Развод в 50. Двойная жизнь мужа (СИ). Страница 29

— Не дури, — устало качаю головой, — Зачем ты устраиваешь весь этот цирк? Зачем Пашку впутываешь? Оль, это какая-то глупость. Ты же взрослая женщина, не глупая, с тобой есть о чем поговорить. Но то, что ты творишь сейчас, это перебор. Ты правда думаешь, что такими гнусными действиями получится меня удержать?

— А я не знаю, что еще делать! — наконец она повышает тон, отчего голос становится более знакомым, — Твоя жена, между прочим бывшая, заблокировала меня везде. Я не могла найти себе места, не знала, как ты, все ли в порядке. А Пашка спрашивал… Что ему нужно было говорить?

— Не приплетай сюда, Пашу. Не ври. Он не мог спрашивать, я звонил ему напрямую. Это лишь твой интерес, сугубо женский. Оль, давай начистоту, ну мы же с тобой настолько разные, что между нами пропасть. Я тебе никогда в любви не клялся, и ведь не любил тебя. Это ты смирилась с тем, что я буду в вашей жизни, но на моих условиях. Что сейчас изменилось? Или ты думаешь, если Марта все узнала, то я резко воспылал к тебе чувствами? Нет, Оль. Их как не было, так и не будет.

Она всхлипывает в трубку и молчит. Долго. А я жду, ведь знаю, что ей точно есть, что сказать. Она не умеет промолчать мудро.

— Неужели за эти годы ни разу не шелохнулось?

— У меня стоял на тебя, Оль. И то я был нетрезв. Хочу напомнить.

Говорю грубо и жестко.

— Но это была просто физиология. Любви тут нет.

— Я тебе не верю, Гордей.

Опять двадцать пять. Я понятия не имею, как втемяшить в голову женщине то, что она мне как женщина не интересна. Хотя… Сам ведь виноват, чего теперь разглагольствовать?

Сам ребенка ей сделал, сам спал с ней. Пускай это было редко, совсем мало. Но было же… Черт! Было!

Теперь мне тошно от этого. Говорят, что секс по-пьяне не считается изменой. Да, я был в усмерть. Но меня это не оправдывает.

К Марте я такой никогда бы не пришел, не позволил бы себе с перегаром, еле выговаривающий слова, приперется и трахнуть ее. Марта меня бы выгнала тут же из постели.

А Ольге я любой был нужен. Пришел и слава богу.

А она мне все равно не нужна. Парадокс. Вот она, перед тобой, на все готовая и принимающая тебя любым. А мы мужики таких не любим. Да, позабавиться можно. Но любим других…

Любим уважающих себя, достойный, не пресмыкающихся. Они обычно недосягаемы, зачастую остаются мечтой несбыточной.

Мои сокурсники были когда-то влюблены в неприступных девушек, женились, конечно, на других. Но… В тайне спустя тридцать лет все еще мечтают о той. С кем не получилось.

А у меня получилось. С первого раза получилось с моей мартышкой. И все же я все равно пошел по классическому пути, спутавшись с той, которая не была интересна.

Как там говорил Кузякин Раисе Захаровне… «Да какая судьба-то — по пьянке закрутилось и не выберешься.»

И как это объяснишь? Да, никак. Говорят, что женская логика хромает. Мужская тоже далека от идеала.

— Верь, не верь. Знаешь что, дорогуша, я вот церемониться больше не буду. Оль, ну правда, хотел ведь по-хорошему… Ты не понимаешь. Я с сыном общение не прекращаю, я Пашку люблю и ответственности с себя не снимаю. Но ты мне не нужна. Прости за грубость, но просто не нужна. Поняла?

— Урод ты, Зарудный. Если бы я знала, что ты такое дерьмо, то никогда бы не легла с тобой в одну постель.

— Легла бы, Оль. Ты таскалась за мной, как собачонка. Ни гордости, ни характера. Сколько раз я тебе говорил, чтобы ты нашла себе мужика, который тебя полюбит, м? Сколько, Оль? Молчишь? — усмехаюсь, жаля ее еще сильнее, — А ты все тешила себя иллюзиями, что я резко проснусь в один день и захочу быть с тобой. Не захотел.

— Странно, — ее слезы слегка утихают, — Я представляла тебя самым лучшим на свете мужчиной. Ты среди всех этих убогих упырей, кто пытался мне залезть под юбку, единственный, кто спрашивал, как прошел мой день. Ты никогда не смотрел на меня, как на кусок мяса….

— Я даже не помню этого, Оль. Я просто был вежлив. А ты придумала меня себе и сделала идеалом. Посуди сама, разве я идеал? Жене изменял, врал, тебе тоже врал. Детей намеренно не знакомил… Бухал, как черт.

— Да, Зарудный. Для меня идеал.

Ну и дура. Полная.

— Скажи, что ты меня услышала?

— Услышала, — резко огрызается, — Но я буду бороться за нас. Не верю я…

В этот моменте я прерываю наш диалог, кладя трубку. Тут не с кем разговаривать. Она до конца будет тешить себя надеждами.

Просто я не хочу, чтобы она никому вредила вокруг. Пусть мне вредит, выплескивает свою боль и обиду на меня, ненавидит. Главное, чтобы Марта и дети не страдали.

А я… А я заслужил.

Иногда… Я думаю о том, что лучше бы она сидела в своей станице и не высовывалась. Я бы никогда не узнал про Пашку. Но построить личную жизнь ей не удалось, с больным ребенком никто не брал замуж. Поэтому она пошла протоптанной дорожкой. Вернулся в Питер с ребенком. И нашла меня.

А я от своих детей не отказываюсь. Правда… И ей зачем-то выделил место в своей жизни, абсолютно не отдавая отчет своим действиям.

Глава 47. Марта

— На сегодня все. На сервере вы увидите то, что нужно будет сделать к следующей лекции, — выключаю проектор, пока ребята благодарят меня и со скоростью метеоритов покидают зал.

Работа помогает, к тому же я загрузила себя по полной с того момента, как вернулась в строй. Иначе, мысли атакуют голову, а отсутствие Евы до сих пор, признаться, вносит свою тревогу.

Не то, чтобы я не уверена в своей дочери, скорее, я не представляю, на что может быть способна та женщина.

Сажусь на стул, наблюдая, как остаются парочка самых капуш в аудитории. Даже не хочу идти в деканат или на кафедру, дождусь здесь. Достаю из сумки контейнер, там нарезаны фрукты на перекус.

Сегодня восемь лекций, и все на разные темы, впрочем, это разнообразие вносит свой интерес. Когда повторяешь одно и то же, то, если честно, мозоль на языке — это не просто фигуральное выражение.

Беру дольку яблока, доставая телефон. Кирилл каждый раз звонит и рассказывает, как проходит реабилитация отца. Я бы может быть не должна знать, но тем не менее хочу быть в курсе.

Знаю, что Гордей пытался откреститься от помощи сына, но там нужно отдать должное, Кир смог убедить, надавив на то, что попытается понять его.

А это то, чего Зарудному сильно не достает. Любви детей… И если с Евой, как понимаю, все более менее, то с Кириллом сложнее. А раньше сын всегда почитал и гордился своим отцом. Думаю это сильно бьет…

Правда, есть еще кое-что. Гордей никому не распространяется о том, что происходит на его работе. Я понятно, мимо. Но я даже Матвею звонила на следующий день после того, как взяла паузу в нашем общении. Однако, его подопечный, лишь выученным текстом отрапортовал, что все в порядке и он работает по плану Зарудного.

Какой план? Когда он сумел его составить?

Едва ли я в это верю, если честно. Предчувствие нехорошее, словно темное пятно ходит за мной по пятам. И никак избавиться не могу.

Еще бы знать, от кого ждать беду… От сумасшедшей любовницы или от того, кто когда-то помог Гордею продвинуться. Уж сомневаюсь, что и в первом варианте и во втором будут бить по самому мужчине. Как и во всех мыльных операх будут давить на то, что вызовет боль… А это дети.

Тру виски, так и не взяв больше ни кусочка фруктов. Аппетита нет, хочется, чтобы мозги просто взяли и отключились. Чтобы перестали думать. А еще, чтобы чувства отключились. В особенности, чтобы, наконец, перестать чувствовать в груди. Эта чертова любовь к Зарудному, как кашель. Вроде и нет уже, прошел, но остаточные приступы, нет-нет, да бывают.

Смахиваю эти тяжелые мысли, пока еще длится перерыв, и, наконец, набираю сына.

— Привет, сын, — бодро приветствую.

— Мам, ты чего? — он даже теряется от этой моей нарочитой энергии: — Все нормально?

— Да, просто устала, — сбавляю напор, обмануть его тоже тот еще квест.