщицу моих платьев. Она не выглядит счастливой, но, с другой стороны, она, вероятно, никогда не выглядит счастливой.

Я собираю фотографии и запихиваю их в сумку. Я стучу в дверь другой спальни, комнаты Мэнди, чтобы сообщить ей, что я здесь. Она, наверное, под кайфом, чтобы узнать, что это я. Да и не все ли ей равно, если на то пошло.

— Мэнди, — никто не отвечает, когда я зову ее по имени. Стучу еще раз, дверь приоткрывается на несколько дюймов, и я вижу Мэнди, лежащую на кровати с широко открытыми глазами. Я замираю, сумка в моей руке падает на пол, и в этот момент снова начинает звонить мой сотовый.

— Привет, — говорю я в шоке. Меня удивляет, как мне удается произносить хоть какие-то слова.

— Теодора.

— Она мертва! Я думаю, она мертва, — говорю я дрожащим голосом, когда подхожу ближе. Я смотрю на ее грудь и надеюсь и молюсь, чтобы она спала с открытыми глазами, и чтобы ее грудь действительно двигалась. Закрывая глаза, Атлас снова произносит мое имя. Я моргаю, открываю глаза и смотрю — она определенно не двигается.

Два трупа за два дня.

Как так, неужели это моя жизнь?

Как теперь смерть может быть моей жизнью?

Я не просила об этом.

Я этого не хочу.

Так почему же в моей жизни царит весь этот хаос?

— Это ты… ты несешь смерть повсюду вокруг меня, — успеваю сказать я, прежде чем выйти из ее комнаты и покачать головой.

— Теодора, где ты? — спрашивает он.

— Ты, наверное, и ее убил тоже. Не так ли? — произношу я, выходя тем же путем, что и пришла, стараясь ни к чему не прикасаться.

— Нет, Теодора. А теперь скажи мне, где ты.

— Ты — худшее, что могло появиться в моей жизни, и я не могу дождаться того дня, когда ты уйдешь, — говорю я, вытирая слезы с лица, поворачиваюсь и ухожу.

Я бегу, бегу всю дорогу до дома, а когда добираюсь туда, первое, что делаю, — запираю дверь и прячусь в своей комнате.

Я не открываю, даже когда он стучит час спустя.

Потом еще раз, когда он возвращается позже вечером.

Я вообще не открываю.

Иногда нужно просто вырваться из цепких объятий того, кто тебя не заслуживает.

***

Атлас Хайд. Я погуглила его, и нашла много интересного. Там было множество страниц, полных информации о нем. Я была удивлена, но каждая его фотография была идеальной. Даже слишком. Я не удивлюсь, если он приложил руку и к выбору того, какие фотографии были использованы. Ему нравится все контролировать.

На следующий день, собравшись с силами, собираясь на работу, я открываю дверь, ничего не ожидая. Я вижу, что он стоит там, поэтому захлопываю дверь у него перед носом и стою, держась за дверную ручку, не зная, что мне делать.

— Теодора, — у меня начало вырабатываться отвращение к тому, как он продолжает произносить мое имя. Всегда это звучит чертовски громко, и, честно говоря, мне хочется закричать на него, чтобы он прекратил. — Теодора, ты забыла запереть ее, — дверь распахивается, и я бессильна остановить это, когда он оказывается лицом к лицу со мной. Мои руки опускаются, плечи опускаются, и я смотрю на него, недоумевая, зачем он здесь.

— Ты продолжаешь появляться. Почему ты продолжаешь появляться? — спрашиваю я, качая головой. — Прекрати, Атлас, просто прекрати. Скажи мне, что я должна сделать, и все. Я не соглашалась ни на что из этого. Это не возврат долга моей сестры, — говорю я, махнув рукой между нами. — Я не соглашалась на твои игры. Ты так поступаешь со всеми своими девочками, или я особенная? — я задаю вопрос с большей злобой в голосе.

— В следующие выходные у тебя на работе торжественное мероприятие, и я планирую быть твоим кавалером, — я открываю рот, а затем закрываю его от его слов. В этом нет никакого смысла. Откуда, черт возьми, он мог об этом узнать?

Он игнорирует все мои вопросы.

У Атласа это хорошо получается.

— Нет. Нет, ты не можешь быть моей парой. У меня никогда нет пары, — я отступаю на шаг, чтобы увеличить дистанцию между нами. Я не хочу находиться рядом с ним, вдыхать его запах или вообще находиться где-либо рядом. Вчера было достаточно неприятно наблюдать за его бегом в серых спортивных штанах, которые обтягивают его больше, чем следовало бы.

Господи, помоги мне.

Это почти заставило меня забыть, какой он на самом деле ужасный человек.

Почти.

Но вчерашний день заставил меня осознать, как сильно я его презираю.

— Поправка… не было. А теперь есть, — он поворачивается и идет обратно к своей машине. — Кто это был… кого ты нашла? — спрашивает он, и это заставляет меня поверить, что он не знает, кто это.

— Мэнди, — отвечаю я.

Он оборачивается, положив руку на дверцу.

— Я этого не ожидал. Я все уберу, — он садится в машину и уезжает.

Я ненавижу его. Правда, правда, ненавижу его.

Уберу. Что, черт возьми, это вообще значит?

Но опять же, мои отпечатки пальцев были бы на двери и по всей комнате моей сестры, так что, думаю, убрать — это хорошо. Верно?

На работу я добираюсь быстро, и когда приезжаю, Хлоя уже там. Она никогда не приходит так рано, и я всегда прихожу первой, чтобы быть в курсе. Я не уверена, что смогу сегодня с ней справиться. Честно говоря, не знаю, смогу ли сегодня вообще с чем-либо справиться. Мои выходные, ну, были посвящены книгам, это уж точно.

Вы знаете ту книгу, которую сжигаете и надеется больше никогда не увидеть.

Да, та книга.

Войдя, я вижу ее за своим столом, компьютер включен, и она работает.

— Хлоя, — она ошеломленно смотрит на меня, быстро выключает ноутбук и встает.